Однако дать адекватный ответ на вызов времени царизм уже не мог. Невразумительные обещания реформ в царском указе от 12 декабря 1904 г. не успокоили российское общество. Битой оказалась и патриотическая карта, разыгранная правительством в надежде на то, что «маленькая победоносная война» с Японией сплотит нацию вокруг монарха и поможет предотвратить революцию. Последней каплей, переполнившей чашу народного терпения, стали события 9/22 января 1905 г., когда в Петербурге была расстреляна властями мирная манифестация более сотни тысяч рабочих и членов их семей во главе со священником Георгием Гапоном. Они хотели подать царю петицию о нуждах народа, а в ответ получили пули и нагайки. Отказ Николая II от каких-либо личных переговоров с представителями рабочих, сотни убитых и раненых на улицах столицы сделали конструктивный мирный диалог между властью и народом невозможным. Появившиеся вечером того же дня в Петербурге баррикады, призывы Гапона и революционных партий к вооруженному восстанию, волна стачек протеста, прокатившаяся по многим городам России в январе 1905 г., единодушное осуждение самодержавия в либерально-демократических слоях российского общества и за рубежом — все это круто изменило обстановку в стране. В России началась первая в ее истории революция.
По своим целям и задачам эта революция имела немало общего с европейскими буржуазными революциями XVIII–XIX вв. Но сами масштабы России, появление на общественно-политической арене рабочего класса, огромная социальная активность крестьянства, интеллигенции, других революционных слоев общества, наличие многочисленных политических партий и организаций социалистической ориентации сделали первую российскую революцию совершенно особым историческим феноменом. Буржуазия оказалась оттесненной в ней на вторые и третьи роли и практически не боролась за обладание государственной властью, радикальные настроения «улицы» явно доминировали над призывами центристских сил к компромиссу, а крайне ограниченный в своих правах парламент в лице Государственной Думы был создан лишь весной 1906 г. и продемонстрировал явную неготовность власти и большинства депутатов к деловому сотрудничеству.
Парадоксальность российской ситуации состояла в том, что при всей неразвитости капитализма и его институтов немалая часть социально активных россиян, обгоняя время и не учитывая реальных возможностей страны, были нацелены уже не на создание в России демократического общества западного типа, а на разного рода социалистические эксперименты, рассчитывая при этом на активную помощь со стороны Запада, где, по их представлениям, не сегодня-завтра должен был победить социализм. Соединить пролетариат и крестьянство с буржуазией в единый общенациональный фронт борьбы с самодержавием было в 1905 г. практически уже невозможно, ибо у гипотетически возможных партнеров не наблюдалось ни единства взглядов, ни взаимного доверия. Обессиливали революцию и разногласия среди самих социалистов и демократов. В итоге она неизбежно распадалась на несколько взаимосвязанных, но в целом достаточно автономных потоков революционных выступлений рабочего класса, крестьянства, средних городских слоев, военнослужащих, угнетенных нерусских народов. Революция в России не пошла ни по одному из классических сценариев европейских революций прошлых веков, лишний раз доказав, что Россия является совершенно особым, ни на что не похожим социально-политическим организмом.
Как известно, термин революция несет в себе двойной смысл. Во-первых, всякая революция — это крупномасштабный взрыв массового социального и политического протеста, доходящего до прямых попыток свержения существующего строя. Во-вторых, революция ведет к коренным или частичным изменениям в формах собственности и власти, степень радикализма которых зависит от соотношения сил внутри страны и на международной арене.
Как же обстояло с этой точки зрения дело в России? Что касается массовых народных движений, то их масштабы во время Первой российской революции, продолжавшейся в общей сложности почти два с половиной года (с января 1905 по июнь 1907 г.), были весьма значительны и явно превосходили масштабы социальной борьбы во время европейских революций XVIII–XIX вв. На протяжении всего 1905 г. революционный процесс развивался в России по восходящей линии, достигнув кульминации во время всероссийской октябрьской политической стачки с двумя миллионами участников и в серии более локальных, но гораздо более ожесточенных вооруженных восстаний в декабре 1905 г., быстро и очень жестоко подавленных властями. В 1906–1907 гг. революция продолжалась, но инициатива уже перешла в руки правительства, постепенно добившегося стабилизации обстановки путем репрессий, проведения ряда реформ и созыва законодательного представительного учреждения — Государственной Думы.
Невиданное прежде количество участников массовых социальных движений в 1905–1907 гг. и применение ими более радикальных, чем прежде, средств борьбы с правительством придали их протесту новое качество, впервые реально поставив под вопрос само существование самодержавия. По далеко не полным официальным данным, во время революции в России бастовало не менее 4,6 млн рабочих (в действительности забастовщиков было, видимо, по крайней мере вдвое больше), произошли более 26 тыс. крестьянских выступлений, сотни волнений в армии и на флоте. В «беспорядках», по тогдашней официальной терминологии, принимали также участие тысячи студентов, служащих, представители радикально настроенной интеллигенции. Крупными очагами революции стали национальные районы империи — Прибалтика, Украина, Закавказье, Царство Польское, Финляндия. Яркие страницы в историю борьбы с самодержавием вписали в 1905 г. участники военных восстаний на броненосце «Потемкин», в Севастополе и Кронштадте, а в 1906 г. — в крепости Свеаборг близ Гельсингфорса (Хельсинки) и в том же Кронштадте. О масштабах разложения вооруженных сил, которое явилось результатом действия как объективных, так и субъективных факторов, включая социалистическую пропаганду и агитацию в войсках, можно судить по следующим данным: в миллионной русской армии за разного рода провинности, в том числе за прямое неповиновение начальству и бунты, было осуждено: в 1905 г. — около 16 тыс. военнослужащих, в 1906 г. — почти 24 тыс. человек и в 1907 г. — 26 тыс. человек.
Диапазон средств борьбы, применявшихся в ходе революции, был очень широк: разного рода петиции и прошения, адресованные властям или Государственной Думе (особенно много их составляли крестьянские общества); экономические и политические стачки с постепенным увеличением удельного веса последних с 50 % в 1905 г. до 73 % в 1907 г.; самовольные захваты земли и помещичьего имущества в деревне; террористические акты против представителей царских властей; вооруженные столкновения с войсками и полицией. В национальных районах империи развернулось движение за использование родного языка в школах, суде, органах местной власти.
Было бы большим преувеличением считать, что революционеры являлись всесильными режиссерами и дирижерами революционного процесса в России. Их активность и влияние на народные массы в 1905–1907 гг. были действительно велики, но многие массовые выступления по-прежнему начинались стихийно, и руководили ими отнюдь не члены революционных партий, а беспартийные авторитеты из народной среды. Пользовавшиеся огромной популярностью в среде трудового городского населения Советы рабочих депутатов строились на межпартийной основе и включали в свой состав немало беспартийных. Внепартийный характер носили и профсоюзы, которых к концу революции насчитывалось уже более тысячи.
Ничем не оправданное промедление царизма с созданием в России парламента и устранение рабочих от участия в органах городского самоуправления придали дополнительный смысл тем организациям советского типа, которые возникли в 1905 г. сначала в Иваново-Вознесенске, а потом в Петербурге, Москве и в более полусотни других промышленных центров. Они выполняли роль не только общегородских стачкомов, но и органов революционного самоуправления, которые существовали параллельно с царской администрацией на местах, а нередко и заменяли ее, замахиваясь на решение таких вопросов, которые явно выходили за рамки чисто муниципальной деятельности (регулирование производства, организация судебной власти, выпуск местных денег и т. д.). Некоторые Советы руководили декабрьскими вооруженными восстаниями 1905 г. (Москва, Ростов-на-Дону и др.).
Это была рожденная по инициативе самих рабочих новая, внепарламентская форма демократии, прообраз органов революционной власти, установленной в России в октябре 1917 г.
Создание Советов рабочих депутатов и однотипных с ними организаций в деревне и в вооруженных силах отражало стремление народных масс к активному участию в общественно-политической жизни, их недоверие к чиновничье-бюрократическим методам управления. Трудно дать однозначную оценку работе всех Советов, тем более что они просуществовали не более нескольких месяцев и не имели возможности в полной мере проявить свои созидательные возможности. Тем не менее в их деятельности было немало удачных примеров социальной защиты трудящихся и членов их семей, а также эффективных мер по поддержанию общественного порядка.
Это свидетельствовало о том, что революция не только беспощадно разрушала старое, но и пыталась — к сожалению, с немалыми издержками, часто непрофессионально и непродуманно — созидать новое. Однако основную работу в этом направлении под напором революции развернуло само царское правительство.
Революция заставила власти пойти на реформы, которые способствовали преобразованию самодержавного режима в монархию конституционно-парламентского типа. О степени завершенности этого процесса много спорили как современники событий 1905–1907 гг., так и историки и правоведы советского периода, не пришедшие, однако, к каким-либо определенным выводам. Одни утверждали, что Россия получила в результате революции и конституцию и парламент, хотя и делали при этом множество оговорок, навеянных сравнениями с развитыми странами Запада. Другие считали, что установившееся в России «конституционное самодержавие» (1906–1917) было лишь ширмой, за которой скрывалась фактически неурезанная власть царя, высшей бюрократии и дворянства. Этой точки зрения придерживался и Ленин, мнение которого было решающим для советских ученых. В постсоветский период чаша весов стала явно склоняться в сторону признания России в последнее десятилетие царствования Николая II конституционной монархией, хотя и несколько особого типа. Так или иначе, изменения, которые произошли в государственном строе России под влиянием революции 1905–1907 гг., оказались весьма значительными.