В одной «связке» с перечисленными выше реформами, которые сейчас вслед за либеральными дореволюционными историками все чаще называют Великими, шел еще целый ряд важных преобразований. Так, в 1863 г., после бурных студенческих волнений 1861 г. в столице, был принят новый, самый либеральный в дореволюционной России университетский устав, предусматривавший выборность ректора, деканов факультетов и профессоров, а также самостоятельное решение ими всех учебных, научных, административных и финансовых вопросов. Однако студенты не получили при этом никаких корпоративных прав, поскольку правительство видело в них потенциальный источник «крамолы».
В 1864 г. были утверждены положение о начальных народных училищах (государственных, земских, церковно-приходских, воскресных) и новый устав семиклассных классических и реальных гимназий, обучение в которых было платным, но открытым для детей всех сословий «без различия звания и вероисповедания». С начала 1860-х годов получило развитие и женское образование, хотя в российские университеты женщины по-прежнему не допускались и были вынуждены получать высшее образование либо на разного рода высших курсах, либо за границей.
В 1865 г. был принят и новый цензурный устав, просуществовавший с некоторыми изменениями вплоть до 1905 г. От предварительной цензуры была освобождена петербургская и московская периодическая печать, а также книги объемом не менее 10 печатных листов для оригинальных сочинений и не менее 20 — для переводной литературы. Однако в случае обнаружения в них чего-либо противозаконного их авторы, редакторы и издатели привлекались к судебной ответственности. Что касается периодической печати, то она могла подвергаться административным преследованиям (от предупреждений до закрытия).
Превращению России в цивилизованную страну способствовала также отмена в 1863 г. телесных наказаний, хотя для ряда категорий россиян (крестьяне, рядовые военнослужащие, ссыльные и каторжане) они сохранялись.
Менее удачными были реформы в области финансов. Так, не удалось установить тогда в России золотой стандарт, были отвергнуты предложения о введении походного налога и сохранена изжившая себя подушная подать, вырос государственный долг. Вместе с тем в активе реформаторов были учреждение Государственного банка и создание целой сети коммерческих акционерных банков, отмена системы винных откупов, начало публикации данных о доходах и расходах государства и т. д.
Остались также нереализованными проекты урегулирования отношений между трудом и капиталом, в частности сокращения масштабов применения женского и детского труда.
Но главное заключалось в том, что Александр II решительно отверг планы наиболее здравомыслящей части сановной бюрократии, например министра внутренних дел П. А. Валуева, привлечь хотя бы к законосовещательной деятельности выборных представителей земской и городской общественности. Речь шла всего лишь о созыве съезда государственных гласных — своего рода нижней палаты при Государственном совете, однако ни проект Валуева 1863 г., ни сходный с ним проект великого князя Константина Николаевича 1866 г., ни скромное предложение шефа жандармов П. А. Шувалова создать с участием общественности правительственную комиссию по сбору материалов о положении дел в сельском хозяйстве (1873) не получили одобрения царя. Александр II хорошо помнил об оппозиционных выпадах дворян ряда губерний, которые в 1862 г., а затем в 1865 г. выступили с критикой крестьянской реформы (она шла и справа, со стороны крепостников, и слева, со стороны либералов) и потребовали созыва в России представительного учреждения общенационального масштаба. Император был убежден, что лишь неограниченная власть монарха способна спасти страну от смуты и распада, и не скрывал, что боится созыва народных представителей.
Таким образом, правительство Александра II провело в 60-70-е годы XIX в. целый комплекс реформ, которые если и нельзя назвать «революцией сверху», поскольку они не затронули политического строя Российской империи, то в любом случае следует признать значительным шагом вперед на пути к ее обновлению. Развитие буржуазных отношений в стране пошло значительно быстрее, чем раньше: нарастали темпы промышленного переворота, началась настоящая «железнодорожная горячка» (с 1860 по 1880 г. было построено более 20 тыс. верст железных дорог), росла внутренняя и внешняя торговля.
Однако параллельно с перестройкой экономических и социальных отношений в России нарастала политическая напряженность. Царем-освободителем были недовольны и радикалы, и либералы, и консерваторы. Первые считали, что Александр II обманул народ, вторые мечтали о конституции и парламенте, а третьи возмущались тем, что реформы идут слишком быстро, непродуманно, в ущерб интересам государства и дворянства. В свою очередь у императора тоже были серьезные претензии к обществу: он жаловался на «неблагодарность» крестьян, чересчур вольнолюбивых поляков — участников национально-освободительного восстания 1863–1864 гг., «беспардонных» нигилистов и недальновидных либералов. Грозным предостережением царю прозвучал в 1866 г. выстрел Д. В. Каракозова, а в 1867 г. произошло новое покушение на жизнь Александра II во время его пребывания в Париже. В этих условиях императору приходилось лавировать, уступать консерваторам, усиливать репрессии против радикалов (арест, гражданская казнь и ссылка в Сибирь Н. Г. Чернышевского и т. д.). В итоге реформаторские инициативы власти постепенно угасали. Ситуация усугублялась также некоторыми обстоятельствами личной жизни Александра II (смерть сына-наследника, сложный любовный роман с княжной Екатериной Долгоруковой). К тому же внимание правительства все больше переключалось на военные и внешнеполитические проблемы — окончание длившейся почти полвека (1817–1864) Кавказской войны с I орскими народами, завоевание Средней Азии, сложные дипломатические маневры в Европе, война с Турцией 1877–1878 гг. и др.
Относительное успокоение деревни, переключившейся на постепенную адаптацию к условиям рыночной экономики, компенсировалось для левых сил активизацией городских рабочих: в 1870-е годы прошли первые крупные забастовки в Петербурге и некоторых других местах. Социалисты-народники, не найдя поддержки у крестьян, сделали ставку на террористические методы борьбы с властью, организовав ряд покушений на царя. В этой обстановке в феврале 1881 г. министр внутренних дел М. Т. Лорис-Меликов убедил Александра II в необходимости успокоить общество путем привлечения представителей земской и городской общественности к разработке и обсуждению законопроектов на уровне различных комиссий и общего собрания членов Государственного совета (этот проект без особых на то оснований получил название «конституция Лорис-Меликова»), но осуществить эти планы так и не удалось. Продолжавшаяся несколько месяцев «охота» революционеров-террористов на царя завершилась 1 марта 1881 г. убийством императора. Вслед за тем быстро закончили свою карьеру М. Т. Лорис-Меликов, Д. А. Милютин и другие реформаторы.
Консервативная стабилизация конца XIX века. До недавнего времени царствование сына Александра II Александра III (1881–1894) характеризовалось в отечественной историографии как период разнузданной, бессмысленной и дикой реакции. Между тем внутриполитический курс предпоследнего российского императора противоречиво сочетал меры по укреплению самодержавного строя с целой серией реформ, направленных на развитие народного хозяйства и корректировку (но не отмену) правительственной политики 60-70-х годов. Россия не знала при Александре III войн и революционных потрясений, доходы государства впервые за многие десятилетия превысили расходы, а смертные приговоры стали в судебной практике редким исключением и чаще всего так и не приводились в исполнение, хотя по отношению к террористам Александр III был действительно беспощаден: начав, как и Николай I, свое царствование с пяти виселиц народовольцев, убивших его отца, он затем отказался помиловать Александра Ульянова, готовившего покушение на него в 1887 г.
Александр III не отличался большими способностями и глубокими знаниями, но был трудолюбив, честен, глубоко религиозен и последователен в своих действиях. Он любил все русское, был скромен и бережлив в быту, боготворил жену, датскую принцессу Дагмару (в православии Марию Федоровну). Знаменитая идеологическая формула «православие, самодержавие, народность» пережила при нем как бы второе свое рождение и стала лейтмотивом всей его внутренней политики наряду с лозунгом «Россия для русских!».
Наиболее близкими к Александру III людьми, оказывавшими влияние на государственную политику, стали его наставник, а с 1880 г. обер-прокурор Синода, профессор-юрист К. П. Победоносцев, министр внутренних дел Д. А. Толстой и редактор едва ли не самого популярного печатного органа империи — газеты «Московские ведомости» М. Н. Катков. Все они были наделены немалыми способностями, прошли в молодости через увлечение либеральными идеями, но затем стали убежденными сторонниками сильной самодержавной власти, ее защитниками и апологетами.
Поворот правительственной политики вправо происходил достаточно осторожно, но очень последовательно. Уже в августе 1881 г. было утверждено «Положение о мерах к охранению государственной безопасности и общественного спокойствия», которое вместо официально объявленных трех лет просуществовало вплоть до 1917 г. Согласно этому положению любая местность империи могла быть объявлена на положении усиленной и чрезвычайной охраны, что давало администрации право без суда преследовать всех подозрительных, закрывать печатные органы и учебные заведения, приостанавливать деятельность земских собраний и городских дум. Университетский устав 1884 г. фактически уничтожил все «вольности» профессорско-преподавательского состава. Затем была в 5 раз повышена плата за обучение, от абитуриентов стали требовать характеристики из гимназий, ввели для студентов форменную одежду, что позволило полиции лучше следить за студенческой молодежью. На