К путанице в концепции добавился хаос в реализации. Рейгану было свойственно безразличие к деталям. Он часто демонстрировал небрежное пренебрежение к неприятным фактам, а иногда казалось, что он живёт в мире фантазий, подобном голливудскому. Он был самым неряшливым администратором со времен Франклина Рузвельта. Его сотрудники Белого дома были совершенно неопытны во внешней политике, а ночная самодеятельность была обычным явлением. Теоретически являясь организатором внешней политики, Совет национальной безопасности, по замыслу, страдал от слабости и хронической нестабильности. Реагируя на доминирующую роль Киссинджера и Бжезинского, команда президента намеренно понизила статус СНБ и назначила его руководителями менее значимых фигур. За восемь лет у Рейгана сменилось шесть советников по национальной безопасности.[2192]
Конфликты внутри администрации по сравнению с ними выглядели как пиршество любви между Вэнсом и Бжезинским. Перефразируя генерала ВВС Кертиса ЛеМэя, жесткий сотрудник СНБ Ричард Пайпс заметил, что, хотя противником были Советы, «врагом было государство». Со своей стороны, Госдепартамент Хейга отказывался делиться с СНБ важными документами.[2193] Советники Белого дома и его жена Нэнси изолировали Рейгана от СНБ, опасаясь, что идеологи, работавшие в нём, усилят его жесткие наклонности. Попытки Хейга короновать себя «наместником» внешней политики Рейгана вызвали вражду сотрудников Белого дома, которые язвительно окрестили его CINCWORLD (главнокомандующий мира) — и в итоге добились его увольнения. Более шести лет Шульц и министр обороны Каспар Уайнбергер вели такую ожесточенную борьбу за власть, какой ещё не было в Вашингтоне, по таким вопросам, как сокращение вооружений, надлежащий ответ на терроризм и использование вооруженных сил США за рубежом. Сотрудники СНБ и Кейси проводили операции, против которых горько возражали и Шульц, и Уайнбергер — когда они знали о них. Политический процесс страдал от избытка демократии, вспоминал позже Джеймс Бейкер, «ведьминское варево из интриг, локтей, эго и отдельных планов».[2194] Самый отстраненный глава администрации со времен Калвина Кулиджа, чей портрет был установлен на видном месте в Белом доме, Рейган отказался разбирать неприятные споры между своими подчинёнными. Он дружелюбно наблюдал за хаосом, пожиная плоды только во время второго срока, когда непродуманные и в некоторых случаях незаконные махинации его подчинённых едва не сделали его хромой уткой раньше времени. Только в последние два года его второго срока, после скандала с Иран-Контрой, в процесс выработки политики был внесен некоторый порядок.
Политика Рейгана отражала эти конфликтующие силы. Антикоммунизм был неизменным. Но жесткие и порой напыщенные речи президента были подкреплены растущей готовностью к переговорам с Советами. Кроме того, хотя администрация громко говорила и наращивала вооружения, в целом она была осторожна в отправке вооруженных сил за рубеж. Главным новшеством стала так называемая доктрина Рейгана, политика использования тайных поставок оружия для изменения статус-кво в пользу «свободного мира». Только в этом смысле она резко отличалась от политики предшественников.
Результаты оказались неоднозначными. Администрация Рейгана вовлекла Соединенные Штаты в новые и опасные действия на нестабильном Ближнем Востоке. Не очень тайная война в Центральной Америке принесла большие разрушения этому неспокойному региону и обернулась скандалом Иран-Контра, на некоторое время лишив администрацию сил на второй срок. С положительной стороны, к ужасу своих давних сторонников-консерваторов, Рейган заложил основу для новых отношений с Советским Союзом.
Во время первого срока правления Рейгана холодная война вновь обострилась до уровня напряженности, равного которому не было со времен кубинского ракетного кризиса. Этот процесс начался, конечно, с Картера, но Рейган пошёл гораздо дальше своего предшественника, открыто отказавшись от разрядки и вновь утвердив моральные абсолюты холодной войны так, как никто не делал со времен Джона Фостера Даллеса. Действительно, в первые годы Рейган, похоже, упивался тем, что развязывал словесные пушки против Советов. В своей речи перед христианскими евангелистами в 1983 году, позаимствовав фразу из блокбастера 1977 года «Звездные войны», он назвал Советский Союз «империей зла» и обвинил его в том, что он является «средоточием зла в современном мире».[2195] Москва оставила за собой право «совершать любые преступления, лгать, обманывать» для достижения своих зловещих целей, сказал он в другой раз. Однажды он назвал марксизм-ленинизм «нагромождением фальшивых пророчеств и мелких суеверий» и предсказал, как оказалось, правильно, что коммунизм запомнится как «печальная и довольно странная глава в истории человечества». Он осудил Советы за то, что они сбили южнокорейский авиалайнер в сентябре 1983 года — эпизод, который больше говорит об их нервозности и неумелой противовоздушной обороне, чем о враждебных намерениях, — утверждая бездоказательно и, как оказалось, неверно, что они все время знали, что это был гражданский самолет. Возможно, президент раскрыл свои глубинные инстинкты, когда в августе 1984 года в шутку и нечаянно сказал в открытый радиомикрофон: «Мои соотечественники, я рад сообщить вам, что сегодня я подписал закон, который навсегда поставит Россию вне закона. Мы начнём бомбардировки через пять минут».[2196]
Во время первого срока жесткие слова иногда подкреплялись действиями. В 1981 году администрация пригрозила санкциями, если СССР применит военную силу для подавления нарастающих волнений в Польше. Когда польское правительство само ответило введением военного положения — «грубое нарушение Хельсинкского пакта», — гневался Рейган, — Соединенные Штаты в канун Рождества 1981 года ввели санкции против Польши.[2197] По иронии судьбы, хотя Советский Союз не применял силу, администрация впоследствии ввела санкции и против него, прекратив полеты «Аэрофлота» в американские города, отказавшись возобновить соглашения о научном обмене, а в июне 1982 года запретив продажу оборудования и технологий для строительства советского газопровода в Западную Европу — действие, предпринятое без согласования с европейскими союзниками, что вызвало их возмущение. В качестве шага, который, по крайней мере, граничил с мелочностью и злобой, администрация лишила советского посла Анатолия Добрынина специального места на парковке в гараже Госдепартамента.
Однако с самого начала администрация проявила прагматизм и в отношениях с «империей зла». Чтобы умиротворить американских фермеров и удовлетворить свою личную склонность к свободной торговле, Рейган вскоре после вступления в должность отменил эмбарго Картера на поставки зерна в СССР. Первое крупное заявление администрации о стратегии холодной войны, Директива 75 о решениях в области национальной безопасности, утвержденная в декабре 1982 года, была компромиссом между сторонниками жесткой линии в СНБ и прагматиками в Пентагоне и Госдепартаменте. Соединенные Штаты должны были решительно противостоять советской экспансии. Они не ограничились бы простым сдерживанием, а использовали бы все имеющиеся в их распоряжении средства, чтобы изменить поведение Кремля, нанеся ему ущерб, который может усугубить внутренние проблемы, усилить реформистские тенденции и даже привести к смене режима. В то же время Соединенные Штаты заключали с Советским Союзом соглашения, отвечающие их интересам.[2198]
В таких важнейших вопросах, как контроль над вооружениями, администрация в первые годы своей работы проявляла явную непримиримость. Здесь Рейган также в большей степени, чем он хотел признать, развивал прецеденты, созданные Картером. Хотя он согласился соблюдать установленные им ограничения, он отказался повторно представить на рассмотрение Сената «фатально ошибочное» соглашение SALT II, которое не предусматривало сокращение ядерных арсеналов обеих сторон. Ещё больше, чем его предшественник, он отверг доктрину взаимного гарантированного уничтожения в пользу стратегии сдерживания за счет военного превосходства. Воспользовавшись в ходе предвыборной кампании 1980 года якобы «окном уязвимости», открывшимся благодаря постоянному наращиванию Советским Союзом ядерных и обычных вооружений, президент поклялся добиваться «мира через силу». Игнорируя предвыборные обещания сократить федеральный бюджет, его администрация расширила масштабное наращивание Картером, увеличивая расходы на оборону на 7% в год в период с 1981 по 1986 год. Затраты составили 2 триллиона долларов за первые шесть лет и привели к тому, что расходы Пентагона оценивались в невероятные 28 миллионов долларов в час. Он предусматривал значительные усовершенствования существующих ракет и систем доставки, добавление новых систем, таких как мобильная ракета наземного базирования MX с десятью боеголовками независимого наведения, огромный бомбардировщик B–1, который Картер отверг, флот из шестисот кораблей, способный атаковать советские порты в случае войны, а также увеличение зарплат и льгот для военнослужащих.[2199] В ходе наращивания военного присутствия даже возобновилось внимание к гражданской обороне, на этот раз в виде планов по переселению людей из городов в небольшие населенные пункты на время ядерного кризиса.[2200]
Отчасти для того, чтобы заглушить все более явный антиядерный протест в США и Западной Европе, администрация демонстрировала готовность к переговорам с Советами, но занимаемые ею позиции вызывали сомнения в её стремлении к предметным переговорам. Назначение сторонников жесткой линии на ключевые посты отражало её подход. Будучи штатным помощником «Скупа» Джексона, Ри