Трудности Картеру добавили либералы, пытавшиеся спасти свою политическую шкуру. В сентябре председатель сенатского комитета по международным отношениям Фрэнк Черч из Айдахо, столкнувшийся с сильным вызовом консерваторов на переизбрание, объявил об «обнаружении» на Кубе бригады советских войск, которая на самом деле находилась там с 1962 года. Уже находясь в затруднительном положении из-за Ирана, Картер попытался ослабить страхи населения, заявив, что бригада «очевидно» находилась на Кубе «некоторое время» и в любом случае не угрожала Соединенным Штатам. Чтобы показать свою твердость, он и Вэнс настаивали на том, что бригада не может остаться, и усилили военный потенциал США в Карибском бассейне, тем самым разжигая те самые страхи, которые они пытались успокоить. Эта буря в кубинском чайнике затянулась на несколько недель, обрекла SALT на провал, привела в ярость Советы и сделала администрацию более уязвимой для атак консерваторов.[2166]
Советское вторжение в Афганистан 27 декабря 1979 года перевело Картера в стан сторонников жесткой линии и спровоцировало эскалацию холодной войны в её кульминационную фазу. На протяжении большей части советско-американского конфликта эта изолированная, не имеющая выхода к морю страна оставалась неприсоединившейся. В результате переворота 1973 года к власти пришло прозападное правительство, которое пять лет спустя было свергнуто левыми офицерами. Следуя твёрдо установленной схеме холодной войны, Москва незамедлительно направила потенциальному клиенту помощь и советников. Поначалу Соединенные Штаты, все ещё придерживавшиеся принципов разрядки, отреагировали на это с удивительным спокойствием, поддерживая отношения с просоветским режимом и даже направляя ему ограниченную помощь. Политика Соединенных Штатов изменилась в 1979 году. Союзники Пакистан и Саудовская Аравия подтолкнули Вашингтон к действиям. В январе Картер санкционировал тайную операцию по оказанию помощи исламским повстанцам, хотя Бжезинский предупреждал, что она может спровоцировать широкомасштабную советскую интервенцию. Оба мужчины видели преимущества в том, чтобы заманить СССР в «афганскую ловушку».[2167] К концу 1979 года правительство Афганистана балансировало на грани разрушительного внутреннего противостояния и исламских повстанцев. Опасаясь его краха, Советский Союз вмешался в ситуацию. Кремль действовал неохотно, чтобы защитить то, что он рассматривал как важнейшее буферное государство. Исламская революция в соседнем Иране, казалось, угрожала его собственным мусульманским «республикам». Особенно он опасался Китая, который имел тесные связи с восточным соседом Афганистана, Пакистаном. Возможно, более параноидальные, чем их американские коллеги в это время, советские лидеры всерьез восприняли тревожные сообщения КГБ о том, что афганский премьер-министр стремится к связям с Соединенными Штатами. Поэтому Москва направила туда бригаду войск. Вскоре после этого она свергла правительство и начала дорогостоящую и в конечном итоге самоубийственную войну против повстанцев.[2168]
Рассматривая советские шаги с наихудшей точки зрения, Картер отреагировал на них с решительностью, совершенно несвойственной его президентству. Он был возмущен действиями Кремля и, возможно, даже принял их близко к сердцу, поскольку они, казалось, доказывали, что его первоначальная оценка советских мотивов и целей была ошибочной. Уже находясь под огнём «холодной войны» у себя дома и столкнувшись с жесткой кампанией по переизбранию, он, возможно, пришёл к выводу, что жесткая политика была необходима, чтобы дать ему хоть какой-то шанс на переизбрание. Какова бы ни была точная причина, отныне он был полностью в лагере Бжезинского. Поскольку на Ближнем Востоке и в важнейшем регионе Персидского залива царили беспорядки, он рассматривал советский захват Афганистана как страшную угрозу жизненно важным интересам США. В своей особенно тревожной речи 4 января 1980 года он осудил советскую «агрессию» и предупредил об опасности для нефтяных месторождений Персидского залива.[2169]
Для борьбы с советской интервенцией он предпринял целый ряд ошеломляющих шагов. Он резко увеличил тайную помощь США повстанцам-моджахедам, заложив основы для программы помощи, которая, как они с Бжезинским надеялись, фактически поможет превратить Афганистан во Вьетнам Советского Союза.[2170] Он отложил долгое время откладывавшееся соглашение SALT II. Не задумываясь об их возможной эффективности, последствиях, он ввел целый ряд карательных санкций, запретив поставку новых технологий в Советский Союз и, под громкие протесты фермерских хозяйств, запретив дальнейшую продажу зерна. Позже он бойкотировал Олимпийские игры, запланированные на лето в Москве. В своём обращении «О положении дел в стране» он провозгласил то, что стало называться «доктриной Картера», сурово предупредив, что любая попытка «внешней силы» установить контроль над регионом Персидского залива будет «рассматриваться как посягательство на жизненно важные интересы Соединенных Штатов» и будет «отражена силой». Чтобы подкрепить свои предупреждения, он начал регистрацию призывников, потребовал увеличения военных расходов на 5%, предложил оказать крупную помощь Пакистану и усилил военное присутствие США в Персидском заливе и Индийском океане.[2171] Подобно Трумэну в начале Корейской войны, он стремился укрепить американские альянсы, даже в таких случаях, как Западное полушарие и Южная Азия, где его действия ставили под угрозу устоявшуюся политику в области прав человека и нераспространения ядерного оружия.
В январе 1980 года Картер направил министра обороны Гарольда Брауна в Пекин для обсуждения вопроса об установлении военных связей, что вызвало шок в Москве. До этого момента Соединенные Штаты тщательно и разумно избегали подобных шагов. Некоторые американцы не решались укреплять военную мощь Китая, пока вопрос о статусе Тайваня оставался нерешенным. Вэнс также правильно предупредил, что, вместо того чтобы принудить Москву к сотрудничеству, сближение с Китаем значительно осложнит работу с Советским Союзом.[2172] Подстрекаемый Бжезинским, Картер после Афганистана бросил осторожность на ветер. По прибытии Браун дал понять, что надеется на «взаимодополняющие действия в области обороны, а также дипломатии». Он договорился о продаже нелетального военного оборудования, включая радары и другие высокотехнологичные электронные устройства, которые давно искали китайцы и отвергали Советы. Он предложил двум странам сотрудничать в поставках оружия афганским повстанцам и предпринять совместные действия в случае вторжения Вьетнама в Таиланд. Китайцы с радостью приняли американское электронное оборудование, но не стали заключать фактический союз, за который выступал Браун, согласившись лишь на увеличение тайной помощи афганским повстанцам. Позже в том же году Соединенные Штаты начали предварительные переговоры о продаже военного оборудования. Директор ЦРУ Стэнсфилд Тернер, замаскировав специально выращенные для этого случая усы, тайно отправился в Пекин, чтобы обсудить обмен разведданными. Крен в сторону Китая в 1980 году положил конец всякому подобию баланса в отношениях США с двумя коммунистическими державами.[2173]
В июле 1980 года Картер утвердил президентскую директиву 59 (PD–59) — фундаментальную переоценку ядерной стратегии США. Доктрина взаимного гарантированного уничтожения обеспечивала определенную степень сдерживания благодаря мрачной уверенности в том, что каждая страна может уничтожить основные населенные пункты другой. Однако американские стратеги все больше опасались, что явное превосходство СССР в обычных вооружениях, а также качественное и количественное совершенствование его ядерного арсенала дают ему возможность нанести удар по американским военным объектам и развязать ядерную войну, не дожидаясь уничтожения. Их вывод, изложенный в документе PD–59, был не менее тревожным, но, по их мнению, неизбежным: Соединенные Штаты должны разработать стратегию и инструменты для нанесения ударов как по военным, так и по гражданским объектам. Они должны быть способны вести ядерную войну и победить в ней. Как и СНБ–68 для 1950-х годов, PD–59 также призывал к огромному увеличению военных расходов и самому масштабному наращиванию обычных и ядерных вооружений со времен Трумэна.[2174]
Ответные действия США в Афганистане ознаменовали ещё один важный перелом в холодной войне. Инициативы Картера в начале 1980 года означали полный разрыв с политикой, проводившейся с середины 1960-х годов. Соединенные Штаты отправили на свалку разрядку, резко обострили риторику холодной войны и восстановили политику глобального сдерживания, напоминающую о первых днях советско-американской борьбы. Поспешно введенные санкции начали жить своей собственной жизнью. Наряду с отменой SALT II, разработкой новых ракетных систем и размещением США ракет в Европе, PD–59 показался Москве угрожающим стремлением США к ядерному превосходству — «безумием», кричал Тасс; «ядерным шантажом», согласно «Правде», — что привело к возобновлению гонки вооружений и её выходу на самый страшный уровень.[2175]
Как и в случае с Корейской войной и другими кризисами «холодной войны», вспышка 1979–80 годов была вызвана, по крайней мере частично, неправильным восприятием и просчетами с обеих сторон. Советы считали, что ведут себя в Афганистане оборонительно. Меньше всего им хотелось подстегнуть масштабную программу перевооружения США и ещё больше подтолкнуть Вашингтон в объятия Пекина. Таким образом, их вторжение в Афганистан приняло форму самоисполняющегося пророчества, сделав реальностью китайско-американское сотрудничество, которое в их воображении вызывало серьёзную озабоченность по поводу Афганистана. Советское вторжение заслуживало осуждения и противодействия. Но, по крайней мере, вначале оно не было действительно «вторжением», как неоднократно утверждали американские официальные лица. Оно также не представляло собой «величайшую угрозу миру во всём мире» со времен Второй мировой войны, как часто утверждал Картер, и не было первым шагом на пути к Персидскому заливу. Похоже, американцы нашли в Афганистане выход разочарованию, накопившемуся за последние месяцы. Их больше устраивала ясность и уверенность новой эры конфронтации, чем запутанное и неопределенное состояние разрядки. Каковы бы ни были причины, советский ввод войск в Афганистан и чрезмерная реакция США спровоцировали новую и особенно опасную фазу холодной войны.