[1943] Он также опасался, что для американцев вывод войск будет подобен соленому арахису: Чем больше они получают, тем больше хотят, что со временем приведет к требованиям об одностороннем выводе войск.[1944] Никсон и Киссинджер все больше опасались, что северовьетнамцы будут тянуть время, пока Соединенные Штаты не уйдут, а затем займутся Южным Вьетнамом.
Чтобы улучшить перспективы вьетнамизации, Никсон весной 1970 года предпринял смелый и судьбоносный шаг — направил американские и южновьетнамские войска в Камбоджу. В течение многих лет северовьетнамцы пользовались нейтралитетом Камбоджи, используя её территорию в качестве убежища. Американские военные неоднократно запрашивали и получали отказ в праве атаковать эти убежища. Свержение нейтралистского принца Сианука в марте 1970 года проамериканской фракцией во главе с Лон Нолом предоставило Никсону возможность, от которой трудно было отказаться. Он понимал, что расширение войны может иметь «сокрушительный эффект» внутри страны, но он принял этот риск.[1945] Он надеялся, что уничтожение убежищ ослабит наступательный потенциал Северного Вьетнама, выиграет время для вьетнамизации и укрепит дружественное правительство в Камбодже. Расширив войну на ранее недоступную Камбоджу, он также дал понять противнику, что, в отличие от Джонсона, не будет связан ограничениями. Принимая решение, Никсон подверг себя эмоциональному испытанию. Киссинджер описывал его как «перевозбужденного», «раздражительного» и «вызывающего».[1946] Измотанный, временами очень возбужденный, он предавался странному поведению. Он накачивал себя, неоднократно просматривая фильм «Паттон» — захватывающее повествование о легендарном герое Второй мировой войны. Временами он расхаживал по Овальному кабинету, покуривая трубку из кукурузного початка в манере генерала Дугласа Макартура. Киссинджер с сомнением отнесся к этому шагу, но согласился, отчасти для того, чтобы обойти Лэрда и Роджерса в бушующей войне за территорию Вашингтона Никсона.
Камбоджийское «вторжение» имело катастрофические результаты. Конечно, американские военные заявили об успехе в плане уничтожения убежищ, захвата оружия и получения разведданных, и, возможно, это вторжение позволило выиграть время для вьетнамизации.[1947] С другой стороны, оно расширило театр военных действий в то время, когда силы США и так были напряжены. Оно вытеснило северовьетнамцев из их убежищ в сердце Камбоджи, способствуя разжиганию в этой несчастной стране полномасштабной гражданской войны, которая со временем привела к геноциду красных кхмеров, одной из величайших человеческих трагедий новейшей истории.
На родине реакция превзошла худшие ожидания Никсона — и тоже трагическим образом. Вторжение в Камбоджу оживило антивоенное движение, ставшее бездейственным после действий Никсона в конце 1969 года. Неожиданное расширение войны, которую президент обещал свернуть, разъярило его критиков; его резкая защита своих действий, включая заявление, в котором он без разбора клеймил протестующих «бомжами», усилила ярость. Демонстрации вспыхнули в студенческих городках по всей стране. Протест приобрел новую ярость, когда четверо студентов Кентского государственного университета в Огайо были убиты в ходе гневных столкновений с Национальной гвардией. Более ста тысяч демонстрантов собрались в Вашингтоне в первую неделю мая, чтобы выразить протест против Камбоджи и Кент-Стейта. Студенты 350 колледжей и университетов объявили забастовку; около пятисот школ были закрыты, чтобы предотвратить дальнейшее насилие. Камбоджа также спровоцировала самый серьёзный вызов конгресса президентским полномочиям с начала войны. Никсон проконсультировался лишь с несколькими законодателями-ястребами. Остальные были возмущены тем, что их держат в неведении, и в ярости от расширения войны. В знак неповиновения Сенат в июне прекратил действие резолюции по Тонкинскому заливу 1964 года. Поправка о прекращении финансирования операций в Камбодже после 30 июня, авторами которой были республиканец из Кентукки Джон Шерман Купер и демократ из Айдахо Фрэнк Черч, была одобрена Сенатом, хотя позже была отклонена Палатой представителей.[1948]
Растерянный президент ответил мстительно. Он приказал своим сотрудникам больше не «валять дурака» с противниками в конгрессе. «Выхватив меч, не вынимайте его — воткните покрепче».[1949] Он обвинил своих критиков в затягивании войны и предупредил, что если «Конгресс возьмется ограничивать меня, то Конгрессу придётся принять на себя последствия».[1950] Он приказал военным тайно делать все необходимое в Камбодже, невзирая на мнение Конгресса и общественности. «Публично мы говорим одно, — указывал он. — На самом деле мы делаем другое».[1951] Он одобрил одно из самых вопиющих посягательств на свободу личности и частную жизнь в истории США, так называемый план Хьюстона, который разрешал спецслужбам вскрывать почту, использовать электронное наблюдение и даже взламывать двери, чтобы шпионить за американцами. Несмотря на то что спецслужбы отказались от конкретного плана, а Никсон позже отозвал своё разрешение, некоторые из его методов были использованы в тщетных попытках проверить предполагаемые связи между американскими радикалами и иностранными правительствами. Оперативники Белого дома также использовали часть плана для подавления инакомыслия внутри страны. Контратака президента привела к злоупотреблению властью, что привело к Уотергейтскому скандалу и его падению.[1952]
Вторжение Никсона в Камбоджу закрепило тупиковую ситуацию во Вьетнаме. Ханой, казалось, был доволен тем, что ждал, пока положение президента дома не рухнет под ним. Его позиция на переговорах ужесточилась. Военная ситуация во Вьетнаме оставалась стабильной, но дополнительный вывод войск для успокоения внутренних критиков делал Южный Вьетнам все более уязвимым. Второе вторжение в Лаос в начале 1971 года без участия американских сухопутных войск поставило южновьетнамскую армию в неловкое положение, продемонстрировав её зависимость от американской поддержки. На родине суд над лейтенантом Уильямом Калли за убийство более пятисот вьетнамских гражданских лиц в My Lai в 1968 году открыл короткую, но ожесточенную дискуссию о военных преступлениях США. Утечка Дэниела Эллсберга, бывшего сотрудника Министерства обороны, в июне 1971 года сверхсекретной внутренней истории войны по приказу Роберта Макнамары, так называемых «Пентагоновских документов», казалось, подтвердила то, о чём давно говорили антивоенные критики — что правительство неоднократно вводило общественность в заблуждение относительно того, что оно делало во Вьетнаме, и достигнутых успехов. Летом 1971 года общественное разочарование в войне достигло рекордной отметки: 71 процент опрошенных согласился с тем, что Соединенные Штаты ошиблись, отправив войска во Вьетнам, а 58 процентов считали войну «аморальной». Киссинджер опасался, что администрация не сможет дотянуть до конца года, если «Конгресс не отдаст ферму».[1953]
III
В то время как Никсон и Киссинджер боролись за окончание войны во Вьетнаме, они продвигали свой великий замысел — разрядку с Советским Союзом и сближение с Китайской Народной Республикой. Разумеется, разрядка возникла не благодаря Никсону. Джонсон вел переговоры с Москвой по таким вопросам, как контроль над вооружениями, пытался «навести мосты» в Восточную Европу и даже смело говорил об окончании холодной войны. Его администрация приняла ядерный паритет с СССР и построила свою политику сдерживания на концепции взаимного гарантированного уничтожения (MAD), сюрреалистической доктрине времен холодной войны, которая стремилась предотвратить ядерную войну, обеспечив каждой стороне возможность второго удара, достаточно страшного, чтобы сдержать первый удар. Ещё раньше французский лидер Шарль де Голль начал реализовывать свой собственный, специфически европейский вариант разрядки. А в 1963 году мэр Западного Берлина Вилли Брандт (впоследствии канцлер Западной Германии) призвал Германию «прорвать замороженный фронт между Востоком и Западом» путем прямых контактов с СССР и Восточной Европой. Действительно, в 1968 году, когда их собственные страны переживали беспорядки, лидеры по всему миру находили убедительные причины, чтобы способствовать порядку в международной системе.[1954]
Никсон выдвинул разрядку на первое место в своей внешнеполитической повестке дня. К моменту своего вступления в должность ярый «холодный воин» рассматривал Советский Союз как «нормальную» мировую державу, которая больше стремится сохранить своё положение, чем нарушить международный статус-кво, и поэтому с ней можно вести переговоры. Он признавал, что относительный упадок могущества США требует серьёзных корректировок в отношениях с другими странами и что советские потребности и особенно китайско-советский конфликт открывают возможности, которыми может воспользоваться умелый дипломат. Он считал, что его репутация жесткого сторонника позволяет ему делать то, чего не могут другие американские политики — более того, заставляя его выглядеть государственным деятелем, они могут даже завоевать ему очки на родине. Стремясь к разрядке, Никсон и Киссинджер не отказывались от сдерживания. Скорее, они надеялись путем переговоров по ключевым вопросам создать связи, которые позволили бы им влиять на поведение СССР в других областях. С помощью того, что Киссинджер назвал «тонким треугольником отношений между Вашингтоном, Пекином и Москвой», они стремились «улучшить возможности договоренностей с каждым из них, в то время как мы увеличиваем наши возможности с обоими».