– Нормальные, – пожал плечами Славка. – На войне как на войне. Главное, что их рати на земле рязанской навечно остались. Ну, с тысчонку уцелело, не больше, и то из числа рядового состава, то есть даже не дружинники. Так, смерды на лошадках. Остальные – на том свете.
– А ополчение пешее?
– Разоружил и могилы копать заставил. Сейчас, наверное, уже закончили и ждут своей участи. То ли в полон, то ли в холопы обельные, то ли в рабство продадим.
– Они же свои, русичи. Ты что, Слава? Сейчас как раз надо ситуацией выгодной воспользоваться, – загорелся Константин. – Ведь целая куча княжеств без правителей осталась. Их же все брать надо побыстрее и к себе присоединять. Это ж вся Русь почти. Ну, кроме Киева, Новгорода со Псковом, Смоленска, да еще Волыни с Галичем. А остальные – нашими станут.
– Говорю же, что не станут, – вздохнул воевода. – Не пойду я туда. Все равно без князя нам эту прорву не удержать.
– Святослав есть, – посуровело лицо Константина.
– Он княжич.
– Я уйду – он князем станет.
– Станет, только при этом все равно княжичем останется. Пацан же совсем – какой с него князь. Так, название одно. Ему лет десять еще хорошего воспитания, ну, пусть хотя бы пять. Вот тогда он орлом бы стал. А сейчас он летать еще не умеет. Честно говоря, жаль его.
– Не понял? – удивился Константин.
– А чего тут непонятного. Отца-орла нет, мамы, хотя мне ее больше вороной называть хотелось, – тоже. Как ни крути, а надо из гнезда выпрыгивать и самому на крыло становиться. Того и боюсь, что мал еще.
– Все равно пришлось бы рано или поздно, – проворчал смущенно князь.
– Пришлось бы, кто спорит, – согласился Славка. – Орлы иногда и сами птенцов своих из гнезд выпихивают. Но это когда знают, что их время пришло. А твоему желторотику еще годика три-четыре, не меньше, в гнездышке сидеть да ума набираться.
– Вот и пусть сидит и набирается, – заметил Константин. – У него и ты есть, и Минька, и ведьмак, да еще Доброгнева со Всеведом.
– Это все не то. Вот когда ты был – это да, а теперь ему самому надо решения принимать. Это совсем другое дело. Опять же и знания истории у него нет.
– Но я ж все написал! Неужели не разберетесь? – растерялся Константин.
– А общие тенденции развития исторического процесса Святослав вычислить сможет? – Это уже Минька подключился. – Он же ничего не спрогнозирует на перспективу, потому что консервативное мышление жителя тринадцатого века ему это не позволит. Зашоренность в мыслях всегда будет присутствовать, и тут уж ничего не поделаешь – стереотипы не те.
– Это он тебе, наверное, сказал? – полюбопытствовал Славка, обращаясь к князю.
– Мне, – задумчиво кивнул тот.
– Ну и славно. Пока ты будешь переводить на нормальный язык, я выпить и закусить успею. По примеру своих тысяцких, которые чуть ли не все спились напрочь.
– То есть как спились?! – ахнул Константин.
– Кто пятый, а кто десятый день по тебе тризну справляет. Говорят, что им такого князя уже не видать, что все равно теперь развал наступит, что все прахом, что ныне… Одним словом, сплошное расстройство чуйств, порча нравов, нездоровое брожение умов и полное разложение сплоченного воинского коллектива.
– А ты чего?! Ты ж воевода! Ты ж должен был, ну, я не знаю…
– Вот не знаешь – и помолчи, – бесцеремонно перебил его Славка. – Что я должен – мне известно. Только есть вещи, в которых, невзирая на мои погоны верховного воеводы, разбираться должен сам князь.
– С каких пор министр обороны должен лично с пьянством в полках бороться? Проще командира толкового назначить туда, чтобы он это дело прекратил.
– Это когда оно в одном полку, а не поголовно во всей армии. А раз ты так вопрос ставишь, то эта пьянка, считай, в генштабе идет. А коль охота с полком сравнить, то не было такого в современной армии, чтобы на этот пост безусого лейтенанта назначали, как ты меня. Нет, после всех наших войн успешных я высоко котируюсь, спору нет, но знал бы ты, сколько раз я свои решения за твои выдавал – за голову бы схватился. А иначе никак – отказались бы выполнять. Потому и приходилось твоим именем прикрываться. Так что это ты в их глазах являешься вдохновителем и организатором всех побед Рязанского княжества над своими буйными соседями, а я – просто очень умный исполнитель твоих гениальных решений. Теперь, когда тебя не будет, такая лафа у меня уже не пройдет.
– Святославом прикрывайся, – неуверенно предложил Константин. – Он же теперь будет… – и осекся, поняв, что сморозил глупость.
– Молодец, что сам осознал, – похвалил Вячеслав без тени иронии. – А раз никто не поверит, что Святослав чего-нибудь эдакое измыслил, то тогда сразу вступит в силу психологический фактор. Станет ли опытный тысяцкий выполнять распоряжения юного сопляка, пускай и в чине верховного воеводы, если они ему полной бредятиной покажутся? Да никогда. У Ивона, который полком Галича-Мерьского командует, знаешь, какой возраст? – и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Почти сорок! Я ему в сыновья запросто гожусь. И Остане из Стародуба, и Лисуне из Ростова. Да что там говорить, – Славка устало махнул рукой. – Самые юные, типа Булатки, который рязанским полком командует, или Зуйко из Звенигорода, все равно старше меня. Кто на три, кто на четыре года. А ты говоришь – княжества захватывать? Хорошо бы, но некому. Вот такие дела, Костя…
Он устало откинулся назад, облокотившись на торчащие из земли узловатые могучие корни высоченной сосны и пристально посмотрел на князя. Затем поморщился, неудовлетворившись осмотром, и резко сменил тему. Хотя сменил – лишь показалось поначалу.
– Хорошее дерево, – похвалил Славка, легонько похлопав по черному корневищу. – Корабельное. Для флота самое то. Жаль, что при мне его не будет. Интересно было бы адмиралом себя почувствовать.
– Почему не будет? – сумрачно поинтересовался Константин, о чем-то напряженно размышляющий.
– Ну, как почему, – пожал плечами Славка. – Говорил же. С твоей… с твоим уходом нам и завоеванного не сохранить, а уж о чем-то еще думать и вовсе не стоит. – Он одним глотком допил остатки содержимого из своей чарки и сокрушенно добавил: – Вот и вся выпивка. Ну и ладно. До Ростиславля дотерплю как-нибудь, а уж там… – Он мечтательно зажмурился. – Там и в запой удариться можно. У тиуна в погребах меду на год хватит, – и уточнил: – Это если его в одиночку изничтожать.
– А если вдвоем? – осведомился Минька.
– Тогда месяцев на девять, – прикинув, ответил воевода.
– А ты-то чего пьянствовать собрался? – возмутился Костя. – С этого дурака пример берешь? – кивнул он на Славку.
– А чего еще делать? – грустно вздохнул изобретатель.
– Что и раньше – думать, творить, внедрять.
– Так оно тогда еще хуже получится, – уныло заметил Минька. – Рязани в одиночку, как ни крути, против Мамая не выстоять.
– Батыя, – не удержавшись, поправил его Константин.
– Да хоть Гитлера. Какая разница-то? Главное, что все мои изобретения врагу достанутся.
– Но я же сказал – Святослав будет. Тем более что к тому времени он уже вырастет.
– За него ты как раз можешь не беспокоиться, – отмахнулся Славка. – Укроем где-нибудь. Монголы же на север далеко не пойдут, так что найдем местечко. Я даже заранее людей пошлю, чтобы ему избушку какую-нибудь сварганили.
– Зачем?
– Чтоб уберечь, – пожал плечами Вячеслав. – Он же гордый парень. Обязательно драться захочет. А того в толк не возьмет, что с этой армадой лишь всей Руси под силу справиться. Собрать же ее воедино некому, а значит… Да ты и сам получше меня знаешь, что именно это значит. Эй, эй, ты чего?! – удивленно уставился он на встрепенувшегося Маньяка.
– Торопыга стонет, – ответил тот, вставая и с тревогой посматривая на потемневшее небо. – Я сейчас скоренько к нему, а потом вернусь.
– Я тоже пойду. Может, помогу хоть чем-нибудь, – вызвался воевода.
– И я с тобой, – подал голос Минька.
– Проститься с парнем не хочешь? – спросил у Константина Вячеслав.
– Он все равно без сознания, – откликнулся тот, продолжая сидеть, обхватив колени руками и продолжая сосредоточенно о чем-то размышлять.
Раненый Николка и впрямь никого не узнавал, только что-то безостановочно шептал пересохшими губами да стонал жалобно, пребывая в забытьи.
– Парня-то хоть сбережешь? – вздохнув, спросил у Маньяка Вячеслав, с тоской глядя на юного спецназовца.
– Постараюсь, – буркнул тот, прикладывая руку ко лбу раненого, а вторую – к его груди. – Сейчас вот добавлю ему силенок, да к князю вернусь.
– А может, двоих вытянешь?
– Я даже без этого парня князя долго не удержу. Подсобить уйти в светлый ирий – это еще потяну, но не боле.
Вячеслав в ответ только зло скрипнул зубами, но сдержал себя.
Вернулись они втроем, как и уходили. Впереди шел Маньяк, чуть сзади – воевода, а последним плелся Минька.
– Как там он? – встретил их вопросом Константин.
– Так же, – ответил ведьмак и заметил: – Ты бы поспешил, княже. Мне его надолго этой ночью оставлять нельзя. И тебе одному туда не уйти.
– Ты куда его торопишь, нечисть болотная?! – не выдержав, сорвался Вячеслав.
Маньяк кинул на воеводу злой взгляд, но тут же пробурчал, низко склонив голову:
– Это не сам ты – печаль в тебе за друга сердешного словеса поганые изрекла, а посему прощаю за них. Тороплю же, потому как этой ночью не удержать мне их обоих, – пояснил он. – Я ведь не всесильный. И мне предел имеется.
– Тогда иди к нему, – медленно поднялся на ноги Константин.
– А… ты как же? – оторопел ведьмак.
– Иди, – твердо повторил князь. – И вы тоже… идите, – обратился он к друзьям. – Там вы нужнее.
– Может, хоть ему дозволишь остаться? – кивнул Маньяк на Вячеслава. – Ежели что, так он хоть… – Он, не договорив, выразительно покосился на меч воеводы.
– Славка все равно не сможет, – быстро перебил князь друга, уже открывшего было рот в праведном негодовании.
Наступило молчание. Ведьмак явно трусил, то и дело вытирая выступавший на лбу пот своей войлочной шапчонкой. Изо всех троих только он мог, хотя и с трудом, представить себе ужасную картину того, что должно было случиться. Остальные просто смотрели на князя: Минька с каким-то детским простодушным восторгом, совершенно ничего не представляя, но считая, что именно так и надо поступать, а Вячеслав… Трудно сказать, что он думал. Лицо его оставалось бесстрастным, и только заходившие на скулах желваки давали понять, что на самом деле воевода далеко не так спокоен, как это может казаться.