В соответствии с Конституцией 1848 г. Генеральные штаты осуществляли контроль над администрацией колоний, однако это по-прежнему не касалось бюджета колониального управления, что после введения «системы культур» особо остро ставило данный вопрос на повестку дня в прениях Генеральных штатов. Радикально настроенная часть либералов заявляла, что подобная эксплуатация труда яванцев недостойна цивилизованного государства, колониальные доходы при этом поглощаются метрополией, вместо того чтобы быть направленными на улучшение быта местных жителей, на развитие общественных работ и создание школ. В то время как главными аргументами консерваторов, защищавших «систему культур», были дополнительный доход для метрополии (исчислявшийся в 30 млн гульденов) и утверждение, что яванцы не захотят работать без принуждения, в результате чего потеряет свое значение образовавшийся в Амстердаме рынок тропических культур, а это может привести к неизбежному упадку национальной торговли, радикальное крыло либералов активно выступило за отмену позорной, по их мнению, «системы». Однако большинство либералов все же требовали предоставить частному предпринимательству право участвовать в эксплуатации колоний. Таким образом, они не являлись абсолютными противниками «системы культур», а, наоборот, хотели видеть в ней «защитный зонтик» для частных предпринимателей. Цель последних сводилась к получению хороших контрактов на переработку сахарного тростника и увеличения за счет этого своих капиталов.
Споры по так называемым «сахарным контрактам» стали своего рода катализатором обострения отношений в нидерландском обществе. Использование Вильгельмом III своего влияния для выдачи контрактов одному из приближенных вызвало скандал и послужило причиной отставки в 1860 г. министра колоний. С его отставкой закончился тридцатилетний период, в течение которого министерство колоний постоянно находилось в руках консерваторов.
Под влиянием оппозиции в период нахождения у власти либерального кабинета Торбеке (1862–1866) было отмечено принудительное выращивание на Яве некоторых экспортных культур, а в 1864 г. был издан «Закон об отчетности», который предусматривал ежегодное утверждение в Генеральных штатах бюджета колоний в Индонезии. Правительству Торбеке также удалось провести закон об упразднении рабства, в результате чего свободу получили 36 тыс. рабов в Гвиане и 11 тыс. на Антильских островах.
В 1866 г. весь либеральный кабинет ушел в отставку, назначенное после этого умеренное правительство также пало, не справившись с «системой культур». В сменившем его консервативном кабинете (1866–1868) портфель министра колоний трижды переходил из рук в руки. Наконец, либералы, вернувшись к власти в 1869 г., включили в бюджет следующего года статью, по которой колонии обязывались выплатить метрополии сумму, достаточную для того, чтобы сохранить равновесие в бюджете. А в 1870 г. принудительная система была отменена для всех культур, кроме кофе.
«Система культур» теряла свое положение отчасти из-за неустойчивой политики, отчасти из-за противоречия духу времени. Тем не менее в период своего заката «система культур», если и не в Нидерландах, то в других странах, пользовалась достаточно высокой репутацией.
Парадокс заключался еще и в следующем: чем больше подвергалась критике «система культур», уже почти лишившаяся почвы на Яве, тем больше становилась очевидной ее необходимость для пополнения нидерландской казны.
Так, в 1850–1870 гг. благоприятная рыночная ситуация для яванского кофе и сахара позволила удвоить индонезийскую прибыль по сравнению с 1830–1850 гг. Это дало возможность погасить бóльшую часть государственного долга Нидерландов (и таким образом спасти страну от угрожавшего ей банкротства), уменьшить налоговый процент на 18 пунктов, отменить акцизы на наиболее важные предметы потребления и начать строительство сети железных дорог. За 1849–1866 гг. нидерландская казна извлекла из «системы культур» чистую прибыль в размере 473 млн гульденов. Часть из этой прибыли была выделена бедным западным провинциям Индонезии. А всего за годы действия «системы культур» Нидерланды получили от колоний в Индонезии 900 млн гульденов чистой прибыли.
Несмотря на такой приток капиталов, промышленный переворот в Нидерландах совершался крайне медленно. Еще в 1850 г. при общей численности населения страны примерно 3 млн человек только 350 тыс. (т. е. чуть более 10 %) было занято в промышленном производстве, причем значительную часть из них составляли ремесленники. При этом в городах проживало 39 % населения, но лишь один Амстердам насчитывал более 200 тыс. человек.
Промышленная отсталость Нидерландов в указанный период объяснялась отчасти скудостью разведанных полезных ископаемых и конкуренцией дешевой английской продукции, но главная причина состояла в стремлении владельцев капиталов вкладывать свои средства не в промышленность, а в более доходные отрасли — внешнюю торговлю, судоходство, эксплуатацию Индонезии и внешние займы. Учитывая интересы преобладающей части нидерландской буржуазии, правительство страны в 1862 г. ввело принцип свободной торговли, отказавшись тем самым от протекционистских мер в защиту национальной промышленности. Все это, по существу, не затрагивало интересы трудящихся масс, положение которых продолжало оставаться тяжелым. В городах росла безработица, многие рабочие были вынуждены эмигрировать в соседние страны.
Не лучше положение складывалось и в сельском хозяйстве, в котором было занято еще меньше населения, чем в промышленности. К тому же капиталистическая реорганизация сельского хозяйства, ориентирующаяся на экспорт масла и сыра, вытесняла мелких собственников земли с их участков, отходивших под пастбища. Поступление в Европу дешевого зерна из России, США и Австралии привело к кризису и на зерновом рынке. Важнейшими социальными последствиями этого кризиса были разорение крестьян, миграция сельского населения в города, а также выделение капиталистических предприятий, эксплуатировавших труд сельскохозяйственных рабочих. Заметное улучшение наступило лишь в конце XIX в.
В отличие от сельского хозяйства темпы промышленного производства в Нидерландах значительно ускорились уже с конца 60-х годов. Если в 1870 г. в стране насчитывалось всего 3200 паровых машин, то спустя 10 лет их стало вдвое больше. Но только под влиянием экономической депрессии 1873–1895 гг. фабрично-заводское производство одержало победу. Модернизации подверглись судостроение, текстильная и пищевая отрасли промышленности. Большое внимание уделялось строительству железных дорог, в 1870 г. их протяженность составила уже 1419 км (в 1850 г. — 176 км).
На эти же годы приходится и сооружение каналов, соединивших с Северным морем Роттердам и Амстердам. Эти новые водные артерии превращают Нидерланды в основной транзитный путь для внутренней части Германии и оттесняют на задний план Антверпен, который раньше благоприятно использовал отмену пошлины на провоз грузов по Шельде.
Таким образом, во второй половине XIX в. в Нидерландах на первый план выступают все те отрасли хозяйства, которые так или иначе были тесно связаны с транспортировкой и переработкой колониального сырья или с обеспечением потребностей колониального рынка.
Страны Северной Европы. В первой половине XIX в. в странах Северной Европы продолжался рост населения: в Швеции с 2,3 млн в 1810 г. до 3,5 млн человек к середине столетия; в Норвегии с 880 тыс. в 1801 г. до 1,4 млн к 1850 г.; в Дании с 1 млн до полутора, а в Финляндии с 830 тыс. до 1,4 млн. Последовавшие за окончанием наполеоновских войн застой и расстройство финансов не были продолжительными. Оживление началось в 30-е годы XIX в. В Дании, благодаря тому что в Англии и других промышленно развитых странах резко возрос спрос на сельскохозяйственную продукцию, начался резкий подъем аграрного сектора. Широко стал возделываться картофель, так что частые прежде голодные годы выпадали все реже и реже. Именно в этот период Скандинавия из бедной европейской окраины начала постепенно превращаться в ее наиболее развитый регион. С 30-х годов в странах Северной Европы началась промышленная революция: из Англии ввозились станки, начали строиться современные фабрики и заводы, с конца 40-х годов прокладываются железные дороги. В Норвегии очень быстро рос торговый флот, бурно развивались рыболовный и китобойный промыслы. Аграрные реформы во всех странах Скандинавии практически были завершены, помещичьи хозяйства перешли на капиталистические рельсы, значительная часть обрабатываемой земли попала в руки крестьян, среди которых шел процесс расслоения. С одной стороны, оформился слой зажиточного крестьянства, все больше становившегося основным производителем продукции, которая предназначалась на рынок (в Дании в том числе и на зарубежный); с другой — выросла масса безземельных, полупролетарских и пролетарских слоев, значительная часть которых устремилась в быстро растущие города. Здесь также формировались новые классы — буржуазия и пролетариат. В то же время быстро росли средние слои и интеллигенция. Рынок труда был не в силах поглотить всю массу избыточного населения. В 40-50-е годы началась массовая эмиграция из стран Северной Европы, в основном в Северную Америку.
Особый импульс был придан экономическому развитию Финляндии, которая оказалась в благоприятном положении благодаря близости и доступности огромного российского рынка. Довольно рано промышленная революция началась здесь в главной отрасли хозяйства страны — лесной промышленности.
Одной из важнейших предпосылок экономического подъема в странах Северной Европы стала постепенная стабилизация в них финансовой системы. Швеция смогла уравнять бумажные банкноты с серебром к 1834 г., Норвегия — к 1842 г., Дания — к 1845 г. Поскольку основа для кредитования развивающейся промышленности была в бедной Скандинавии мала, то активную роль в промышленном перевороте играло государство, которое брало займы за границей и финансировало многие хозяйственные предприятия.