Власть Центра была номинальной, зачастую она не распространялась дальше Мадрида. От падения авторитета правительства республики не спасало и то, что во главе их стояли такие выдающиеся политики, как Ф. Пи-и-Маргаль и Э. Кастеляр. Следующие один за другим роспуски и выборы в кортесы порождали апатию и пассивность потенциального электората. Церковь враждебно восприняла 21-ю статью Конституции 1869 г., допускавшую религиозную свободу, хотя католицизм по-прежнему оставался государственной религией. Многие привилегии церкви были упразднены. Подлежали роспуску религиозные ордена, созданные после 1835 г., в четвертый раз изгонялись иезуиты. Позиция пастырей отражалась на настроении паствы, не скрывавшей негативного отношения к властям Мадрида.
За рубежом испанская республика не находила признания, за исключением США и Швейцарии. Европа после Парижской Коммуны враждебно воспринимала испанские события, и прежде всего хаос в политической и экономической сферах.
Нация устала от потрясений. Желание обрести стабильность охватывало все более широкие общественные круги. К концу 1874 г. агония республики стала фактом.
От реставрации к катастрофе 1898 г. Конец демократического семилетия наступил с реставрацией монархии, когда 29 декабря 1874 г. в Сагунто военные заговорщики провозгласили Альфонса XII королем Испании. Реставрация, означавшая конец исключительности, ассоциировалась тем не менее не столько с Альфонсом XII, сколько с А. Кановасом дель Кастильо, хотя монархия была провозглашена армией, а не возродилась в результате народного волеизъявления, как об этом мечтал этот выдающийся политик. Для Кановаса возведение на трон представителя исторической династии все же не означало прыжка «назад», к ситуации до 1868 г., на чем настаивали многие монархисты.
Целью Кановаса, как он сам неоднократно повторял, являлось создание правового государства, вдохновляемого принципами и духом согласия и консолидации, включавшего в свою орбиту широкий спектр политических сил, не только сторонников реставрации, но и тех, кто именовался протагонистами революции 1868 г. Из этого круга исключались те партии и организации, на знамени которых была обозначена «Федеральная Республика», а также участники кантональных восстаний и члены радикальных рабочих организаций анархистского или социалистического толка.
Реставрация, по замыслу Кановаса, должна была стать синтезом испанских традиций и европейского прогресса. Следуя его наставлениям, Альфонс XII называл себя либералом, человеком своего века и католиком, приверженцем принципов предков.
Многие современники скептически отнеслись к попыткам строить внутриполитический «баланс сил» на таких несовместимых, как они полагали, принципах. По мнению великого испанского писателя Б. Переса Гальдоса, это было так же нереально, как попытка вдохнуть душу папы Пия IX в тело Эспартеро. Тем не менее конституция, принятая кортесами 24 мая 1876 г., заложившая основу политической реконструкции, оказалась самой долговременной в истории Испании, просуществовала до 1923 г., когда была приостановлена в годы диктатуры М. Примо де Риверы.
Конституция утверждала классические либеральные принципы индивидуальных прав и свобод, но в то же время объявляла государственной католическую религию, запрещая все остальные конфессии (ст. 11). В конституции не оговаривались принципы, на которых должны основываться выборы, что позволило впоследствии, не нарушая фундаментальных основ, законодательно установить 20 июня 1890 г. всеобщее избирательное право для мужчин старше 25 лет.
Чтобы подчеркнуть унитарный характер восстановленной монархии, Кановас, сторонник жесткой централизации, выступил инициатором закона, упразднившего фуэрос баскских провинций, который был принят по окончании второй карлистской войны 1876 г. Но это, в свою очередь, послужило импульсом для формирования вслед за каталонскими баскских региональных националистических партий и организаций.
Мастер компромисса Кановас полагал, что для обретения столь желанной стабильности после десятилетий потрясений страна нуждалась в создании политической системы наподобие британской модели смены у кормила власти двух партий с учетом при этом специфики страны, традиций и различий в социоэкономической структуре Англии и Испании.
Альфонс XII с одобрением отнесся к «системе Кановаса». Он являлся поклонником английского конституционализма, хотя обучение в британской военной академии Санхёрст в годы изгнания внесло свои акценты в его англофилию.
В 1875 г. усилиями Кановаса была создана Либерально-консервативная партия. В том же году М. Сагаста, публицист и масон 33-й степени, активный участник событий 1868–1874 гг., основал Либерально-конституционную партию. Политическая панорама Испании не исчерпывалась лишь этими двумя партиями. Республиканцы не сумели преодолеть разногласия, проявившиеся еще в годы демократического семилетия. Партии, вдохновлявшиеся республиканскими идеалами, были немногочисленны. И только в первые годы XX в. Национально-республиканская партия А. Лерруса добилась ощутимых успехов на выборах в кортесы. В 1881 г. был создан Католический союз, опиравшийся на многочисленные ассоциации католиков, исповедовавших принципы патернализма. Эти партии активно участвовали в выборах в кортесы и органы местного самоуправления и тем самым как бы входили в «систему Кановаса». Но в последнюю четверть XIX в. были созданы организации, открыто противопоставившие себя власти.
2 мая 1879 г. была учреждена Испанская социалистическая рабочая партия (ИСРП), во главе которой многие десятилетия стоял Пабло Иглесиас. В резолюции конгресса 1888 г. социалисты заявили о борьбе со всеми буржуазными партиями, «как бы они себя не называли». В первые годы ИСРП не участвовала в выборах, но в начале века позиция партии изменилась. В 1910 г. первым депутатом кортесов от ИСРП стал П. Иглесиас.
В декабре 1888 г. на учредительном конгрессе в Барселоне был создан Всеобщий союз трудящихся, примыкавший к ИСРП.
После провала кантональных восстаний секции I Интернационала, исповедовавшие кредо бакунизма, ушли в подполье, но уже в 1881 г. с конгресса в Барселоне началась реконструкция «Федерации трудящихся Испании», избравшей анархизм в качестве своего идеала в настоящем и будущем. В 1910 г. была создана Национальная конфедерация труда, которая возвела в принцип отказ от участия в выборах в кортесы.
Абстенционизм, получивший в стране столь широкое распространение, подпитывался не только установками рабочих организаций, но и убеждением, что страной правят олигархии, средний класс отстранен от власти, а ее истинным инструментом является касикизм, т. е. власть тех богачей, нуворишей или выходцев из старой знати, кто реально держит в руках все нити управления на местах вне зависимости, являются ли они избранными в кортесы или органы местного самоуправления или нет.
Тем не менее до 1898 г. удавалось удерживать состояние относительной стабильности. И хотя бюджетный дефицит так и не удалось преодолеть и Испания продолжала отставать в экономическом развитии от ведущих стран Европы, некоторый рост производства, прежде всего в добывающей, металлургической и текстильной промышленности, давал основания для надежды, что промышленный подъем не за горами.
Некоторый оптимизм внушало также и то обстоятельство, что если традиционные отрасли горнорудной промышленности (добыча ртути, меди и свинца) по-прежнему находились в руках англичан и французов, то такие жизненно важные направления, как добыча угля и железа, металлургия в Астурии и Стране Басков, принадлежали в основном национальному капиталу. С 1860 по 1900 г. добыча угля возросла с 270 тыс. т до 1300 тыс. т, железной руды — с 173 тыс. т до 8675 тыс. т, а продукция металлургической промышленности только в Бискайе — с 49 547 т в 1880 г. до 365 506 т в 1900 г.
Катастрофа разразилась в 1898 г. Испания, потерпев сокрушительное поражение в войне с США, утратила все свои заокеанские владения — Кубу, Пуэрто-Рико, Филиппины. «Испания без пульса» — так восприняло испанское общество утрату империи. Властители дум «серебряного века» национальной культуры М. де Унамуно, П. Бароха, X. Ортега-и-Гассет, Р. дель Валье Инклан, А. Мачадо, Р. де Маэсту, Асорин (псевдоним X. Мартинеса Руиса) надеялись преодолеть летальную атмосферу, в которую было погружено испанское общество, на пути духовного возрождения нации.
Анархисты и социалисты грезили социальной революцией: низкий жизненный уровень 1 млн промышленных рабочих, нищета сотен тысяч безземельных крестьян составляли основу их деятельности. В недрах анархистских организаций набирали силу сторонники индивидуального террора как метода разрешения социальных конфликтов. К концу XIX — началу XX в. их влияние возросло по сравнению с теми, кто исповедовал кредо «коллективизма» М. Бакунина и «либерального коммунизма» П. Кропоткина. Их деятельность вызвала к жизни законы против терроризма от 10 июля 1894 и от 2 сентября 1896 г., применение которых не дало существенных результатов: 9 августа 1897 г. от руки террориста пал Кановас дель Кастильо.
25 ноября 1885 г. 28 лет от роду умер Альфонс XII, так и не увидев своего первенца, родившегося спустя шесть месяцев после смерти отца. 17 мая 1902 г., в тот день, когда Альфонс XIII, объявленный совершеннолетним, присягал конституции перед кортесами, он записал в дневнике: «От меня зависит, останется ли Испания бурбонской монархией или станет республикой: мне достались страна, разрушенная войнами, войско с отсталой организацией, флот без кораблей, поруганные знамена, губернаторы и алькальды, которые не исполняют законы». И тем не менее король надеялся на возрождение страны. Для этого, как он полагал, были нужны кардинальные реформы, прежде всего в пользу нуждающихся классов.
О революции как способе решения всего комплекса внутриполитических проблем заговорили даже неоконсерваторы, хотя они и вкладывали в это понятие иное содержание, нежели рабочие организации. «Испания нуждается в революции, совершенной правительством, иначе страшный беспорядок произойдет снизу. Я называю революцией те реформы, которые должно осуществить правительство радикальным образом, немедленно и насильственно» — эти слова принадлежат А. Мауре, занявшему пост главы кабинета в 1903 г. Но ему не удалось осуществить задуманное: всеобщая забастовка в Барселоне 27–30 июля 1909 г. против войны в Марокко, потопленная войсками в крови и вошедшая в историю как «барселонская кровавая неделя», привела к падению кабинета Мауры.