В ходе политического кризиса конца 90-х годов во Франции впервые возникла система организованных политических партий, которые сочетали парламентские методы деятельности с внепарламентскими, располагали сетью местных комитетов, не терявших связи с избирателями между выборами, и контролировали свои парламентские фракции. Способствовал тому закон об ассоциациях, принятых по предложению кабинета Вальдека-Руссо 1 июля 1901 г. Он предоставлял широкую свободу действия различным объединениям граждан, включая политические (профессиональные регламентировал закон 1884 г.). Закон предусматривал заявительный порядок их регистрации. В преддверии всеобщих выборов 1902 г., которые должны были стать решающей пробой сил между дрейфу сэрами и антидрейфусарами, почти одновременно начали легальное существование несколько партий, представлявших главным образом левую часть спектра французской политики.
Пример подали социалисты, которые еще в 1899 г. предприняли попытку провести объединительный съезд своих многочисленных организаций. Однако разногласия между сторонниками революционной тактики и реформистами обрекли ее на провал. Разные позиции заняли те и другие по отношению к делу Дрейфуса. Гедисты из Рабочей партии расценили его как конфликт внутри буржуазного класса, до которого трудящимся просто не было дела. Напротив, независимые социалисты, такие, как Жорес, активно выступили на стороне дрейфусаров.
Масла в огонь подлило вступление в кабинет Вальдека-Руссо независимого социалиста Мильерана. Он приобрел известность еще в 1896 г., когда после успеха социалистов на муниципальных выборах выдвинул программу мирного завоевания власти посредством всеобщего избирательного права. На посту министра Мильеран добился принятия некоторых социальных законов, в том числе о сокращении продолжительности рабочего дня для молодежи и женщин до 10,5 часа (впоследствии эта мера была распространена и на работников-мужчин). Не раз от имени правительства он выступал арбитром в спорах между рабочими и хозяевами. Несмотря на то что Мильеран принял приглашение войти в кабинет министров как частное лицо, официально никем на то не уполномоченное, социалисты ревниво отнеслись к его решению. Некоторые из них, например Жорес, его горячо поддержали. Зато гедисты усмотрели в том предательство интересов рабочего класса. Их негодование в особенности вызывало то, что коллегой Мильерана по правительству оказался «палач Коммуны» генерал Галифе, занявший пост военного министра.
Разногласия о тактике оказались столь серьезными, что в 1901 г. возникли сразу две новые социалистические партии. Реформисты и сторонники участия в «буржуазных» правительствах образовали Французскую социалистическую партию, в которую вошли поссибилисты и независимые социалисты. Сторонники революционной тактики и «антиминистериалисты», главным образом гедисты и бланкисты, объединились в рядах Социалистической партии Франции. Несколько мелких группировок, в том числе Революционно-социалистическая партия (аллеманисты), сохранили самостоятельность. Лишь уход Мильерана из правительства в связи с отставкой кабинета Вальдека-Руссо в 1902 г. и принятие Амстердамским конгрессом II Интернационала в 1904 г. специальной резолюции о единстве социалистических партий позволили преодолеть раскол. В 1905 г. была создана Объединенная социалистическая партия (иначе Французская секция рабочего Интернационала — СФИО). Ведущую роль в ней играло реформистское течение, а самым популярным и авторитетным лидером стал Жорес. Тем не менее в объединенную партию отказались войти независимые социалисты Мильеран, Вивиани, Бриан и другие, выражавшие несогласие с ее намерением проводить политику оппозиции по отношению к буржуазным правительствам и с призывами к классовой борьбе.
В 1901 г. возникла общенациональная организация радикалов. Как свидетельствовало ее название — Республиканская партия радикалов и радикал-социалистов, она была призвана объединить все левые силы, приверженные идеалу демократической республики. В известной мере она достигла этой цели, что позволило ей в начале XX в. превратиться в самую влиятельную политическую партию Франции. Численность ее парламентской фракции (обычно не менее трети всех депутатских мест) позволяла контролировать большинство и давала право на участие в любой правительственной коалиции. Но заплатить за это пришлось организационной рыхлостью, связанной с широкой самостоятельностью как индивидуальных, так и коллективных членов партии — местных комитетов, масонских лож, печатных изданий и пр., а также расплывчатостью политической программы. Она носила умеренно реформистский характер и предусматривала не только укрепление и защиту республиканских учреждений, но и активную социальную политику государства, средства на проведение которой должны были предоставить прогрессивный подоходный налог и выборочные национализации. Такая программа в особенности импонировала средним слоям общества — всякого рода мелким собственникам, интеллигенции и пр., которые, чувствуя шаткость своего относительного благополучия, уповали на поддержку государства и опасались крайностей как экономического индивидуализма, так и коллективизма.
Стремление радикалов охватить всю республиканскую часть политического спектра встревожило умеренных республиканцев, которые после распада партии прогрессистов примкнули к лагерю дрейфусаров. В условиях резкого размежевания между правыми и левыми им, сторонникам центристской политики, реально грозило поглощение более сильными «соседями» слева. Чтобы этого не произошло, они в конце 1901 г. образовали Республиканско-демократический альянс, в который вошли Луи Барту, Раймон Пуанкаре, Жозеф Кайо, Александр Рибо и др. Успех новому объединению обеспечила активная поддержка деловых кругов и «большой» парижской прессы. Альянс стал одной из основных партий правящего «левого» республиканского большинства, усилив его правый фланг.
Выборы 1902 г. отличались исключительно высокой активностью избирателей. В некоторых округах к урнам пришло до 90 % лиц, имевших право голоса. Но хотя по стране в целом кандидаты «левых» республиканских партий собрали всего лишь на 200 тыс. голосов больше, чем их соперники — консерваторы и «правые» республиканцы, они добились убедительной победы благодаря тому, что были лучше подготовлены в организационном плане и сумели выдвинуть единых кандидатов. «Левых» теперь представляли в парламенте 350 депутатов, из которых 210 были радикалами и радикал-социалистами, 95 — левыми республиканцами (членами Республиканско-демократического альянса), 45 — социалистами-реформистами. «Правые» были вынуждены довольствоваться 230 депутатскими мандатами, которые распределялись так: 115 принадлежало правым республи-канцам-антидрейфусарам, 60 — националистам, 55 — консерваторам. Кроме того, революционные социалисты завоевали 6 мест.
В результате поражения, которое консервативно-националистические «правые» понесли на выборах 1902 г., они на долгое время были отброшены в глухую оппозицию без всякой надежды на возвращение к власти. Но кое-что из уроков, которые им преподали левые республиканцы, они все же усвоили. Прежде всего они поняли преимущества надлежащей организации.
В 1903 г. умеренные республиканцы, которые после раскола партии прогрессистов примкнули к лагерю антидрейфусаров, а также «присоединившаяся» к республике часть консервативной партии, которая оказалась в том же лагере, образовали- Республиканскую федерацию. В нее вошли Мелин, Шарль Дюпюи, Шарль Бенуа. Новая партия, не подвергая сомнению республиканскую форму правления, активно выступала в защиту традиционного уклада жизни, критиковала реформы, направленные на модернизацию общественных отношений, в особенности антиклерикальное законодательство, а также проповедовала национализм. Республиканская федерация стала крупнейшей оппозиционной партией начала XX в.
По сравнению с ней деятельность «неприсоединившихся» монархистов носила маргинальный характер. Дело Дрейфуса добило роялизм старого толка, живший воспоминаниями о прошлом. Легитимизм и орлеанизм практически сошли со сцены, уступив место новейшей разновидности правого радикализма, окрашенного в монархические цвета.
История правого радикализма начала XX в. неразрывно связана с Шарлем Моррасом. Отправным пунктом воззрений этого литератора и политического деятеля было представление об упадке Франции, утрате ею ведущей роли в мировом развитии. Причиной тому Моррас считал разрыв с исконными национальными традициями, вину за что он возлагал на последствия революции XVIII в. и вредные чужеземные влияния. Выход из положения он видел в возвращении к традициям, или, по его определению, в «интегральном национализме». Он выдвинул программу, которая предусматривала, во-первых, упразднение парламентаризма и демократии и восстановление монархического правления; во-вторых, возвращение традиционных прав и привилегий католической церкви; в-третьих, восстановление сословно-патриархальных отношений в обществе. Главное препятствие осуществлению этой программы Моррас видел в республиканском правлении, которое он предлагал свергнуть силой, а также в засилье евреев, протестантов, франкмасонов и «метеков» (иностранцев). Ксенофобия и антисемитизм были органической частью его воззрений.
В 1899 г. Моррас вступил в одну из расплодившихся в разгар дела Дрейфуса националистических группировок — «Аксьон франсэз». В одноименном ежемесячнике, который в 1908 г. был преобразован в ежедневную газету, он начал пропагандировать свои воззрения и вскоре стал общепризнанным главой широкого общественного движения, располагавшего организационными и пропагандистскими структурами. Главным рупором «интегрального национализма» являлась газета «L’Action Française». Интеллектуальные силы в лице писателей, ученых, профессоров объединял Институт Аксьон франсэз. Политическое крыло движения было представлено Лигой французского действия и организацией боевиков «Королевские молодчики». Реставраторские идеи Морраса привлекли в его движение остатки обеих монархических партий. Поддержку оно получило и со стороны претендента герцога Орлеанского, сына умершего в 1894 г. графа Парижского. Однако титулованная знать не пользовалась в движении «Аксьон франсэз» особым влиянием. Кроме того, прагматизм его руководителей, лишенных сентиментальности монархистов старой закваски, нередко приводил к серьезным размолвкам с претендентом.