ить Мосаддека на молодого и, предположительно, более сговорчивого шаха Резу Пехлеви, которого премьер-министр только что отстранил от власти. В рамках так называемого проекта «Аякс» оперативник ЦРУ Кермит Рузвельт, внук всадника Тедди, нанял местных агитаторов, чтобы дестабилизировать и без того хрупкую иранскую политическую систему, и с помощью денежных мешков купил лояльность ключевых элементов в армии. Отчасти из-за нерешительности шаха — ЦРУ называло его «существом нерешительным» — эта схема едва не провалилась. Её спасли настойчивость иранских диссидентов, отказ Рузвельта подчиниться приказу вернуться домой и политические просчеты Мосаддека. В августе премьер-министр был свергнут и заменен шахом. Этот переворот стал крупной краткосрочной победой американской политики. Соединенные Штаты вытеснили Британию с позиции доминирующей державы в ключевом государстве холодной войны и получили благодарного союзника в лице шаха, а американские нефтяные компании получили 40-процентную долю в международном консорциуме, который пришёл на смену AIOC. Переворот также ознаменовал собой важный поворотный момент в современной истории Ирана — отход от хотя бы подобия парламентского правления к жестокой диктатуре. Рука Соединенных Штатов была тщательно скрыта, но иранские националисты знали, что произошло, и помнили об этом. Когда двадцать пять лет спустя революция свергла шаха, она быстро стала радикальной и яростно антиамериканской.[1681]
Последующие вылазки на Ближний Восток не принесли даже краткосрочных успехов. Чтобы противостоять любой советской военной угрозе региону, Эйзенхауэр и Даллес, следуя установкам «Нового взгляда» на региональные союзы, в 1954 году способствовали созданию Багдадского пакта между странами «северного эшелона» — Турцией, Ираном, Ираком и Пакистаном. Чтобы не провоцировать Советы, с одной стороны, и не побуждать Израиль требовать аналогичных обязательств, с другой, Соединенные Штаты остались вне альянса. Однако они предоставляли военную помощь, чтобы побудить страны присоединиться к нему, и поддерживали тесные связи с военной бюрократией пакта. Какую бы ценность ни имел альянс для сдерживания Советов, он с лихвой компенсировал своё подстрекательское воздействие в и без того неспокойном регионе. Он разделил арабские государства между собой — даже членов альянса — и ещё больше усилил напряженность. Активное участие Великобритании показалось арабам империализмом в другом обличье, особенно антагонизируя Египет и поощряя сделку Насера с СССР по продаже оружия. Пакт ещё больше обострил арабо-израильский конфликт.[1682]
Также в интересах сдерживания возможных советских успехов на Ближнем Востоке администрация в 1955–56 годах, работая в тесном контакте с британцами, предприняла первые из бесчисленных тщетных усилий США по разрешению неразрешимого арабо-израильского спора. Уверенные в том, что «однобокая» пристрастность администрации к Израилю обрекла дипломатию Трумэна на провал, они старались быть беспристрастными и изо всех сил стремились завершить переговоры до того, как президентские выборы в США 1956 года приведут к мощному политическому давлению со стороны Израиля. Этот гамбит ни к чему не привел. Арабские государства рассматривали Израиль как «раковую опухоль», которую необходимо удалить. Подписание Багдадского пакта как раз в тот момент, когда была представлена мирная инициатива, нанесло огромный ущерб. План предусматривал отказ Израиля от территорий, завоеванных в войне 1948 года, и эта идея была отвратительна для его лидеров. «Все предложение попахивает Мюнхеном», — огрызался израильский посол в Вашингтоне Абба Эбан. Администрация выбрала неудачный момент. Как раз в тот момент, когда она пыталась выступить посредником, напряженность между арабами и израильтянами возросла до такого опасного уровня, что Эйзенхауэр задумался об отправке американских войск на Ближний Восток, чтобы предотвратить пожар. Чем больше Соединенные Штаты настаивали на мире, тем более напряженными становились арабо-израильские отношения.[1683] Чтобы уравновесить советскую военную помощь Египту и успокоить внутренних лоббистов, Эйзенхауэр весной 1956 года одобрил крупную сделку по поставке оружия Израилю.
Все смертоносные перекрестные течения глубоко неспокойного региона сошлись в Суэцком кризисе 1956 года — интриге, которая не только подорвала политику США на Ближнем Востоке, но и вскрыла глубокие трещины между Соединенными Штатами и их главными европейскими союзниками и поставила администрацию в затруднительное положение в связи с одновременным кризисом в Венгрии. Суэцкий кризис возник в более широкой борьбе между арабским национализмом и европейским колониализмом, которая разгорелась после свержения Насером в 1952 году марионеточного британского короля Фарука. Поклонник Мосаддека, тридцатипятилетний полковник армии был мастерским заговорщиком, убедительным оратором и пламенным националистом с амбициями на региональное лидерство и славу. Соединенные Штаты ценили его подозрительность по отношению к колониальным державам, но беспокоились о его нейтрализме. Даллес и Эйзенхауэр поначалу пытались соблазнить его обещаниями выделить 400 миллионов долларов на помощь в реализации его любимого проекта — грандиозного плана строительства грандиозной плотины в Асуане на реке Нил для производства гидроэлектроэнергии, борьбы с наводнениями и развития египетского сельского хозяйства за счет ирригации.
Обязательство оказать помощь Насеру вызвало бурную реакцию в Соединенных Штатах. Конгрессмены Юга, стремящиеся защитить жизненно важные интересы хлопководства, протестовали против использования экономической помощи для поощрения иностранной конкуренции. Сторонники Израиля выступали против оказания помощи его смертельному врагу. Воинствующие антикоммунисты с горечью выступали против поощрения нейтралитета. Когда Насер попытался шантажировать Соединенные Штаты признанием Китайской Народной Республики и угрозой обратиться за помощью к Москве, возмущенный Даллес воспользовался возможностью отказаться от предложения, которое стало дипломатической и политической обузой. «Неужели к странам, которые играют на обе стороны, относятся лучше, чем к странам, которые твёрдо стоят на ногах и работают с нами?» — громогласно заявил министр.[1684] В июле 1956 года Насер ошеломил мир, использовав действия США как предлог для национализации британской корпорации, управлявшей Суэцким каналом, мотивируя это тем, что сборы нужны ему для оплаты Асуанского проекта, и тем самым спровоцировав опасный четырехмесячный кризис.
Смелый шаг Насера поставил под угрозу нефтяные поставки Британии, жизненно важную линию, обеспечивающую её интересы в Южной и Юго-Восточной Азии, и нанес прямой удар по одному из самых гордых символов некогда прославленной империи. «Египтянин держит палец на нашей дыхательной трубке», — воскликнул Иден, теперь уже премьер-министр.[1685] Объявив Насера «мусульманским Муссолини», которого нельзя умиротворять, и опасаясь, что поражение от его рук может вынудить Британию уйти с Ближнего Востока, Иден отверг мольбы США о терпении. Он отверг, как и Насер, предложения Даллеса, сделанные в последнюю минуту, сформировать международный консорциум для управления каналом и выплаты Египту справедливой компенсации. Вместе с Францией, опасавшейся угрозы Насера своим североафриканским колониям, и Израилем, имевшим многочисленные претензии к египтянину, он разработал секретный военный план, согласно которому Израиль должен был напасть на Египет через Синайскую пустыню и дать повод для британских и французских военных операций по возвращению канала и избавлению от Насера. 29 октября 1956 года Израиль атаковал, захватив Синай и Газу без значительного сопротивления. Когда Насер, как и ожидалось, отверг требования Европы о выводе войск, Великобритания и Франция начали воздушные и морские атаки на Египет. Прежде чем они смогли достичь своих главных целей, Насер опередил их, заблокировав канал, потопив более пятидесяти судов, груженных бетоном, камнями и даже пивными бутылками. Нападение, оправданное необходимостью сохранить канал, имело прямо противоположный эффект.[1686]
Суэцко-синайская война вызвала самый серьёзный кризис в отношениях Америки с её основными западными союзниками с 1930-х годов и поставила под угрозу возможность войны с Советским Союзом. Иден позже утверждал, что Даллес дал ему зелёный свет на военные действия. На самом деле каждая страна совершенно неправильно поняла позицию другой, а Эйзенхауэра и Даллеса держали в неведении о военных планах союзников. Американцам было не до Насера. Даллес согласился с Великобританией, что его следует «заставить отказаться от воровства».[1687] Но они были шокированы тем, что их союзники прибегли к войне накануне президентских выборов в США, и в ярости от того, что они предприняли действия, которые раздули арабский национализм и поставили под угрозу крупные успехи СССР в важнейшем регионе. Англо-французское наступление также не позволило им воспользоваться всеми пропагандистскими преимуществами советского военного вмешательства в Венгрии. «Фостер, скажи им, черт возьми, что мы применим санкции, обратимся в Организацию Объединенных Наций, сделаем все возможное, чтобы остановить это дело», — бушевал Эйзенхауэр.[1688] Соединенные Штаты пригрозили санкциями против Израиля. Они отказались поддержать британские валютные резервы и поставки нефти, позволив им «вариться в собственной нефти», как выразился президент, и допустив резкое падение курса фунта стерлингов. Также застигнутый врасплох англо-французскими военными действиями, разъяренный Хрущев пригрозил — в значительной степени блефуя — выпустить ракеты по Лондону и Парижу. Пентагон разрабатывал планы действий на случай всеобщей войны за дело, которое администрация считала сомнительным. Отчаянно пытаясь восстановить отношения с арабами и предотвратить советское вторжение на Ближний Восток, Даллес в драматической речи перед ООН отмежевал свою страну от Великобритании, Франции и Израиля и предложил прекратить огонь и вывести все войска. В завершение он обрушился на колониализм, который, по его словам, с гордостью стал бы его эпитафией. Британия и Франция уступили, отчасти из-за советских угроз, но в основном потому, что давление США ухудшило и без того серьёзную экономическую ситуацию в Англии, не оставив им выбора.