Это нашло своеобразное отражение в воззрениях французских экономистов середины XVIII в. — физиократов, утверждавших, что только сельское хозяйство создает новые ценности, а промышленность и торговля их потребляют. О могуществе того или иного государя в XVIII в. современники судили по размеру подвластной ему территории, в особенности площади возделываемых земель. Не случайно, самыми сильными в военном отношении государствами Европы были на западе — Франция, на востоке — Россия, превосходившие другие страны по численности населения и размеру территории. Правительства ряда стран, например Восточной Европы, специально прилагали усилия к освоению целинных земель, приглашая для этого на льготных условиях переселенцев из-за границы.
Сельское хозяйство. Сельское хозяйство обеспечивало главные доходные статьи государственного бюджета — поступления от различных налогов, которыми облагалась земельная собственность. От его развития прямо или косвенно зависело также благосостояние всех основных классов общества: землевладельцев (получателей земельной ренты — сеньориальной и капиталистической), крестьян и фермеров, обеспечивавших себя основными жизненными средствами и получавших доход от эксплуатации своего надела или фермы, хозяев и рабочих промышленных предприятий, которым сельское хозяйство доставляло продукты питания и промышленное сырье. В XVIII в. промышленное развитие прямо было связано с конъюнктурой сельскохозяйственного рынка. Резкое вздорожание продуктов питания или растительного сырья вследствие плохого урожая приводило к промышленным и торговым кризисам.
Собственность на землю — главное средство производства в сельском хозяйстве — лежала в основе социально-классовой структуры общества «старого порядка». В XVIII в. едва ли не повсеместно в Европе преобладало крупное дворянское землевладение. Причем в большинстве стран власть и привилегии дворянства опирались на систему сеньориальных прав, которые ограничивали не только хозяйственную, но и личную самостоятельность крестьян. Особенно широко простиралась власть дворянства над крестьянами в странах к «востоку от Эльбы», где в XVII–XVIII вв. получило распространение крепостное право. Однако преобладание дворянского землевладения скрывало весьма сложный характер поземельных отношений. Некоторые дворяне по характеру своей деятельности фактически превратились в капиталистических предпринимателей-аграриев. Они использовали капиталистические методы повышения доходности своих поместий: сдавали их в аренду, сами занимались хозяйством, брали кредиты под залог земли для осуществления прибыльных операций в торговле и промышленности и т. д. Особенно много таких «новых дворян» (новых не только по характеру деятельности, но и по происхождению) было в странах Западной Европы. На востоке Европы, где возможности распоряжения землей были более ограниченны, дворяне поощряли всякого рода крестьянские промыслы, рассматривая их как способ повышения доходности своего поместья.
По степени свободы распоряжения и использования своих земельных владений различались и другие категории населения, занятого в сельском хозяйстве. В наибольшей мере были ограничены владельческие права на землю у крепостных крестьян в Восточной Европе. В XVIII в. помещики имели даже право продавать их без земельных наделов. Однако не только крепостничество мешало становлению крестьянской собственности на землю. Препятствием этому служило и сохранение общинных порядков в деревне. В частности, в России владельческие права крестьян существенно ограничивал обычай периодического передела земли между семьями. Сковывала их хозяйственную самостоятельность и круговая порука, существовавшая внутри общины.
Более прочный и стабильный характер имело крестьянское землевладение в странах Западной Европы. Отдельные семьи владели одними и теми же участками земли нередко на протяжении многих поколений. Даже если эти участки считались надельной землей, некогда полученной крестьянином по феодальному договору с сеньором, практически не существовало законных оснований отнять их у крестьян единственно по желанию сеньора. Поэтому крестьяне рассматривали землю, находившуюся в их владении, как свою законную собственность, хотя в силу сохранения сеньориального строя и были ограничены в правах ее распоряжения. На западе Европы также сохранились некоторые общинные обычаи землепользования — выпас скота по жнивью, коллективное пользование лугами и другими угодьями и пр. Как и на Востоке, общинные обычаи ограничивали хозяйственную самостоятельность крестьян, особенно зажиточных, стремившихся к предпринимательской деятельности. Но для малоимущего крестьянства, с трудом перебивавшегося от урожая до урожая, они представляли собой весьма важное подспорье.
Объективно укреплению прав собственности на землю как крупных, так и мелких землевладельцев способствовали так называемые огораживания. Проводимые по инициативе крупных землевладельцев, они вели к разделу общинных угодий, а, следовательно, к ликвидации общинных обычаев, в том числе чересполосицы и принудительного севооборота, и к расширению хозяйственной самостоятельности земледельцев. Поэтому огораживания способствовали ускорению развития предпринимательских хозяйств в деревне. Вместе с тем они подрывали основы существования мелких, маломощных крестьянских хозяйств, которые постепенно теряли самостоятельность. Их хозяева, вынужденные искать дополнительные средства к существованию, шли работать по найму к городским и сельским предпринимателям. Особенно широкий размах огораживания приобрели в Великобритании, где в XVIII в. они проводились на основании законов, принятых парламентом (парламентские огораживания).
Большой интерес к земельной собственности проявляла буржуазия — богатые купцы, ростовщики, организаторы промышленного производства. Они вкладывали значительные средства в приобретение дворянских поместий (где это было возможно), вообще городской и сельской недвижимости главным образом по двум причинам — этической и экономической. В XVIII в. наличие поместья или большого городского дома являлось важным признаком высокого общественного статуса владельца. Правда, еще больше ценились древняя родословная и аристократический титул. Но у выходцев из незнатных семей, как правило, не было выбора. Земельная собственность представлялась им тем заветным ключиком, который открывал дверцу в высшее общество. Кроме того, земельная собственность ценилась как самая надежная форма капиталовложения. Благодаря высокой конъюнктуре, объяснявшейся относительно быстрым и стабильным темпом экономического роста на протяжении всего XVIII в., сельская и городская недвижимость постоянно росла в цене. Она была лучше защищена от колебаний рынка, чем движимое богатство. Наконец, в эпоху, когда отсутствовал дешевый банковский кредит, только под залог недвижимости и можно было получить крупный заем на относительно льготных условиях.
Всем указанным слоям общества противостояла городская беднота, в массе своей лишенная какой бы то ни было недвижимой собственности. Согласно представлениям того времени, она занимала низшую ступень в общественной иерархии. Средства к существованию беднота добывала работой по найму. Поэтому ее положение было весьма нестабильно и зависело от сезонных и циклических колебаний цен. В условиях часто повторяющихся кризисов дороговизны городская беднота выживала в значительной мере благодаря государственной и частной благотворительности.
Кризисы дороговизны, обусловленные недородом основных сельскохозяйственных культур, в особенности продовольственных, являлись следствием рутинного характера агротехники и агрикультуры большинства стран Европы. Примером тому является сохранившаяся во многих местностях, в особенности в Южной и Восточной Европе, весьма архаичная, унаследованная от средних веков система обработки земли — двуполье. Она заключалась в том, что в целях сохранения и восстановления естественного плодородия почвы постоянно засевалась лишь часть поля, а другая оставлялась под паром, иногда на длительное время. Там, где преобладали бедные почвы, например в Оверни (во Франции) и в Южной Италии, этот срок мог достигать нескольких лет. Следовательно, интенсивность использования земли при двуполье была низкой; значительная, иногда бóльшая, ее часть «не работала», т. е. не давала урожая.
Во многих местностях Европы в XVIII в. широкое распространение получила более совершенная система обработки земли — трехполье. При этой системе все пахотное поле делилось на три участка. Каждый из них первый год засевали яровыми культурами, второй — озимыми, а третий — оставляли под паром. В районах Франции, расположенных к северу от реки Луары, где преобладало трехполье, культуры чередовались следующим образом: первый год высевалась пшеница или рожь, второй — ячмень или овес, и после этого полю давали год отдохнуть. Трехполье способствовало более интенсивному использованию земли.
Однако рост сельскохозяйственного производства сдерживала его традиционная структура, сохранившаяся и при трехполье. Основной отраслью сельского хозяйства большинства стран Европы являлось растениеводство. Животноводство было развито слабо, за исключением местностей с бедными, малопригодными для выращивания сельскохозяйственных культур почвами, где был возможен выпас скота круглый год (в странах с мягким климатом). В таких регионах разводили обычно скот на шерсть. Главным препятствием развитию животноводства служил недостаток кормов. Поэтому в растениеводческих хозяйствах стремились обходиться минимумам животных, преимущественно тягловых, необходимых для обработки почвы. В самом растениеводстве преобладало производство продовольственных культур, главным образом зерновых, которые вплоть до распространения в середине XIX в. картофеля были основой питания широких слоев населения, в особенности бедного. Гораздо более скромное место занимали овощные и технические культуры (лен, конопля, в южных странах — виноград, оливки). При этом, учитывая трудности обмена между отдельными районами, расположенными вдали от морского побережья, судоходных рек или каналов, территориальная