Радикализм требований Кошута вызывал опасения у Сечени, который настаивал на эволюционном пути нации к свободе и процветанию. Не только теоретик, но и практик, он занимался вопросами навигации по Дунаю и Тисе, строительством первого постоянного моста между Пештом и Будой, основал «национальное казино» (подобие Английского клуба) как место встречи политической элиты. Считая, что пропаганда Кошута углубляет противоречия между отдельными классами, разжигает гибельную вражду между Габсбургской династией и Венгрией, он открыто осудил оппонента в книге «Народ Востока». Однако в венгерском обществе в 40-е годы окрепли и консолидировались силы, не довольствовавшиеся умеренной программой Сечени. Все больше дворян по всей стране осознавало вслед за Кошутом, что подлинная свобода нации возможна при политическом суверенитете, экономической самостоятельности и гарантиях свобод личности. Для защиты молодой венгерской экономики Кошут основал в 1844 г. «Промышленный союз», члены которого поклялись в течение 10 лет по возможности пользоваться только венгерскими товарами.
Государственным собранием 1843–1844 гг. — правда, в форме декларации, без соответствующих механизмов реализации — были приняты решения об обязательном выкупе крестьянских повинностей, об отмене майората, о праве недворян поступать на государственную службу. Наконец, венгерский язык был признан официальным языком законодательства, делопроизводства, образования и церкви. Так либералы получили мощнейшее орудие национальной консолидации, средство мадьяризации невенгерских народностей королевства и источник конфликтов с национальными меньшинствами, многие из которых, вступив в стадию романтического национализма, обратили внимание на развитие своих родных языков.
Революция и освободительная война в Венгрии 1848–1849 годов. Весть о победе февральской революции в Париже быстро достигла границ Венгрии. Лидер парламентской оппозиции Л. Кошут, опасавшийся, как бы народное недовольство не выплеснулось на улицы Пешта, убедил реформистски настроенное дворянство встать во главе революции. 3 марта 1848 г. члены нижней палаты Государственного собрания обратились к императору с требованием введения конституционного устройства для народов Австрийской империи, независимого правительства для Венгрии и проведения буржуазных реформ. Из Вены верхней палате Государственного собрания, где заседали аристократы и высший клир, было приказано задержать отправку документа, чтобы выиграть время для роспуска собрания и введения военного правления. Но было поздно: 13 марта в Вене началось восстание.
14 марта в Пеште радикально настроенная молодежь во главе с поэтом Ш. Петёфи, взяв за основу речь Кошута от 3 марта, составила революционную программу («12 пунктов»), распространенную на следующий день в виде листовки. Революционеры требовали свободы печати, отмены цензуры, ответственного министерства в Пешт-Буде, ежегодного созыва Государственного собрания, гражданского равенства перед законом, свободы вероисповедания, отмены крепостного права, введения суда присяжных, учреждения национального банка, вывода из страны имперских войск, возвращения на родину венгерских полков и унии (объединения) Венгрии с Трансильванией. 15 марта власть в городе фактически перешла к Комитету общественного спасения. Тем временем в Вене делегация Государственного собрания во главе с Кошутом добилась от императора согласия на формирование первого в истории Венгрии ответственного правительства во главе с графом Лайошем Баттяни. В состав кабинета также вошли видные деятели «эпохи реформ» И. Сечени, Ф. Деак, Л. Кошут и др.
Инициативу при проведении буржуазных преобразований взяло на себя дворянство. Не дожидаясь одобрения императора, революционное правительство 18 марта объявило о немедленной отмене крепостного права (с последующей компенсацией помещикам из государственной казны) и о введении всеобщего налогообложения. Этим смелым шагом Баттяни сумел побороть вековую враждебность крестьян к дворянству и тем самым расширить социальную базу революции, он сохранил за господствующим классом ведущую роль в буржуазных преобразованиях и отрезал пути к отступлению тем, кто надеялся избежать немедленного и безвозмездного освобождения крестьян.
Последнее в истории Венгрии феодальное Государственное собрание И апреля приняло пакет законодательных актов («апрельские законы»), в числе которых были отмена крепостного права, упразднение барщины и церковной десятины, провозглашение национальной независимости, введение принципа народного представительства, свобода вероисповедания, равенство граждан перед законом, отмена цензуры, гарантии свободы слова, печати и собраний. В то же время землю получили лишь 40 % всех крестьян, высокий имущественный ценз лишал беднейшие слои населения активного и пассивного избирательного права, невенгерские народности не получали прав как коллективные субъекты.
Имперские власти, находившиеся в охваченной революцией Вене, были вынуждены санкционировать реформы венгерского буржуазного правительства и тем самым фактически признать внутриполитическую самостоятельность Венгрии. Ошибка Баттяни и его соратников заключалась в том, что временные уступки Вены они приняли за акт доброй воли. Сами революционеры не помышляли о полном разрыве с Австрийской империей — они хотели покончить с насильственным подчинением Венгрии общеимперским интересам и мечтали о преобразовании государства Габсбургов на демократических началах. В то же время трудно отрицать, что объективно позиция венгерских либералов вела к распаду империи, и угроза оказаться лицом к лицу с венгерским национализмом особенно страшила молодые национальные движения невенгерских народов королевства.
Решение национального вопроса представляло особую трудность. С одной стороны, революция даровала гражданские свободы всем народностям многонационального королевства, и именно поэтому ее с восторгом встретили словаки, сербы, хорваты и румыны. С другой — невенгерские народности не обретали условий для свободного развития национальной культуры и языка. В их национальных движениях венгерское либеральное правительство видело опасность для дела революции и угрозу территориальной целостности. В свою очередь, лидеры национальных меньшинств не только не сумели пойти на разумный компромисс, но и стали марионетками в руках контрреволюционных сил.
Если лидеры венгерской революции были готовы допустить ограниченное использование национальных языков на местном уровне или отменить дискриминационные меры в отношении православной церкви, то требования образования автономных областей (например, Сербской Воеводины) или признания политической независимости Хорватии создавали опасный прецедент, грозивший привести к территориальной дезинтеграции Венгрии. Промедление с введением принципа народного представительства на местах (власть до следующей сессии парламента оставалась в руках дворян) оттолкнуло от венгерской революции многих потенциальных сторонников из национальных меньшинств, не располагавших национальным господствующим классом и лишенных возможности отстаивать свои интересы парламентским путем.
Габсбурги смогли привлечь на свою сторону лидеров национальных движений хорватов (Й. Елачич), сербов (Й. Раячич), словаков (Л. Штур, М. Годжа), трансильванских румын (С. Барнуциу), которые не нашли понимания в Пеште или не захотели пойти на компромисс с венгерским революционным правительством. Так, в марте 1848 г. в нарушение древней традиции хорватским баном был назначен (а впоследствии избран на собрании общественности) лояльный Габсбургам граничарский полковник Й. Елачич. 19 апреля специальным циркуляром он сообщил местным властям о разрыве отношений с венгерским правительством, отказавшимся идти на уступки хорватам, и заявил о необходимости прямого подчинения Хорватии Вене. Венгерское правительство сместило Елачича с поста бана, но из Вены пришло тайное уведомление о том, что он должен продолжать исполнять свои обязанности.
1-3 мая в городе Сремски Карловцы собралась скупщина сербов империи. Она провозгласила Сербскую Воеводину, избрала православным патриархом преданного династии Й. Раячича и создала национальное правительство — Главный национальный комитет. Таким образом, в Воеводине произошли более радикальные перемены, чем в Хорватии. В июне на юге Венгрии начались кровопролитные столкновения венгерских правительственных войск с сербскими повстанцами, к которым присоединились граничарские полки и сербские добровольцы из Сербии. Венгерское правительство при всем желании не могло направить туда достаточно вооруженных сил. Видя очевидную слабость венгров, сербские повстанцы рассчитывали на скорую победу Габсбургов и образование, — в качестве награды, — автономного края Воеводины. Только румыны Ваната и словаки (вопреки агитации своих лидеров) оказались в революционном лагере и сражались против имперских войск бок о бок с венграми.
Взрывоопасной была ситуация в Трансильвании. Против политического объединения с революционной Венгрией выступали трансильванские саксы, опасавшиеся отмены своих феодальных привилегий, и румыны, составлявшие большинство населения княжества, но не представленные в Государственном собрании. Венский двор не спешил с отменой крепостного права и проведением буржуазных преобразований в княжестве. В этой обстановке все большим влиянием начинали пользоваться румынские национальные лидеры, выступавшие под патриотическими лозунгами. Наряду с требованием проведения буржуазных преобразований они агитировали против объединения с Венгрией, которое стало фактом в июне 1848 г. Тем временем крестьянство начало самовольно захватывать земли, и венгерские власти были вынуждены послать войска для наведения порядка. Румынский национальный комитет бежал в Надьсебен (совр. Сибиу в Румынии) и продолжил агитацию при поддержке и под защитой саксов.
Революционное правительство понимало, что венский двор не потерпит создания обособленной, отдельной от императорской венгерской армии, в то же время без вооруженных сил, подчиненных венгерскому правительству, не могло быть и речи о подлинной внутриполитической самостоятельности Венгрии. В течение апреля Баттяни под предлогом защиты страны от анархии безрезультатно требовал вернуть на родину не задействованные в Италии венгерские части. 16 мая он объявил о создании 10 батальонов добровольцев-гонведов (что значит «защитник отечества»). Чтобы не спровоцировать недовольства Вены, гонведские полки были названы пополнением для национальной гвардии, хотя на самом деле формировались и обучались по типу регулярной армии.