Затем реформаторский процесс был прерван участием России в войнах с Наполеоном (1805–1807), закончившихся унизительным для Александра I Тильзитским миром. Он значительно поколебал престиж молодого царя в глазах российского дворянства, не заинтересованного в разрыве с Англией, на чем настаивал французский император. В ответ на дворянскую фронду Александр I решил провести целую серию крупномасштабных политических реформ, призванных навести порядок в управлении империей и придать ей более европейский, отвечающий духу времени вид. Разработка новых законопроектов была поручена М. М. Сперанскому — выходцу из провинциальной духовной семьи, пробившемуся благодаря своему недюжинному таланту и трудолюбию в высший эшелон российской бюрократии и пользовавшемуся доверием монарха, которому принадлежал общий план преобразований.
В 1809 г. Сперанский закончил работу над «Введением к Уложению государственных законов», в основу которого был положен принцип разделения законодательной, исполнительной и судебной властей на волостном, уездном, губернском и общегосударственном уровнях. Так, законодательная вертикаль состояла, по плану Сперанского, из волостных, окружных, губернских и государственной дум, причем каждое вышестоящее представительное учреждение избиралось нижестоящим. В выборах участвовали лишь владельцы земли и недвижимой собственности, включая государственных крестьян, купцов и мещан. Государственная дума не обладала правом законодательной инициативы (законопроекты должны были исходить только от верховной власти) и оставалась лишь консультативным, во многом чисто декоративным органом. Помимо Думы, предусматривалось создание еще одного законосовещательного учреждения — Государственного совета, назначаемого императором. Власть последнего фактически оставалась неограниченной, но он должен был опираться в своих действиях на закон и общественное мнение и уважать их. Эта странная гипотетическая смесь абсолютизма и элементов правового государства в лучшем случае могла бы стать лишь началом очень длительного процесса перехода от самодержавия к конституционной монархии. Однако консервативные круги, рупором которых стал автор записки «О древней и новой России» историк Н. М. Карамзин, увидели в плане Сперанского явно преждевременную и опасную меру, посягательство на священные основы российской государственности и яростно восстали против него, быстро поколебав либеральные намерения царя.
Вместо очень громоздкой и архаичной сословной системы Сперанский предлагал разделить все население на три «состояния»: дворянство, «среднее состояние» (купцы, мещане, государственные крестьяне) и «народ рабочий» (помещичьи крестьяне, слуги, ремесленники, рабочие). По мысли Сперанского, никто из подданных царя не мог быть наказан без суда, каждый имел право приобретать движимую и недвижимую собственность, а все повинности населения империи подлежали строгой регламентации. Эти общие положения касались и крестьян, хотя прямо об отмене крепостного права Сперанский нигде не говорил. В дальнейшем он высказывался в пользу постепенного личного освобождения крепостных крестьян, разрешения им покупать землю и выходить из общины, в чем-то предвосхитив столыпинское аграрное законодательство 1906–1911 гг.
К сожалению, проект Сперанского был реализован лишь в малой своей части. В 1810 г. был создан Государственный совет, просуществовавший до 1917 г., тогда как все остальное было отложено до лучших времен. Аристократы не могли простить «выскочке» Сперанскому стремительного взлета его карьеры, Александра I задели некоторые критические высказывания Сперанского по его адресу. В дворянском обществе не одобряли введенные по инициативе ненавистного «поповича» экзамены в объеме университетского курса для тех чиновников, которые получали за свою службу дворянство, а также попытку обложить помещиков новым налогом за владение крепостными душами. Глухой ропот вызывали и такие непопулярные меры, предложенные Сперанским для оздоровления государственного бюджета, как повышение подушной подати и гильдейских сборов с купцов, увеличение цен на соль и т. д. Сперанскому инкриминировалась тайная связь с Наполеоном, и его стали считать чуть ли не французским шпионом. В марте 1812 г. царю пришлось пожертвовать своим «первым министром», хотя он не сомневался в его невиновности. Сперанский был сослан сначала в Нижний Новгород, а затем в Пермь и лишь в 1816 г. возвращен на государственную службу. В 1821 г. он снова появился в столице, но прежнего влияния на Александра I никогда уже больше не имел.
Более удачными оказались реформы в русской армии, проведенные в 1808–1810 гг. военным министром графом А. А. Аракчеевым, который вошел в доверие к Александру еще с павловских времен, а затем стал и личным другом императора. Прямолинейный, грубый, часто жестокий с подчиненными, Аракчеев обладал огромной работоспособностью, был безгранично предан Александру I, требователен к себе и другим. Царю очень импонировали его страсть к порядку и дисциплине, несомненные административные способности, умение командовать людьми и буквально «выбивать» из них все, что было нужно власти. Кроме того, Аракчеев часто брал на себя выполнение наиболее непопулярных решений, как бы заслоняя царя от нападок общественного мнения. В преддверии войны с Наполеоном Аракчеев реформировал и модернизировал русскую артиллерию, стремился навести порядок в армейском хозяйстве, сделал вооруженные силы более мобильными. После падения Сперанского и войны 1812 г. влияние Аракчеева на Александра I еще более усилилось.
Победа над Наполеоном и мощный патриотический подъем во всех слоях российского общества, казалось бы, создавали самую благоприятную обстановку для продолжения курса реформ, теперь уже соединенными усилиями правительства и передовой части дворянства. Однако этого не случилось. Александр I по-прежнему много обещал и мало делал, все больше погружаясь в мистицизм и апатию. Возглавив в 1815 г. Священный союз европейских монархов, он активно занимался международными делами, передоверив управление собственной страной Аракчееву. В 1815 г. была принята довольно либеральная конституция Царства Польского, присоединенного к России после победы над французами, а в 1816–1819 гг. освобождены от крепостной зависимости (правда, без земли) крестьяне Прибалтики. Однако крестьянам остальных районов России Александр I пообещал за победу над французами лишь «мзду от Бога», хотя недостатка в проектах ликвидации крепостного права не было. Так, в 1818 г. Аракчеев и его помощники по поручению царя разработали план, согласно которому правительство ежегодно должно было выделять 5 млн руб. на выкуп помещичьих крестьян у их владельцев. Всю эту операцию, грозившую растянуться на многие десятилетия, предполагалось проводить с согласия помещиков, причем на одну ревизскую душу выделялся нищенский надел в две десятины земли. Однако проект Аракчеева, как и прожекты ряда других государственных деятелей, инициированные царем, в конце концов был тоже положен под сукно.
Аналогичная участь постигла и конституционный проект под названием «Государственная Уставная грамота Российской империи», который разрабатывался в 1819–1820 гг. упоминавшимся выше Н. Н. Новосильцевым, французским юристом Першар-Дешаном, другом Пушкина князем П. А. Вяземским и другими деятелями в соответствии с директивами самого Александра I. Этот документ предусматривал превращение России в конституционную парламентскую монархию. Провозглашались свобода слова, совести, печати, неприкосновенность личности. Частная собственность тоже объявлялась священной и неприкосновенной. Предполагалось разделить территорию России на наместничества, объединенные на федеративных началах. В целом это было прямое продолжение и развитие идей Сперанского. Однако ко времени окончания работы над грамотой обстановка в России и за ее пределами сильно изменилась. Революции в Испании, Португалии и Неаполе, бунт в Семеновском полку в Петербурге (он был вызван жестоким обращением полковника Шварца с солдатами), голод и крестьянские волнения в ряде губерний России — все это в очередной раз отрезвило Александра I, окончательно поставившего в 1820 г. крест на правительственном конституционализме. Началась реакция в области просвещения, в 1822 г. был издан указ о запрещении в России тайных обществ и масонских лож, подтверждено право помещиков ссылать своих крестьян за провинности в Сибирь.
Любимым детищем Александра I стали военные поселения, превратившиеся в эксперимент по сокращению расходов на содержание миллионной армии и «гуманизации» условий 25-летней солдатской службы путем соединения занятий военным делом и крестьянским трудом. Сама идея военных поселений пришла в Россию из Западной Европы и имела довольно длинную историю, начинавшуюся еще во времена Древнего Рима. Некоторые аналогии можно было провести и с организацией казачьих войск в самой России, хотя для такого убежденного западника, каким был Александр I, решающее значение имело, видимо, знакомство с книгой французского генерала Серванта де Гер-бея «О военных силах на границе».
Суть плана заключалась в том, чтобы расквартировать пехотные и кавалерийские части в специально созданных для этого поселках государственных крестьян и казаков, заставив солдат помогать последним во время сельскохозяйственных работ, а крестьян — не только обеспечивать войска продовольствием и фуражом, но и одновременно учиться военному ремеслу. При этом имелось в виду, что милитаризация крестьянского труда (строгая дисциплина, армейский распорядок дня, суровые наказания и штрафы за провинности) приведет к его интенсификации и рационализации, а также поможет создать соответствующую инфраструктуру (дороги, мосты, склады и т. п.), которая всегда была в России «узким местом». С другой стороны, военные поселенцы могли иметь жен и детей, хотя их семейная жизнь подвергалась мелочному контролю со стороны военного начальства, а сыновья автоматически становились кантонистами. Наконец, система военных поселений позволяла ускорить процесс развертывания армии в случае начала войны.