варшавского монастыря бернардинок. Она стала фавориткой Сигизмунда II, родила ему дочь, и шляхта опасалась, как бы эта женщина не сделалась польской королевой. А виноваты во всем были бы Ежи и Николай. Но король умер — и дело замяли.
Мнишеки вели роскошную жизнь: кутили, играли в карты… И при этом щедро жертвовали деньги церкви. Сохранились адресованные им благодарственные письма. Семейство находилось под влиянием иезуитов.
Марина родилась около 1588 г. К этому времени у отца уже образовались долги.
Решать свои финансовые вопросы Ежи пытался, используя своих многочисленных детей. Один из зятьев Ежи, пан Константин Вишневецкий, познакомил тестя с русским царем Дмитрием Ивановичем — Лжедмитрием I.
Предположительно это был беглый дьяк Чудова монастыря Григорий, сын небогатого галичского феодала Богдана Отрепьева, один из многочисленных безденежных потомков мелких дворянских родов. Выдав себя за погибшего в 1591 г. царевича Дмитрия, претендент на русский престол в 1603 г. появился в Польше, а в 1605 г. пошел на Москву.
Именно Константину Вишневецкому, зятю Мнишека, загадочный русский, то ли тяжело заболевший, то ли притворившийся больным, открыл тайну своего происхождения. Подано это было так, будто, умирая, он не может молчать, и его признание в таких обстоятельствах внушало определенное доверие.
Лжедмитрий I, кем бы он ни был на самом деле, отличался недюжинным умом и яркой харизмой, был неплохо образован. Позже, оказавшись на московском престоле, он пытался вести что-то вроде европейской политики, правда, плохо понимая, в каком контексте он действует.
Почему именно в этот момент истории оказались возможны захват Москвы поляками и воцарение Самозванца? Начало XVII века было отмечено на Руси страшными бедствиями: неурожаем, голодом, эпидемиями. Причину всего этого молва находила в злодействе царя Бориса Годунова, который якобы, борясь за власть, послал убийц к малолетнему царевичу Дмитрию. И хотя Борис не был очевидным узурпатором, власть его прочностью не отличалась. К тому же он был не царского происхождения.
Борис породнился с царским семейством, женив свою сестру на втором сыне Ивана Грозного Федоре, человеке больном и безвольном. При нем именно Годунов стал реальным правителем. А в 1598 г., после смерти Федора, Борис венчался на царство.
И вот через несколько лет объявился некто, объявивший себя законным наследником престола Дмитрием Ивановичем. В доме сандомирского воеводы Самозванец был принят с царскими почестями. Мнишек то ли сразу ему поверил, то ли притворился, — он пошел ва-банк. Ему удалось добиться разрешения прибыть в Краков, к двору Сигизмунда III — любителя европейских корон — «с сыном тирана Ивана» (так говорилось в письме Мнишека).
В конце марта 1604 г. Лжедмитрий был принят при польском дворе. Дочери Ежи Мнишека, красавице Марине, было в тот момент шестнадцать лет. Как и ее сестры, она воспитывалась в замке, вдали от соблазнов. Мнишек держал дочерей в строгости и поручал их воспитание монахам. Девушки должны были строго соблюдать
религиозные обряды и хранить благочестие.
Царевич же Дмитрий, за которого выдавал себя Самозванец, с раннего детства отличался весьма дурным нравом и странными привычками. Наверное, некоторые качества он унаследовал от отца — Ивана Грозного. Он, например, любил смотреть, как мучают кошек. Ему нравилось лично забивать палками бродячих собак.
Такой вот потенциальный жених был представлен юной Марине Мнишек. Начался торг. Видимо, в их отношениях присутствовал не только расчет: при дворе Сигизмунда III Лжедмитрий бился за Марину на поединке с неким польским аристократом, а сама она разжигала страсть Дмитрия умелым кокетством.
25 мая 1604 г. был составлен документ, который предполагаемый русский царевич выдал Ежи Мнишеку. В соответствии с этой бумагой Дмитрий, став царем на Москве, должен был выплатить Мнишеку миллион злотых и, кроме того, жениться на Марине. А еще — передать Марине как русской царице Новгород и Псков с округами — важные торговые русские города.
Новгород и Псков — две феодальные республики, которые к этому моменту все еще сохраняли черты своеобразного развития по европейскому пути. Неким отзвуком римского наследия были и республиканское управление, и коммунальные принципы, которые там действовали. Передача именно этих земель царице польского происхождения свидетельствовала о намерении укрепить связи Московии с Западом.
Сигизмунд III разрешил шляхте идти с Дмитрием на Москву. В итоге войско Самозванца составило к весне 1605 г. две тысячи запорожских казаков и три тысячи польских добровольцев. Финансовую поддержку ему оказывали и католическая церковь, и польский король, и лично Ежи Мнишек.
Войско вторглось в московские пределы. Тем временем 13 апреля 1605 г. внезапно умер Борис Годунов. Царем сразу же объявили его шестнадцатилетнего сына Федора, но через несколько недель он был убит вместе с матерью. Смутное время есть Смутное время, оно развивается по нарастающей.
Русские отбивались от войска Лжедмитрия с переменным успехом. Московское войско было ненадежно и готово в любой момент перейти на сторону Самозванца. В этом сказался еще вполне средневековый характер мышления людей XVII века, которые легко верили легенде о чудесном спасении царевича Дмитрия.
В июне 1605 г. Самозванец победоносно вступил в Москву. Его встретили радостно. Признала его и мать убиенного царевича — Мария Нагая, в монашестве инокиня Марфа.
Через четырнадцать лет она узнала сына… и только потом где-то обронила, что просто хотела жить.
Победа Дмитрия стала основанием для обручения с Мариной, точнее — для заключения брака по доверенности. Это принятая в Западной Европе рыцарская форма: представитель государя — граф или герцог — может вместо него принять участие в церемонии. Православная церковь такой формы брака не признает.
Тем не менее обручение состоялось. При нем присутствовал польский король Сигизмунд III. Дмитрия 22 ноября 1605 г. представлял в Кракове дьяк Афанасий Власьев — русский министр иностранных дел. Кардинал Бернард Мациевский задал ему вопрос, положенный по процедуре: не давал ли царь прежде кому-нибудь обещания? Ответ дьяка был замечательный: «А я почем знаю?» Похоже, что Власьев хотел рассмешить собравшихся и старательно изображал простодушие. Следующая его реплика была такой: «Коли б кому обещал, то меня бы сюда не прислал». После свержения Лжедмитрия «простодушный» дьяк, который приобрел известность после участия в обручении Марины, был сослан с отъятием — с конфискацией имущества.
В апреле 1605 г. Марина Мнишек с огромной свитой (не менее пятисот человек) въехала в границы Московского царства. С собой они везли десятки бочек венгерского вина. Встречающие, по свидетельству современника, «челом били и соболей дарили». Поляков это удивляло. На Западе было распространено представление о русских как о жестоких дикарях (как будто другие европейские народы этого времени отличались ангелообразным поведением!).
Почему русские так радостно встречали интервентов? Вероятно, важную роль в этом сыграла монархическая идея, утвердившаяся на Руси не без византийского влияния. Здесь было принято простираться ниц, монарха традиционно обожествляли. Поэтому поляки, направлявшиеся «к царю Дмитрию Ивановичу», были приняты вполне миролюбиво.
Николай Неврев. Присяга Лжедмитрия I польскому королю Сигизмунду о введении в России католицизма (Дмитрий Самозванец у Сигизмунда). 1874. Саратовский художественный музей имени А. Н. Радищева, Саратов
В Кремле, в Вознесенском монастыре, Марину встретила мать царевича Дмитрия Мария Нагая (инокиня Марфа). Поскольку она демонстративно радовалась чудесному спасению сына, то перенесла нежность и на его невесту. Но Марина была многим недовольна: например, она не желала надевать русское платье.
Перед отъездом из Польши она получила от папы римского письмо, в котором говорилось: «Теперь-то мы ожидаем от твоего величества всего того, чего можно ждать от благородной женщины, согретой ревностью к Богу. Ты, вместе с возлюбленным сыном нашим, супругом твоим, должна всеми силами стараться, чтобы богослужение католической религии и учение святой апостольской церкви были приняты вашими подданными и водворены в вашем государстве прочно и незыблемо. Вот твое первое и главнейшее дело». А ведь Марине было только семнадцать лет! Кто она, дочь польского воеводы, рядом с римским папой?
Впрочем, в характере Марины, безусловно, была некая надменность, так точно изображенная Пушкиным в знаменитой сцене у фонтана в трагедии «Борис Годунов». Лжедмитрий, который был вовсе не глуп, просил невесту одеться так, как принято в Московии. Но она вновь и вновь появлялась в польском платье, требовала привычной еды (ей даже прислали польских поваров).
Венчались Дмитрий и Марина 8 мая 1606 г. в Успенском соборе Кремля. Вместе со свадьбой была организована и коронация. Обряд венчания провели по русскому обычаю, но православного причастия молодые супруги не приняли, что сильно шокировало современников. Это было воспринято как знак беды.
Марина же переживала, наверное, лучшие часы в своей жизни. Присутствовавший на церемонии итальянец, посланец Тосканского герцога, писал: «Княжна Мнишек была убрана драгоценными камнями, каких, я смело могу сказать, что нигде никогда не видал. Но более всего отличались жемчужные нитки, вплетенные в распущенные косы княжны, составлявшие также корону на макушке ее прекрасной головки».
После коронации началось многодневное веселье. В этот отрезок — чуть более недели — укладывается все царствование Марины.
Московским боярам происходившее нравилось все меньше. Мало того что Марина и Дмитрий пользовались во время свадебного пиршества вилками — настоящим дьявольским оружием, так еще и подгулявшие поляки начали чинить в городе всяческие безобразия. Особенно обижали русских женщин, вплоть до боярских дочерей.