Обратимся вновь к Библии. В «Таблице народов» упоминается Ханаан (Кенаан) уже как сын Хама (Gen. X, 6). И первенцем Ханаана назван Сидон (Gen. X, 15). Далее (15–17) перечисляются другие дети Ханаана: хетт, йевусит, аморей, гиргашит, хиввит, арекит, синнит, арвадит, цемарит, хаматянин. Все эти названия даны в так называемом коллективном единственном числе, обозначая целые этнические или политические единицы (Sznycer, 1996, 21). В число хамитов библейский автор включает народы, которые рассматривались им как враждебные. В других библейских текстах снова появляются эти народы как предназначенные Богом к изгнанию их израильтянами (Deut. VII, 1; Jes. III, 10; XXIV, 11; Ne IX, 8). Но обращает на себя внимание, что из одиннадцати народов (самого Ханаана и его десяти детей) в этих текстах перечисляются только шесть (и седьмым к ним присоединяются перуззиты). Сидоняне, арекиты, синниты, арвадиты, цемариты явно выступают под общим наименованием «ханаанеи». Что касается остальных народов, то одни из них хорошо известны, как амореи, другие, наоборот, остаются таинственными, как перуззиты. Мы практически ничего не знаем о гиргашитах как о народе, но популярность личного имени, связанного с этим этнонимом, а в западносемитском мире от Угарита до Карфагена, свидетельствует о достаточно прочных воспоминаниях о существовании этой этнической группы (Sznycer, 1996, 19–23). То, что чужой этноним мог стать личным именем, известно. Так, в Карфагене мы встречаем такие имена, как Мицри (Египет) или Шарданат (Сардинянка) (Циркин, 1987, 132). Едва ли следует думать, что все перечисленные народы в действительности были родственными. Автор «Таблицы народов» не был специалистом в этнологии и языкознании. Перед нами блок доизраильского населения «Обетованной земли» в тех границах, которые были отмечены в Num. XXXIV, 2—12, т. е., как уже говорилось, Ханаана II тысячелетия до н. э.
С другой стороны, мы находим в Библии ряд мест, позволяющих рассматривать сидонян не только как жителей самого города Сидона. Так, упоминаются сидонские божества (Iud. X, 6; I Reg. XI, 33), которые поставлены в один ряд с божествами целых народов: арамейскими, моавитскими, аммонитски-ми и филистимскими. И снова сидонцы оказываются в ряду перечислений тех же народов, но уже без связи с божествами (Iud. X, 11–12; I Reg. XI, 1). Исайя (XXIII, 2; 4) в пророчестве о Тире говорит о сидонских купцах и о Сидоне как о морской крепости. В Книге Судей (XVIII, 27–29) рассказывается о судьбе города Лаиса, который был захвачен и сожжен евреями из племени Дана, а затем отстроен под именем Дан. В качестве причины легкости захвата Лаиса Библия называет его отдаленность от Сидона. Но нет сведений, что город Сидон в это время был столь враждебен израильтянам, и, вероятнее всего, здесь под Сидоном понимается страна, населенная сидонцами. В Библии Сидон многократно упоминается и как значительный город. Но в данном случае интересно более широкое толкование этого топонима.
Возвращаясь к «Таблице народов», мы находим среди сынов Ханаана, наряду с Сидоном, жителей Иркаты, Сийанну, Арвада, Цумура и Хамата. Ирката, Арвад и Цумур располагались в Северной Финикии и многократно упоминаются во II тысячелетии до н. э. Сийанну располагался севернее, долгое время принадлежал Угариту и был отделен от него во второй половине XIV в. до н. э. хеттским царем Мурсилисом II (Helck, 1962, 519). Хамат находился в средней долине Оронта и был довольно значительным торговым и политическим центром, царством, игравшим значительную роль в начале I тысячелетия до н. э. (Klengel, 1979, 179, 181). Изымая из территории «детей Ханаана» и эти топонимы, считавшиеся библейским автором ханаанскими, мы получим всю Финикию, начиная с Библа и южнее. Библ и Тир неоднократно упоминаются в Библии. С Тиром еврейские цари Давид и Соломон поддерживали не просто союзнические, но и дружеские отношения. Позже эти отношения изменились, и во времена израильского царя Ахава, женатого на тирской царевне Иезавели, нее тирское уже представлялось глубоко враждебным. Та же враждебность ощущается в речениях некоторых пророков, как, например, Исайи и Иезекиила. Но в любом случае Тир для древних евреев имел большое значение. И странно, что этот город не упомянут в «Таблице народов».
Говоря о женитьбе Ахава, I Книга царей (XVI, 31) называет его тестя Итобаала царем сидонян. А Менандр Эфесский, использующий финикийские источники, включает этого Итобаала в число тирских царей (у Ios. Contra Ар. 1, 18). Наместник тирского царя Хирама II в кипрском Карфагене называет себя рабом царя сидонян (KAI, 31) — Еще раньше Соломон, обращаясь к тирскому царю Хираму, просил, чтобы его рабы вместе с рабами иерусалимского царя нарубили кедры для храма, потому что нет более умелых лесорубов, чем сидоняне (I Reg. V, 6). И в течение долгого времени в своих отношениях с внешним миром тирский царь выступал как царь Сидона (Katzenstein, 1973, 131–132; Harden, 1980, 49; Kestemont, 1983, 57), а подданные тирского царя (рабы Хирама) именуются сидонянами.
Какое-то единство Тира и Сидона обозначилось уже давно. В угаритской поэме о Карату (KTU, I, 14; IV, 34–39) говорится об Асирату тирийцев, богине сидонцев. Сама поэма была записана в XIV в. до н. э., но составлена была много раньше (Katzenstein, 1973, 19), скорее всего, во второй половине III тысячелетия до н. э. (Шифман, 1993, 12). Уже тогда Сидон и Тир рассматривались угаритянами (может быть, точнее их предками) вместе, они обладали одним святилищем богини, которая им покровительствовала. Наконец, надо отметить, что и сидоняне, и тирийцы говорили на одном диалекте финикийского языка, отличающегося от тех, на которых говорили жители более северных Библа и Арвада (Segert, 1976, 27–29; Moscati, 1994, 29–30).
Все это ведет к выводу, что Сидон довольно часто означает не конкретный город или государство (город-государство), а всю Южную Финикию, в том числе Тир и его царство (ср.: Bunnens, 1979, 296–299). И жители этой части Финикии именуются сидонянами. Юстин (XVIII, 3, 2–5), рассказывая об основании Сидона, говорит, что так город был назван из-за обилия рыбы, и современные исследователи полагают, что такое объяснение вполне возможно (Шифман, 1981, 104). Но более правдоподобным представляется, что имя «Сидон» связано с богом Цидом (Шифман, 1981, 104). У Малалы (Chron. III, 69) сохранилось предание, хотя и искаженное (Ribichini, 1982, 174), восходящее к финикийским источникам, согласно которому Сид (Цид) был сыном Египта, который во времена Авраама основал Сидон. И здесь речь могла идти не столько о самом городе, сколько о стране в целом.
Если рассматривать Сидон как Южную Финикию, а сидонцев как ее жителей, то легче понять то различие между сидонцами и финикийцами, которое, как мы видели, засвидетельствовано в поэмах Гомера. В греческих текстах II тысячелетия до н. э. финикийцы упоминаются, а упоминаний о сидонянах пока не найдено. Но греки в то время явно были знакомы не только с Библом, но с Сидоном и Тиром, что, в частности, доказывают лингвистические данные (Шифман, 1963, 13–14). Вероятно, греки различали жителей Северной Финикии, которую они называли Финикией, и Южной, именуемой Сидоном. Порой считают, что первоначально греки именовали финикийцами все народы сиро-палестинского региона (Леванта) без особого их различения. Позже (самое раннее — в трудах Гекатея) это название стали относить именно к финикийцам (Mazza, 1995, 79). Думается, что дело обстояло наоборот. С микенских времен греки называли финикийцами только жителей Северной Финикии (приблизительно район Библа) и лишь вследствие более основательного знакомства с ними после создания своих поселений на восточном берегу Средиземного моря поняли этническое единство всей Финикии и распространили это название на всю страну, оставив термин «сидоняне» для поэзии (порой и историки использовали его для обозначения финикийцев вообще).
Итак, можно говорить, что сами финикийцы считали себя ханаанеями. Часть их египтяне называли fenkhu, откуда и греки заимствовали название «финикийцы», уже много позже создав их эпонима Финика (Феникса). Первоначально греки применяли это название только к северной части Финикии. Южная ее часть, как думается, именовалась Сидоном, как ее называли и греки, и азиатские соседи финикийцев.
Глава 2Начало истории
Территория будущей Финикии была заселена людьми давно. «Неолитическая революция», приведшая к появлению оседлого земледелия и гончарного ремесла (Childe, 1959, 71—107), имела в своем ареале западную часть «Плодородного полумесяца», но сомнительно, входила ли туда с самого начала приморская полоса между Ливаном и морем. Видимо, лишь на более поздней стадии неолита, около 6000 г. до н. э., здесь происходят важные изменения, приведшие, в частности, к появлению протогородских поселений, одним из которых был Библ (Бернхардт, 1982, 15–16; Дьяконов и др., 202; Muller-Кагре, 1968, 79–85, 428–429; Parrot, Chehab, Moscati, 1975, 26). Вероятнее всего, это были не финикийские и не семитские поселения. С появлением финикийцев, по-видимому, ОКОЛО 3000 г. до н. э., это население было вытеснено в горные районы Ливана, где еще долго сохраняло традиции медного века (Seyrig, 1953, 37–49).
С тем, что финикийцы не были автохтонами, современные исследователи в принципе согласны (Kissfeldt, 1941, 353; Harden, 1980, 19) — В связи с этим встает вопрос, имеющий два аспекта: происхождение народа (этногенез) и происхождение цивилизации. Подобное мы наблюдаем и при изучении этрусков. После споров об их происхождении, идущих уже более 200 лет, М. Паллоттино выдвинул идею рассматривать этрусскую проблему под другим углом зрения: не происхождение народа (что невозможно решить при нынешнем уровне знаний), а формирование этрусской цивилизации на италийской почве, независимо от того, откуда появились либо вообще пришли в Италию предки этрусков (Pallottino, 1963, 111–117). В работе, посвященной доримской Италии, тот же ученый пишет, что изучение начала истории древней Италии не ограничивается проблемой происхождения ее народов, а содержит исследование таких аспектов, как социальная и политическая организация, формы поселения, производство и обеспечение жизни, религия, менталитет, вкусы, культурные и другие традиции (Pallottino, 1987, 41). Однако состояние изучения финикийцев и этрусков различно. В отличие от этрусской проблемы — известны язык финикийцев, его место среди других языков (хотя еще ведутся споры о тех или иных деталях), предания об их прародине в кратком изложении греко-римских авторов. Даже если происхождение финикийцев некоторые исследователи считают псевдотемой (Mazza, 1995, 79–80), игнорировать проблему этногенеза финикийцев едва ли следует.