По крайней мере, косвенно, поездка Никсона в Китай также спровоцировала серьёзную эскалацию войны во Вьетнаме. Все больше нервничая по поводу подходов США к Китаю и СССР и стремясь использовать предвыборную политику США и вакуум, образовавшийся после вывода войск Никсона, 30 марта 1972 года северовьетнамцы начали массированное вторжение в Южный Вьетнам с применением обычных вооружений. На ранних этапах так называемое «Пасхальное наступление» имело грандиозный успех. Вновь застав Соединенные Штаты и Южный Вьетнам врасплох, северовьетнамские войска стремительно продвигались на трех фронтах, на юге приблизившись на расстояние шестидесяти миль к Сайгону. Прекрасно осознавая последствия для своей внешней и особенно внутренней политики, Никсон отказался стоять в стороне и позволить Южному Вьетнаму пасть. Несмотря на предупреждения некоторых встревоженных советников о том, что эскалация может вызвать новый всплеск внутренней оппозиции или спровоцировать Москву на отмену предстоящего саммита, он нанес ответный удар с мстительностью. Стремясь подорвать способность Северного Вьетнама вести войну, он приказал провести самую радикальную эскалацию с 1965 года: массированную и продолжительную кампанию бомбардировок против самого Северного Вьетнама, морскую блокаду и минирование Хайфона, главной гавани страны. Настаивая на том, что Соединенные Штаты не смогут проводить «жизнеспособную внешнюю политику», если они будут «унижены» во Вьетнаме, он приказал «разбомбить Ханой на куски». «Этих ублюдков никогда не бомбили так, как будут бомбить в этот раз», — поклялся он.[2019] Ответ Никсона привел к замедлению наступления северовьетнамцев. Ожесточенные бои лета 1972 года подняли патовую ситуацию на новый уровень насилия и с обеих сторон в своё время создали давление в пользу урегулирования.
Смелые шаги Никсона во Вьетнаме оказались не более чем препятствием на пути в Москву. На третий день пребывания Никсона в СССР, на заседании на даче генерального секретаря Леонида Брежнева, советские лидеры разразились трехчасовой тирадой против «жестокой» агрессии Америки во Вьетнаме, даже сравнив Соединенные Штаты с нацистской Германией. После этой явно занесенной в протокол вспышки участники совещания удалились на обильный и дружеский ужин, во время которого Брежнев и Никсон в шутку согласились, что Киссинджера следует сослать в Сибирь.[2020]
Заключенные в Москве договоры заложили основу советско-американской разрядки, установив области согласия и дух согласия, но при этом оставив двусмысленности и разногласия, которые впоследствии станут причиной раздоров и вызовут ожесточенные политические споры в Соединенных Штатах. Как и в Пекине, Государственный департамент был отстранен от главного события; в какой-то момент Киссинджер даже сговорился с Брежневым, чтобы навязать соглашение своим ничего не подозревающим соперникам! Противники по холодной войне официально оформили заявление об «Основных принципах», которыми они должны были руководствоваться в своих будущих отношениях. Киссинджер придал документу большое значение, и советские лидеры были особенно рады фразам, признающим их статус сверхдержавы. Заявление о том, что отношения будут строиться на «основе мирного сосуществования», скрывало лишь для непосвященных советскую решимость продолжать соперничество сверхдержав. Обе страны договорились не использовать региональную напряженность, не создавать сферы влияния и не «предпринимать усилий по получению односторонних преимуществ за счет другой стороны». На самом деле ни одна из сторон не оставила попыток сделать это. Со временем каждая из сторон обвинила бы другую в нарушении Московского заявления. Соединенные Штаты согласились на проведение Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, что было важно для Советов; Кремль, в свою очередь, принял американское предложение обсудить взаимное и сбалансированное сокращение сил в Европе. Никсон и Брежнев также обсудили экономические вопросы, что способствовало заключению крупных соглашений позднее в том же году.[2021]
Для обеих сторон соглашения о контроле над вооружениями стали краеугольным камнем этого первого саммита по разрядке. Большая часть условий была выработана на предварительных переговорах в Хельсинки и Вене, а также по каналу Киссинджер-Добрынин. По глупости, желая присвоить себе все заслуги, Никсон и Киссинджер оставили экспертов остывать в Хельсинки, а сами занялись последними, порой важными, деталями в бешеной, скороварочной атмосфере саммита. Договор, ограничивающий противоракетную оборону двумя системами для каждой страны — одна для защиты соответствующих столиц, другая — главная ракетная система, — предотвратил дорогостоящее соревнование, которое могло подорвать MAD и всю концепцию сдерживания. Первое соглашение об ограничении стратегических вооружений (SALT I), которое в то время называли значительным достижением, стало предметом будущих споров между двумя странами и между самими американцами. В этом пятилетнем соглашении не было ограничений на ПГРК, что было серьёзным недостатком. В нём были установлены верхние пределы наступательных ракет: 1600 для СССР и 1054 для США. Оно также ограничивало количество подводных лодок, способных запускать ракеты (БРПЛ), и совершенствование уже имеющихся ракетных систем. Обе стороны часами спорили о количестве БРПЛ и способах их подсчета, а также о значении таких слов, как «значительный», «легкий» и «тяжелый». Более высокие цифры для Советов по МБР и БРПЛ скрывали общее превосходство США в ядерном оружии, что давало внутренним врагам повод для нападок на соглашение. Секретные, иногда небрежные и часто скользкие методы ведения переговоров Никсона и Киссинджера — Киссинджер обладал редким умением сглаживать фундаментальные разногласия умными словами — и их решимость добиться соглашения почти любой ценой привели к тому, что Соединенные Штаты оказались в невыгодном положении, предоставив обиженным чиновникам низшего звена возможность отомстить своим эгоистичным боссам.[2022]
В долгосрочной перспективе отдача от московского саммита оказалась не столь велика, как надеялись или даже обещали Никсон и Киссинджер. Неудивительно, что в сиянии успеха они преувеличили преимущества разрядки внутри страны, пообещав «поколение мира», что подготовило почву для будущего разочарования. Левые нападали на соглашения по контролю над вооружениями за то, что они недостаточно далеко зашли, а правые — за то, что уступили слишком много. Последующие переговоры привели к заключению крупного соглашения о предоставлении СССР статуса наибольшего благоприятствования и кредитов Экспортно-импортного банка в обмен на погашение давнего долга по ленд-лизу после Второй мировой войны. Американский бизнес бросился заключать сделки, и торговля на короткое время расцвела, но коммерческие соглашения так и не реализовали свой потенциал, отчасти потому, что безнадежно увязли во внутренней политике. В глазах американцев американо-советская торговля также была запятнана тем, что стало известно как «Великое ограбление зерна» — сделка, в которой, как позже признал Киссинджер, коммунисты перехитрили капиталистов. Администрация приложила немало усилий, чтобы облегчить Советскому Союзу покупку четвертой части американского производства зерна по выгодным ценам. В период глобального неурожая эти продажи вызвали дефицит в США, подстегнув инфляцию и взвинтив цены на продовольствие. Разгневанных потребителей не успокоили заявления Белого дома о том, что советско-американская торговля способствует разрядке.[2023]
Тем не менее, саммит имел огромное значение. Это была первая подобная встреча со времен Ялты, которая принесла серьёзные конкретные результаты. Интересно, что со временем его постигла судьба, не похожая на судьбу его предшественника 1945 года. Он был важен с точки зрения установления рабочих отношений между двумя державами и ощутимых достижений, особенно в то время, когда происходило сближение с Китаем.[2024] Никсон лишь слегка преувеличил, заявив Конгрессу, что «никогда прежде два противника, столь глубоко разделенные конфликтующими идеологиями и политическим соперничеством, не могли ограничить вооружения, от которых зависит их выживание». При всех своих недостатках соглашение SALT, по словам биографа Киссинджера Уолтера Айзексона, представляло собой «самое важное понимание ядерного века: неограниченная гонка вооружений бесполезна, дорогостояща и опасна».[2025] По крайней мере, в краткосрочной перспективе саммит был чрезвычайно популярен и внутри страны. Рейтинг одобрения Никсона вырос до 61%. Даже экономика выправилась: фондовый рынок достиг новых максимумов, а экономический рост зафиксировал самые высокие темпы с бурного 1965 года. Переизбрание Никсона было практически гарантировано.
Когда на обратном пути из Москвы восторженные коллеги спросили, что можно сделать на бис, Киссинджер без колебаний ответил: «Установить мир во Вьетнаме».[2026] Ему это почти удалось. Кровопролитные бои после Пасхального наступления дали воюющим сторонам убедительные причины для урегулирования. Северный Вьетнам сильно пострадал от яростных контрмер Никсона; его войска на Юге были уничтожены американской авиацией. Теперь он стремился в основном вывести американские войска из Южного Вьетнама, чтобы иметь дело с сайгонским правительством в одиночку. Она рассчитывала, что давление на избирателей заставит Никсона пойти на компромисс.
Никсон и Киссинджер действительно стремились закончить войну, которая создавала огромные проблемы как внутри страны, так и за рубежом, но они расходились во мнениях относительно сроков. По мере того как победа над слабовольным кандидатом от демократов Джорджем Макговерном казалась все более вероятной, президент опасался, что предвыборное урегулирование может быть воспринято как отчаянная уловка для завоевания голосов. Киссинджер, напротив, считал, что Соединенные Штаты будут иметь больше рычагов влияния на Ханой до, а не после выборов. Поэтому он продолжал переговоры. Соединенные Штаты уже согласились с тем, что северовьетнамские войска могут остаться на юге страны после прекращения огня, и это была серьёзная уступка, которая могла оказать решающее влияние на конечный исход войны. К этому времени, смирившись с тем, что Киссинджер назвал «приличным промежутком» между выводом американских войск и поражением Южного Вьетнама, администрация отказалась от своего настояния на том, чтобы президент Нгуен Ван Тхиеу остался у власти, согласившись на создание трехсторонней избирательной комиссии, которая должна была организовать политическое урегулирование после прекращения огня. К середине октября Киссинджер и его северовьетнамский коллега Ле Дык Тхо собрали воедино основные положения соглашения.