Так что все-таки подаю прошение об увольнении со службы и уезжаю из столицы. Думаю, что Лиза меня поддержит…
Да, еще один момент. Второв-то теперь с меня не слезет. Особенно в свете только что произошедших недоразумений. А с ним вместе, зуб могу дать, за новые золотоносные прииски и государь житья не даст. Может и со службы не отпустить. Придется на размен договариваться. И обязательно предварительно заручиться поддержкой Владимира Федоровича Джунковского, а через него и Марии Федоровны… По старой-то памяти должны помочь… Вот только Мария Федоровна женщина суровая и строгая, просто так ничего делать не будет, особенно когда дело касается членов ее семьи. Что бы ей такого взамен пообещать, какую животворящую идейку подкинуть? Ладно, тут, главное, разговор начать, а уже по мере его развития сориентироваться…
Вот такие мысли и крутились у меня в голове, пока я до Батюшина добирался.
Первым делом Николай Степанович из меня вытянул все подробности дела с подложным письмом, выслушал мои умозаключения, тут же вызвонил Джунковского и быстро с ним переговорил. Положил трубку, посмотрел на меня оценивающе:
– Прошение на высочайшее имя об отставке написали?
– Какое прошение? – удивился я непритворно. Я ведь только-только, как обо всем этом подумал, сам еще до конца в своем решении не уверился, а Николаю Степановичу уже все известно… Или у меня опять все на лице написано?
– То самое, Сергей Викторович, то самое. Одна логическая выкладка из другой следует. Или соизволили передумать? Нет? Ну тогда вот вам лист бумаги, пишите. И поторопитесь, у нас с вами времени совершенно не осталось. А до Царского Села дорога не близкая…
Мария Федоровна… Вдовствующая императрица, матушка нашего нынешнего государя… Волевая и решительная, железная характером правительница, когда дело касается государственных дел, и мягкая добросердечная женщина в личной жизни…
Именно к ее кабинету нас с Батюшиным и проводили, стоило только оказаться ранним вечером перед парадным входом в Екатерининский дворец Царского Села. Машину пришлось оставить перед шлагбаумом дворцового караула и дальше идти пешком.
Удивился ли я этому? Не то чтобы да, больше склонялся к тому, что меня все-таки его величество видеть желает, но и подобного варианта со счетов не сбрасывал. Да и Батюшин подозрительно спокоен, словно загодя знал, к кому именно мы направляемся. Так что и я, пока докладывали о нашем прибытии, постарался отбросить в сторону эмоции и нацепить на себя маску холодного безразличия. Посмотрим еще, кто там внутри будет находиться.
Распахиваются перед нами двери, следует приглашение войти, и я шагаю вслед за Батюшиным, одним быстрым взглядом фиксируя обстановку в кабинете. Ну, чего-то подобного я и ожидал от этого приглашения и внутренне готов был к подобной встрече. Так что присутствие в кабинете государя удивления почти не вызвало. Не готов был в этом кабинете лишь Владимира Федоровича Джунковского увидеть. Но еще больше удивился, когда моего основного компаньона, Второва, рядом с ним обнаружил. Хорошо хоть удивление внутри себя удержал, наружу эмоции не вырвались. А по составу присутствующих сразу стало понятно, чего мне от разговора ожидать. Или, скорее, чего от меня всем этим присутствующим нужно. Чую, сменяют мою отставку на сведения…
Что самое интересное, судя по всему, Батюшин был в курсе, к кому и зачем меня привез. Очень уж спокойно он себя повел в кабинете. Словно знал заранее. И первым делом к царю подошел, бумагу мной собственноручно написанную и подписанную передал.
Николай Александрович прочитал мое прошение и отложил его в сторону. Не совсем в сторону, бумагу перед матушкой положил на стол. И только теперь присел к столу рядом с ней. И нам предложил последовать его примеру. Стульев в кабинете достаточно, каждому из нас хватило. Можно было бы и на один из диванчиков усесться, но разговор предполагается сугубо деловой, поэтому никаких диванчиков.
И первым начал говорить Батюшин. Насколько сумел понять, всем присутствующим уже было известно про подметное письмо. Ну еще бы, недаром же и Второв в кабинете присутствует… И когда только успел сюда примчаться? Наверняка мысли о золоте припекают, не дают спокойно жить. Да и Джунковский… Батюшин же лично с ним при мне по телефону связывался, информацию передавал. Так что удивляться осведомленности присутствующих не стоит. Да и сам Николай Степанович не стал акцентировать внимание на этом моменте, мол, был такой факт и ладно. А вот на мое прошение обратил общее внимание…
И сразу же понятно стало, почему. Потому что разговор сразу же перехватил государь и без всяческих экивоков предложил начать рассказ о… О золоте, о чем же еще! Получается, предлагает некий размен, подпись под прошением на сведения о месторождении. Да с превеликим удовольствием.
И я начал свой рассказ, в процессе которого меня практически ни разу не перебивали, а вот потом, когда началось конструктивное его обсуждение, тогда и стало понятно, почему.
То, что на Колыме давно мыли золото частным порядком, государь и без меня знает. Доходили слухи до столицы. Ситуация один в один похожа на не так давно решенную ситуацию с забайкальским золотом. Налево уходила вся старательская добыча.
А тут я со своим знанием. И Второв с его предпринимательским энтузиазмом, которое любую плотину рвет… Особенно если этот энтузиазм подкреплен огромными финансами, возможностями, неуемным личным желанием и внушительными связями на самом верху. Вот только у нас обоих запрет премьера на личное участие в этом деле, который никого из присутствующих в этом кабинете не остановил. Ну еще бы… Погодите, а как же вопрос с моей отставкой?
Джунковский рукой отмахнулся, Батюшин поморщился, глянул искоса как на дите неразумное, государь вид сделал, что ничего не расслышал, одна Мария Федоровна намекнула, что к этому вопросу можно и попозже вернуться. Когда дело будет сделано.
Что-то в последнее время, как я замечаю, вдовствующая императрица все больше и больше тяготеет к производству, прибирает к рукам активы. То там заводик откроет, то тут еще в какое-нибудь дело ввяжется. А ведь все так мирно начиналось, с небольшого пулеметного заводика в Коврове. Как раз с ее подачи «мадсены» и начали выпускать под русский патрон. Хорошая машинка вышла, даже на воспоминания не к месту пробило. Припомнилась ненароком наша шальная атака на германские крейсеры. М-да…
Так что сообразил я правильно: без магаданского золота мне отставки не видать. Ну и ладно, постараюсь на благо Отечества! Пришлось все, что смог из памяти выцарапать, рассказывать. Но Николай Александрович, император Всероссийский, одним рассказом не удовлетворился. Если уж так я хочу в отставку, то значит, буду кровно заинтересован найти это золото. Лично. А распоряжение премьера? Не мое дело? Ладно, пришлось соглашаться.
А там государь крепко взял в свои руки это дело и, как ожидалось, сразу же подключил к нему Второва. Тут же обозначили потребные средства на экспедицию, на людей и необходимые для получения результата ресурсы. И буквально через неделю – я сам подобного не ожидал и не рассчитывал на подобную скорость организации – двумя новыми самолетами мы вылетели на восток по знакомому маршруту. На этот раз мое место было в пассажирской кабине, а не за штурвалом самолета. Как я и думал, Второв не удержался и тоже решил своими глазами посмотреть на перспективные места. Или просто на новые. Удивился присутствию в экспедиционном отряде несколько неожиданных персон из жандармского управления и ведомства Батюшина. Хотя все верно. Как раз их присутствие и будет больше всего востребовано. Местные власти они того, расслабились в отдалении от столицы. И кому как не жандармам приводить эту власть в чувство.
Но все равно, грызет душу неясное предчувствие грядущих неприятностей. Очень уж вид у людей Батюшина официальный и загадочный. Да и мое непосредственное участие в этой экспедиции вызывает явное мое недоумение. Я же все, что знал и вспомнил, рассказал, на карте показал, что еще от меня нужно? И в качестве кого я здесь? Ну не в качестве же наблюдателя и пассажира? Ох, уготовил мне Николай Степанович Батюшин новую гадость. И, похоже, что уготовил с личного одобрения его императорского величества… Долгих лет ему жизни…
И до Иркутска добрались быстро, всего лишь за три с половиной дня, установив этим новый рекорд.
Здесь пришлось задержаться на несколько суток. Требовалось дать отдохнуть экипажам и осмотреть технику. Только после этого перелетели в Якутск и уже оттуда в Магадан. А дальше просто. Про золото здесь все местные давно знали и мыли драгоценный металл по мере сил и возможностей. От нас требовалось обозначить на своих картах участки добычи и пресечь отток металла за границу. Почти то же самое, что в свое время проделали в Забайкалье. Только здесь это будет проблемнее…
Глава 13
Просто-то просто, да не все получается так, как хочется…
Магадан… Это я знаю, что вскоре здесь будет строиться город, а пока тут вроде бы как пусто. И поэтому находимся мы сейчас не в бухте Нагаева, а чуть северо-восточнее, по другую сторону полуострова Старицкого в Туйской губе, в прибрежном поселении Ола Охотского уезда, где местного коренного населения на глазок всего-то чуть меньше полусотни эвенов, да кто бы их тут считал? Само поселение разделено на две части – старое и новое. К небольшому стойбищу аборигенов чуть в стороне прилепилась такая же невеликая россыпь приземистых, неказистых с виду хибарок-времянок, в которых обитает приблизительно такое же количество разномастного невнятного сброда, состоящего из беглых каторжанских морд, охотников за пушниной и морским зверем, ну и ловцов удачи, старательского извечного фарта. Как же без них…
Как нам еще в Петрограде в Географическом обществе пояснили, во всем Охотском уезде по последней переписи насчитывалось чуть меньше пяти тысяч населения… Что на самом деле точно не соответствовало действительности. Ну кто бы тут что-то и кого-то смог переписать? На этой-то земле кочевников-оленеводов, искателей приключений, авантюристов и скрывающихся от закона разномастных бродяг? Верно, никто. Так что цифра та точно была взята из головы какого-то, явно не желавшего обременять себя лишней работой, чиновника…