Доктрина Никсона отчасти отражала тот низкий приоритет, который президент и Киссинджер придавали Третьему миру. Приверженцы реальной политики, они уважали власть превыше всего и разделяли определенное презрение к народам и странам Третьего мира. «История никогда не создавалась на Юге», — читал Киссинджер лекцию чилийскому дипломату. «Ось истории начинается в Москве, идет в Бонн, пересекает Вашингтон, а затем направляется в Токио».[1998] Зачастую весьма искушенные в оценках политики великих держав, они могли быть наивными и туннельными в оценке конфликтов в третьем мире. Их не интересовали местные и региональные споры, если они не были связаны с проблемами великих держав или, как в случае с Никсоном, не имели последствий для внутренней политики.[1999]
Латинская Америка имела приоритет в схеме Никсона в политике власти только в силу своей близости к Соединенным Штатам и огромного и все ещё маячащего присутствия Фиделя Кастро. Никсон и Киссинджер неоднократно подчеркивали её неважность. Когда чилийский дипломат предположил, что Киссинджер ничего не знает о Латинской Америке, советник по национальной безопасности ответил: «Нет. И меня это не волнует».[2000] Обсуждая вопрос об иностранной помощи, Никсон однажды назвал Латинскую Америку «катастрофой». Пообещав вести «большие битвы» во внешней политике, он в то же время дал понять, что предпочитает, чтобы его не беспокоили вопросы, связанные с полушарием.[2001] Единственным исключением, конечно, была Куба, которая способствовала его поражению на выборах в 1960 году. Как и другие политики его эпохи, он был одержим Кастро. Киссинджер однажды признал, что для президента Куба была «невралгической проблемой».[2002]
Привязанность к Кастро сыграла свою роль в необъяснимом и отвратительном с моральной точки зрения вмешательстве администрации в дела Чили в 1970–1973 годах. В эпоху Кеннеди Чили и её умеренный президент Эдуардо Фрей были образцом того, что стремился поощрять «Альянс за прогресс». На протяжении 1960х годов, как и в других странах, ЦРУ направляло огромные суммы денег дружественным кандидатам в Чили и использовало психологическую войну, чтобы дискредитировать левых. Поэтому Вашингтон был ошеломлен в 1970 году, когда, несмотря на крупные пожертвования в пользу приемлемых кандидатов со стороны International Telephone and Telegraph, Pepsi-Cola и Anaconda Copper, а также ЦРУ, марксист, социалист и друг Кастро доктор Сальвадор Альенде получил большинство голосов на выборах в трех партиях. Поскольку ни один из кандидатов не получил большинства голосов, решение оставалось за чилийским конгрессом. Перспектива победы Альенде вызвала шок в Белом доме, который до этого был озабочен. Киссинджер однажды назвал Чили «кинжалом, направленным в сердце Антарктиды». Но выборы проходили одновременно с кубинским подводным кризисом и очередными потрясениями на Ближнем Востоке, и американские чиновники были глубоко встревожены возможностью президентства Альенде. «В Чили пахнет кладбищем, — сообщал из Сантьяго посол Эдвард Корри, — пахнет разлагающейся демократией».[2003] Позднее Никсон оправдывал свои действия гиперболической теорией домино в полушарии, возмутительной по своим масштабам, переданной ему итальянским бизнесменом: «Если Альенде победит, а Кастро будет на Кубе, у вас будет в Латинской Америке красный бутерброд. И в конце концов все станет красным». Возможные внутриполитические последствия казались ещё более опасными. Как и другие администрации, начиная с Кеннеди, Никсон жил в смертельном ужасе перед новым Кастро. «Чили может стать худшим провалом нашей администрации, — зловеще предупредил помощника Белого дома запоздало включившийся Киссинджер, — „нашей Кубой“ к 1972 году». «Я не понимаю, почему мы должны позволить стране стать марксистской только потому, что её народ безответственен», — проворчал он в другой раз, возможно, выражая свои самые сокровенные чувства по поводу демократии.[2004]
Таким образом, администрация санкционировала крупную тайную операцию по срыву президентства Альенде. 16 сентября Никсон выделил 10 миллионов долларов на эту работу, возложил исключительную ответственность на ЦРУ, поручил ему «заставить экономику кричать» и призвал оперативников рассматривать все, что «может представить ваше воображение».[2005] Агентство разработало программу, состоящую из двух направлений. Трек I — «гамбит Руба Голдберга», названный так в честь карикатуриста, прославившегося созданием самых сложных механизмов для выполнения самых простых задач, — предусматривал сложную, запутанную и совершенно непрактичную схему подкупа чилийских законодателей и подрыва конституции страны, чтобы вернуть Фрея на пост президента. Второй вариант предусматривал военный переворот или убийство Альенде, а также похищение высокопоставленного генерала, который выступал за соблюдение конституционных процедур. Убийство генерала фактически вызвало ответную реакцию в Чили. Оба плана провалились. Конгресс провозгласил Альенде президентом 24 октября 1970 года.
Администрация Никсона начала экономическую и психологическую войну против правительства Альенде. Подстрекаемые крупными корпорациями, которым угрожала программа национализации нового правительства, Соединенные Штаты сократили до минимума некогда объемную помощь. Они отказали в кредитах на покупку пшеницы, что было особенно важно в период мирового дефицита зерна. «Невидимая» блокада также включала в себя убеждение Всемирного банка не предоставлять Чили кредиты. ЦРУ финансировало оппозиционные газеты и распространяло дезинформацию, чтобы подорвать Альенде. Продолжение военной помощи США стало открытым приглашением к перевороту.
В сентябре 1973 года чилийские военные свергли правительство; Альенде покончил жизнь самоубийством или был убит. Не было представлено никаких доказательств того, что Соединенные Штаты спровоцировали переворот или активно участвовали в нём. Даже без вмешательства США Альенде мог быть свергнут. Его неистовые и непродуманные усилия по национализации основных отраслей промышленности и реорганизации чилийской экономики усугубили бедственное положение страны и вызвали массовое недовольство населения. Но нет никаких сомнений в том, что вмешательство США в 1970–1973 годах помогло создать условия, в которых произошел переворот. Сам Киссинджер позже признал, что, хотя Соединенные Штаты не выполнили эту работу, «мы помогли им».[2006] Администрация с неприличной поспешностью признала новое правительство генерала Аугусто Пиночета, откровенного поклонника испанского диктатора Франсиско Франко. Она быстро восстановила экономическую помощь. Пиночет проводил политику свободного рынка, которая благоприятствовала американским корпорациям. Он также установил жестокий авторитарный режим, при котором было казнено до десяти тысяч диссидентов и посажено в тюрьму гораздо больше. Возможно, Киссинджер и не заслуживает того клейма военного преступника, которое на него иногда навешивают, но чрезмерная реакция администрации на чилийские выборы, её презрение к чилийской демократии и жестокие нападки на правительство Альенде в значительной степени делают её ответственной за то, что за этим последовало. По иронии судьбы, хотя ни Киссинджер, ни Никсон не считали Латинскую Америку очень важной, их действия там, возможно, больше, чем где-либо ещё, очернили репутацию государственных деятелей, которой они придавали такое большое значение.[2007]
Их действия во время кризиса конца 1971 года на Индийском субконтиненте ещё раз показывают моральную и геополитическую несостоятельность их подхода к проблемам третьего мира. Жестокие попытки Западного Пакистана подавить движение за независимость в восточной части страны, две части которой были разделены обширным пространством индийской территории, привели к массовым зверствам и вызвали осуждение во всём мире. До десяти миллионов беженцев бежали из Восточного Пакистана в Индию, создавая огромное экономическое бремя для правительства Нью-Дели и угрожая его стабильности. Индия не могла устоять перед возможностью нажиться за счет своего смертельного врага. Её поддержка независимого Бангладеш грозила спровоцировать третью войну на субконтиненте с 1947 года. В конце ноября индийские войска вошли на территорию Восточного Пакистана. Вскоре после этого, опасаясь продвижения индийских войск в Западный Пакистан, президент Яхья Хан, диктатор, захвативший власть в результате государственного переворота, нанес удары по индийским авиабазам, вторгся на спорную территорию в Кашмире и призвал Соединенные Штаты соблюдать свои договорные обязательства.
Реакция Никсона и Киссинджера была обусловлена, с одной стороны, мелкими предрассудками, а с другой — надуманной геополитикой. Разделяя предубеждение, которым страдали их предшественники, начиная с Трумэна, эти два человека в целом недолюбливали индийцев, называя их по-разному: «скользкие, вероломные люди», «высокомерные ублюдки» и «проклятые индийцы». Особенно им не нравился колючий премьер-министр Индии Индира Ганди, которая, как и её столь же трудный отец Джавахарлал Неру, часто предавалась пронзительной критике Соединенных Штатов. В своих частных беседах, которые часто напоминали разговоры в раздевалке и которые Никсон по глупости записал на диктофон, они называли Ганди «сукой», «шлюхой» и «старой ведьмой».[2008] Объявление о заключении индо-советского договора о дружбе незадолго до начала войны с Пакистаном, которое само по себе было отчасти реакцией на смещение США в сторону Китая, будоражило их геополитические фантазии. Рассматривая ситуацию не как сложную региональную проблему, а как угрожающий кризис холодной войны, они без реальных доказательств пришли к выводу, что Индия имеет враждебные намерения в отношении Западного Пакистана и даже что Индия и её советский союзник могут стремиться к региональной гегемонии.