чард Перл навел ужас на SALT; став помощником министра обороны Рейгана по вопросам политики международной безопасности, он получил возможность определять политику. По иронии судьбы, что особенно показательно, Пол Нитце, автор документа NSC–68, стал известен как «голубь» администрации Рейгана по контролю над вооружениями!
По двум основным вопросам, касающимся промежуточных ядерных сил (INF), размещенных в Европе или нацеленных на Европу, и стратегических вооружений большей дальности, рейгановцы настаивали на гораздо большем сокращении советских сил, чем их собственные. На переговорах по INF они выдвинули так называемый нулевой вариант, согласившись не размещать ракеты Pershing и Tomahawk в Европе, если Советы демонтируют свои баллистические ракеты средней дальности SS–20 (IRBM, ракеты с дальностью полета от 1865 до 3420 миль) и другие ракеты средней дальности, нацеленные на Западную Европу. Британские и французские ракеты были исключены. Нулевой вариант также исключал все ракеты морского и воздушного базирования, в которых Соединенные Штаты имели огромное преимущество. Он был «нагружен в пользу Запада и в ущерб Советскому Союзу, — заключил Рэймонд Гартхофф, — и он явно не был основой для переговоров, направленных на достижение соглашения».[2201] Когда Нитце и его советский коллега после секретной «прогулки по лесу» в июле 1982 года действительно пришли к компромиссу, Перл и сторонники жесткой линии саботировали его. Публичные заявления США о том, что ядерная война и возможна, и «выигрышна», вызвали фурор в Европе и нервозность в СССР.[2202] Развертывание ракет средней дальности в Европе в конце 1983 года спровоцировало выход Советов из переговоров. В результате переговоры по контролю над вооружениями стали самыми спорными и наименее конструктивными за многие годы.[2203]
В области стратегических вооружений дела у обеих сторон обстояли не лучше. В этой области администрация резко отошла от своих предшественников, отказавшись от ограничения вооружений в пользу их сокращения — особенно с советской стороны. Новая аббревиатура СНВ (переговоры о сокращении стратегических вооружений) означала эту перемену. После нескольких месяцев ожесточенных внутренних разборок Соединенные Штаты наконец заняли позицию на переговорах. Поставив конечной целью сокращение количества боеголовок до пяти тысяч с каждой стороны, они потребовали существенного уменьшения советских боеголовок и наземных пусковых установок, оставив без внимания собственные крылатые ракеты, бомбардировщики и подводные лодки. «Вы хотите решить проблему своей уязвимости, сделав уязвимыми наши силы», — жаловался один советский генерал. В ходе последовавших за этим продолжительных дискуссий Соединенные Штаты лишь немного отступили, спровоцировав обвинения в «старом яде в новых бутылках».[2204]
Рейган ещё больше усложнил ситуацию, выступив в марте 1983 г. с революционной речью, в которой предложил Стратегическую оборонную инициативу (СОИ) — систему противоракетной обороны, использующую лазеры с космических платформ, которые могли бы перехватывать и уничтожать вражеские ракеты до того, как они поразят территорию США или союзников. Скандально известный физик-ядерщик, отец водородной бомбы и ярый «воин холодной войны» Эдвард Теллер впервые предложил эту идею президенту осенью 1982 года. Рейган ухватился за неё с непоколебимой верой, которая была неотъемлемой частью его существа. Она апеллировала к его давней и острой ненависти к ядерному оружию и всей идее MAD, которая допускала тупик в холодной войне — и которой, по его мнению, нельзя было доверять Советам. Возможно, его энтузиазм был подпитан фильмом 1940 года «Убийство в воздухе», в котором он играл агента ФБР Брасса Бэнкрофта, а американские ученые разрабатывали секретное оружие для нейтрализации вражеских самолетов. Он вставил это предложение в свою речь до обсуждения с союзниками и без полной проверки со стороны бюрократии — более того, вопреки возражениям многих высокопоставленных чиновников оборонного ведомства. Он предложил американцам SDI как «видение будущего», способ сделать ядерное оружие «бессильным и устаревшим» и «дать надежду нашим детям в XXI веке».[2205]
SDI оказалась типично рейгановским ударом политического гения. Ученые и многие эксперты по национальной безопасности сразу же отвергли её как возмутительно дорогостоящую и дико непрактичную и окрестили её «звездными войнами», чтобы подчеркнуть её химерический характер. Но она также вызвала отклик у общественности. Рейган проницательно сформулировал свой призыв к SDI как к способу восстановить чувство безопасности, которым американцы наслаждались до Второй мировой войны. Он утверждал, что технологический гений, сделавший нацию великой, может быть использован для обеспечения её безопасности. Многократно и красноречиво подчеркивая, что Соединенные Штаты не будут использовать свою неуязвимость во вред другим — они никогда не будут агрессором, — он играл на традиционной вере американцев в свою невиновность. Предложение SDI сразу же изменило повестку дня дебатов о национальной безопасности, подорвав международное движение за замораживание ядерного оружия на существующих уровнях. Рейтинг общественного одобрения Рейгана резко вырос. SDI способствовала общественной поддержке остальных частей его чрезвычайно дорогостоящей оборонной программы. Это помогло обеспечить его переизбрание в 1984 году.[2206]
SDI также усилила и без того выраженную напряженность холодной войны. Советские лидеры были разгневаны и встревожены тем, что Соединенные Штаты могли создать частично эффективную систему противоракетной обороны, которая дала бы им возможность нанести первый удар. В конце 1983 года, так называемого Года ракеты, впервые за более чем пятнадцать лет две страны не обсуждали контроль над вооружениями ни на одном форуме. К тому времени советско-американские отношения упали до самой низкой точки за многие годы. Страхи перед ядерным Армагеддоном достигли наивысшего уровня со времен Кубинского ракетного кризиса. В Западной Европе и США опасения по поводу ядерной войны росли пропорционально провалу переговоров по контролю над вооружениями. Советы все больше раздражала подстрекательская риторика Рейгана, ведение США переговоров по контролю над вооружениями и особенно СОИ. Американские официальные лица выразили возмущение в связи со сбитым 1 сентября южнокорейским авиалайнером, с горечью осудив то, что они расценили как преднамеренный советский шаг. Этот инцидент «наглядно продемонстрировал, — пишет Гартхофф, — насколько глубоко упали отношения между двумя странами. Каждая из них была слишком готова предположить худшее в отношении другой и поспешить не только с осуждением, но и с преждевременным обвинением».[2207] Позже в том же месяце советский спутник по ошибке засек приближение пяти американских ракет, что вызвало полную ядерную тревогу. Пожалуй, только смелое и своевременное вмешательство сорокачетырехлетнего подполковника, который заподозрил ошибку и отменил действия компьютеров, позволило предотвратить контрудар, в результате которого могли погибнуть до ста миллионов американцев.[2208] В напряженной и конфликтной атмосфере конца 1983 года только глупец мог предсказать, что через пять лет два участника холодной войны будут вести переговоры о заключении крупных соглашений о сокращении вооружений, а через десять лет эта эпическая борьба завершится.
II
На Ближнем Востоке дипломатия Рейгана показала себя с самой худшей стороны. Политике Соединенных Штатов не хватало четкого направления и цели. Зачастую они были наивными по замыслу и дилетантскими по исполнению. Они колебались между вмешательством и воздержанием. Придуманная для того, чтобы продемонстрировать твердость Америки, она часто подчеркивала её слабость. Лучшее, что можно сказать, — это то, что у администрации хватило здравого смысла — по собственному желанию — выпутаться из безнадежной неразберихи в Ливане и избежать необдуманных действий в других странах.
Тон был задан с самого начала. Американские чиновники не могли договориться, куда двигаться в унаследованном от Картера Кэмп-Дэвидском мирном процессе, разделившись по Ближнему Востоку больше, чем по любому другому вопросу. Поэтому они решили приостановить арабо-израильский спор. Будучи «голливудским сионистом у бассейна», по словам Дэвида Шенбаума, Рейган давно восхищался стойкой защитой Израилем своего суверенитета. Будучи актером и начинающим политиком, он выступал за справедливое отношение к евреям. Кроме того, он стал представителем формирующейся группы ревностно поддерживающих Израиль христиан-евангелистов. Поэтому неудивительно, что администрация стремилась возродить особые отношения с Израилем и исправить ущерб, нанесенный якобы беспристрастностью Картера. Но главной заботой администрации на Ближнем Востоке, как и везде, был Советский Союз. По словам одного из высокопоставленных чиновников Госдепартамента, арабо-израильский конфликт должен быть помещен в «стратегические рамки, которые признают и несут ответственность перед более крупной угрозой советского экспансионизма». Игнорируя запутанные реалии ближневосточной политики, рейгановские чиновники рассудили, что, поскольку Израиль, Египет, Иордания и Саудовская Аравия были друзьями Соединенных Штатов, они могут объединиться в «стратегическом консенсусе», чтобы сдержать советские успехи в жизненно важном регионе.[2209]
Эта схема была обречена на провал. Предложенная администрацией продажа передовых самолетов AWAC Саудовской Аравии для защиты от Ирана и Ирака вызвала ярость израильского лобби. Только после продолжительных и порой неприятных дебатов Сенат в конце октября одобрил продажу всего двумя голосами. Чтобы умиротворить Израиль, администрация предложила меморандум о взаимопонимании, предусматривающий крупные закупки США израильской продукции, совместные военные учения и «мероприятия по обеспечению готовности». Эти шаги вызвали антагонизм у арабов. В июне 1981 года израильские самолеты разбомбили иракскую ядерную установку в Осираке — шаг, который американские чиновники, возможно, втайне одобряли и даже поощряли, но который был предпринят без консультаций и тем самым вызвал беспокойство о последствиях независимости Израиля. Что ещё более серьёзно, несмотря на призывы США к сдержанности, Израиль в декабре аннексировал Голанские высоты — территорию, которую он считал необходимой для защиты от Сирии. Администрация отреагировала на это отменой меморандума о взаимопонимании и прекращением военной помощи. «Что это за разговоры — „наказывать“ Израиль?» огрызнулся премьер-министр Менахем Бегин. «Мы что, банановая республика?» Бегин ответил на свой же вопрос шесть месяцев спустя, снова в знак протеста со стороны США, вторгнувшись в Ливан. «Боже, с этим парнем трудно быть другом», — стонал растерянный Рейган.