[2009] Напротив, им нравился пакистанский диктатор Хан, они отчаянно пытались удержать его на посту до завершения своего китайского гамбита и даже мечтали уравновесить предполагаемую советско-индийскую угрозу китайско-американско-пакистанским союзом.
Таким образом, заявляя о своей нейтральности, администрация втайне «склонялась» на сторону Пакистана. Выдумав из по сути локального конфликта крупный международный кризис, встревоженные и порой почти безумные лидеры настаивали на том, что на карту поставлено все международное положение США. Они не могли допустить уничтожения верного и полезного союзника. Они должны продемонстрировать Китаю, по словам одного из помощников СНБ, что Соединенные Штаты — «надежная страна, с которой можно иметь дело», а всем странам — твердость президента.[2010] Администрация предоставила пакистанцам оружие, подтвердила свою приверженность суверенитету Пакистана и пригрозила отменить предстоящий саммит, если Советский Союз не прекратит поставки оружия в Индию. Никсон приказал направить авианосец USS Enterprise и три корабля сопровождения в Бенгальский залив, чтобы успокоить Пакистан и сдержать Индию. Тем временем, чтобы обезопасить визит президента в Китай, который был самым приоритетным, Киссинджер приложил все усилия, чтобы держать китайцев в курсе событий.
Никсон и Киссинджер позже настаивали на том, что их своевременное вмешательство заставило Москву отступить и предотвратило индийское вторжение в Западный Пакистан. На самом деле существует мало доказательств того, что такие угрозы существовали. По словам Банди, реакция США на индо-пакистанскую войну «изобиловала ошибками, просчетами, эмоциональностью и неоправданным риском».[2011] С моральной точки зрения Соединенные Штаты поддержали не ту сторону. Они также поддержали проигравшую сторону. Пакистан был вынужден признать независимость Бангладеш. Более того, когда обозреватель Джек Андерсон предал гласности тщательно скрываемое отношение администрации к Пакистану (по-видимому, информацию ему слил шпион ОКНБ, флотский старшина Чарльз Рэдфорд), все более параноидальный Белый дом призвал к действию команду «водопроводчиков», которую он собрал для устранения утечек, — явный признак умонастроений, которые приведут к уотергейтским скандалам.
Политика Никсона в отношении Африки совпадала с политикой в отношении гражданских прав в стране и отражала глубоко укоренившиеся взгляды на расовую принадлежность. Президент разделял расовые взгляды своего поколения и класса. В стенах Белого дома он часто использовал расовые эпитеты, такие как «ниггер», «джигабу» и «кролик из джунглей». Понимая, что афроамериканцы тесно связаны с Демократической партией, он практически игнорировал их как избирательный блок, ориентируясь в своих кампаниях на белых южан. Будучи вице-президентом, он занимал прогрессивную позицию в вопросах гражданских прав. Во время своего президентства он советовал своим подчинённым «делать то, что требует закон, и ни капли больше».[2012]
Эти взгляды перешли и во внешнюю политику. «Никогда не было адекватной чёрной нации, — заметил он однажды, — и они — единственная раса, о которой это можно сказать».[2013] Он уделял мало внимания Африке, отсутствие значимости которой в его сознании ярко проявилось в его готовности оставить её Государственному департаменту Роджерса. Когда отделение Биафры от Нигерии привело к долгой и трагической гражданской войне с огромными человеческими страданиями, Госдепартамент поддержал Нигерию, потому что считал Биафру безнадежным делом и не решался враждовать с Нигерией, крупным нефтедобывающим государством. Создавая прецедент, которому будут следовать в следующем столетии, администрация также закрыла глаза на раздираемую междоусобицей Бурунди, где меньшинство тутси в 1972–73 годах убило до 250 000 хуту и изгнало ещё 100 000 в изгнание.
Как и её предшественники, администрация также терпимо относилась к режимам белого меньшинства на юге Африки. Официальные лица Соединенных Штатов признавали, что такие правительства не могут существовать бесконечно долго, но они считали, по недальновидному выражению Меморандума 39 об исследовании проблем национальной безопасности, что «единственный путь к конструктивным переменам может лежать через них». Кроме того, белые режимы поддерживали стабильность по крайней мере в одной части Африки — регионе, где, не случайно, у Соединенных Штатов были важные торговые связи и крупные инвестиции. Поэтому, вместо того чтобы давить на них санкциями, администрация предпочла сотрудничать с ними. Торговля с Южной Африкой процветала. Соединенные Штаты, вопреки санкциям ООН, закупали в Родезии большое количество хрома. ЦРУ сократило тайную помощь чёрным повстанческим группам в португальской Анголе. В Африке, как и в целом в Третьем мире, Никсон и Киссинджер не проявляли особого интереса к местным конфликтам, если они не казались связанными с проблемами великих держав.[2014]
V
Несмотря на разочарования первых лет пребывания на посту президента, Никсон пережил момент славы, когда это было наиболее важно — в 1972 году, в год выборов. В эти драматические двенадцать месяцев он совершил новаторскую и нашумевшую поездку в Китай, а затем провел саммит в Москве, где враги почти тридцати лет, казалось, оставили холодную войну позади.
Визит Никсона в Китай (21–27 февраля), ставший «неделей, изменившей мир», был в значительной степени дипломатическим спектаклем. Кураторы президента рассматривали поездку не только как дипломатический прорыв, но и как возможность поднять его авторитет как мирового государственного деятеля. Они также считали, как гиперболически заметил оперативный сотрудник Белого дома Чак Колсон, что «выборы РН находятся в руках Пекина». Администрация убедила китайцев разрешить США построить в Пекине спутниковую ретрансляционную станцию, чтобы можно было вести прямую трансляцию событий на родину. «Китайское киношоу Никсона» было спланировано со всей тщательностью голливудского спектакля. События были запланированы на прайм-тайм в Соединенных Штатах. При распределении пропусков для прессы предпочтение было отдано телевидению, а не критическим и аналитическим печатным СМИ.[2015] От первого появления Никсона в Китае — в одиночестве на асфальте, протягивая Чжоу «рукопожатие за мир» — до бесчисленных банкетов и президентского визита на Великую стену — поездка была высоко драматичной. Были и моменты нелепости: китайский военный оркестр в эпоху рок-н-ролла играл традиционные американские мелодии, такие как «Oh Susannah» и «Home on the Range». Пожалуй, самая большая ирония прозвучала 22 февраля, в день рождения Джорджа Вашингтона, когда в Большом народном зале с бокалом смертоносного маотая в руке поднялся Ричард Никсон, чтобы поднять тост за Мао Цзэдуна с афоризмами, взятыми из изречений самого председателя.[2016]
Переговоры велись в основном с Чжоу и — ещё один пример мелочного и скрытного стиля управления Белого дома — полностью без участия госсекретаря Роджерса. Они принесли важные результаты. До своего отъезда Никсон безуспешно пытался заручиться помощью Китая по Вьетнаму. Во время их бесед Чжоу дал косвенные заверения в том, что Китай не будет вмешиваться военным путем, освободив Никсону руки, если потребуется, для эскалации войны. Обе страны договорились не стремиться к гегемонии в Азии и противостоять попыткам любой другой страны сделать это, что было лишь слегка завуалированным намеком на Советский Союз. Соединенные Штаты подтвердили, что будут продолжать защищать Японию, но также пообещали пресекать любые попытки Японии расширить своё присутствие в Азии и не допустить появления у японцев ядерного оружия. Самым острым вопросом, естественно, был Тайвань. В Шанхайском коммюнике обе страны сделали отдельные и параллельные заявления. Соединенные Штаты согласились с тем, что Тайвань является частью Китая (с чем были согласны китайские националисты), и пошли на частичное удовлетворение требований Китая о выводе войск, пообещав, что сделают это по мере ослабления напряженности. Китай пошёл навстречу позиции США, выразив надежду на мирное решение тайваньского вопроса. Никсон также дал тайные заверения, что нормализует отношения во время своего второго срока. Сотрудники Госдепартамента были возмущены, когда узнали, что в коммюнике не упоминается договор об обороне Тайваня, и предупредили, что консерваторы дома будут в ярости. Разгневанные наглостью Госдепа, Никсон и Киссинджер уступили в той мере, в какой Киссинджер упомянул договор на пресс-конференции.[2017]
Поездка Никсона в Китай принесла большие плоды. Консерваторы, естественно, жаловались на то, что президент общается с Антихристом, и беспокоились о Тайване; обозреватель Уильям Бакли сравнил улыбку на лице Чжоу с тем, как, должно быть, выглядел Сталин после Ялты. Неудивительно, однако, что после всей этой огласки поездка пользовалась огромной популярностью на родине, снискав двухпартийную похвалу администрации. Сразу же появились ощутимые результаты. Две страны учредили неофициальные посольства через отделения связи в столицах для ведения дипломатических дел и развития торговли. Первым посланником был назначен Джордж Буш-старший. Торговля резко возросла, в основном за счет экспорта американского зерна в Китай. Расширение путешествий и культурного обмена, возможно, было более значительным в долгосрочной перспективе. Смелый шаг Никсона обеспечил рычаги давления на СССР, помог ослабить напряженность в Восточной Азии и снизил угрозу китайско-американского конфликта. В кои-то веки реальные результаты оправдали шумиху, поднятую Белым домом. Единственной неприятной нотой стали мрачные, приватные размышления Никсона после конференции, возможно, под влиянием алкоголя, о том, оценит ли кто-нибудь значение произошедшего.