РОНАЛЬД РЕЙГАН И ДЖОРДЖ БУШ стали президентами в один из самых замечательных периодов перемен в мировой истории: освобождение Восточной Европы, окончание холодной войны и распад Советского Союза. Эти знаменательные события не были в первую очередь результатом масштабного наращивания Рейганом оборонного потенциала, обанкротившего советскую экономику, как утверждали американские «триумфаторы». Советские оборонные расходы отражали скорее внутренние потребности, чем политику США; советская экономика рухнула в первую очередь под собственным весом, а не под внешним давлением.[2323] «Мягкая сила» Америки в виде таких вещей, как музыка рок-н-ролла и блеск западных потребительских товаров, возможно, оказала большее подрывное воздействие, чем её военная мощь.[2324] Исторической «дикой картой» в великой трансформации, убедительно доказывает историк Джеймс Хершберг, был не Рейган, а Михаил Горбачев, чья радикальная переориентация советских приоритетов привела в действие силы, которые никто не мог контролировать.[2325] Рейган действительно способствовал переменам, но не в том смысле, в котором это обычно утверждается. Он помог восстановить чувство национального благосостояния, необходимое условие для установления отношений с Советским Союзом. Его кажущаяся наивной приверженность безъядерному миру и уникальные отношения с Горбачевым резко ослабили советско-американскую напряженность, что упростило для Горбачева отказ от контроля над Восточной Европой. Твёрдые антикоммунистические убеждения Рейгана позволили ему сделать то, что удавалось немногим другим американским лидерам, — добиться сближения с государством, которое он сам совсем недавно называл «империей зла». Хотя его администрация была застигнута врасплох быстротой и масштабами перемен в annus mirabilis и, казалось, отдавала предпочтение порядку перед свободой, у Буша хватило здравого смысла позволить событиям идти своим чередом без нежелательного вмешательства хвастовства.
Конечно, у эпохи Рейгана была и более мрачная сторона. Ошибочное мышление, идеологическое рвение и почти скандальная бесхозяйственность породили ошибочную и разрушительную политику. Абсурдное прославление президентом никарагуанских контрас и его одержимость сильно преувеличенной советской угрозой для Центральной Америки спровоцировали изнурительную политическую войну внутри страны и нанесли разрушительный ущерб этому и без того бедствующему региону. Непродуманное вторжение на Ближний Восток, также вызванное преувеличенной советской угрозой, принесло большие потери и мало выгод. Эти две нити соединились в печально известном деле «Иран-контрас», которое было бы комичным, если бы не было таким серьёзным. Рейган и фанатики, действовавшие от его имени, демонстрировали открытое презрение к демократии, пренебрежение к Конгрессу и вопиющее пренебрежение к закону — в общей сложности четырнадцать чиновников были обвинены в уголовных преступлениях, включая двух советников по национальной безопасности и министра обороны. Они создали то, что журналист Марк Даннер назвал средой «разъедающей секретности», чтобы скрыть свои действия от американского народа и Конгресса.[2326] Чтобы обойти ограничения на исполнительную власть, они использовали частных субподрядчиков и другие уловки. Политика, несовершенная по замыслу, часто осуществлялась самым дилетантским образом.
Соединенные Штаты «выиграли» холодную войну в том смысле, что другая сторона отказалась от борьбы, но, как это обычно бывает на войне, победа досталась им не безвозмездно. Несмотря на почти полвека ожесточенной борьбы, двум сверхдержавам удалось избежать прямого конфликта в период, который называют «долгим миром». Однако, неустанно преследуя свои интересы, обе стороны подвергли миллионы людей риску ядерного уничтожения в 1962 году и, возможно, снова в 1983 году. На протяжении большей части холодной войны мир жил в нервном напряжении под облаком ядерного гриба. Марионеточные войны в Корее, Вьетнаме, Афганистане, Никарагуа и других странах привели к гибели миллионов людей.[2327] Соединенные Штаты не испытали ничего, что могло бы сравниться с ужасами сталинских ГУЛАГов или Красной гвардии Мао, но, особенно в период маккартизма, холодная война привела к безудержным посягательствам на гражданские свободы. Вьетнамская война, прямой побочный продукт холодной войны, разделила американцев так, как ничто не разделяло их со времен гражданской войны столетием ранее, и эти разногласия сохранились и в следующем веке. Холодная война способствовала появлению так называемого имперского президентства, которое достигло своего апогея при Ричарде Никсоне и Рональде Рейгане, в обоих случаях злоупотреблявших властью во имя национальной безопасности. Экономические издержки были особенно высоки. Политика Рейгана вызвала кратковременный бум, но в долгосрочной перспективе имела разрушительные последствия для экономики США. Массивный оборонный бюджет оплачивался за счет дефицитных расходов и финансировался за счет иностранного капитала. К 1989 году государственный долг вырос до 2,7 триллиона долларов; 20 процентов его приходилось на долю иностранных кредиторов. Впервые со времен Первой мировой войны Соединенные Штаты стали страной-должником. Сосредоточенность на холодной войне отвлекала внимание от инфраструктуры и таких важнейших областей, как образование и социальные проблемы.[2328]
На протяжении почти пятидесяти лет холодная война была главным организующим принципом американской жизни, вызывая у многих странное чувство уверенности и спокойствия. Её внезапное и неожиданное окончание оставило нацию неподготовленной к эпохе неопределенности. «Мы внезапно оказались в уникальном положении, — вспоминал позже Скоукрофт, — без опыта, без прецедентов и стояли одни на вершине власти».[2329]
20. «Сила гиганта»:Америка как гипердержава, 1992–2007 гг.
После окончания холодной войны Соединенные Штаты получили такую степень мировой гегемонии, о которой Джордж Вашингтон не мог и мечтать. Несмотря на мрачные разговоры об упадке в 1970-х и 1980-х годах, в последние годы двадцатого века Америка могла похвастаться, казалось, непобедимой высокотехнологичной военной машиной, мощной экономикой, управляемой компьютерами, и набором «мягкой силы», которая давала ей почти неисчислимое влияние на дела планеты. Утверждалось, что со времен Рима ни одна страна не пользовалась таким превосходством. Французы, которые так часто критикуют Соединенные Штаты, придумали новое слово «гиперсила», чтобы описать беспрецедентный статус Америки.[2330]
Однако обретение такого могущества не принесло той свободы от страха, которую предвидел Вашингтон. В течение первой части эпохи после окончания холодной войны неуверенная в себе страна сосредоточилась на проблемах внутри страны и использовала свою огромную мощь лишь с большой неохотой. Террористические атаки 11 сентября 2001 года ясно показали, что даже гипердержавы уязвимы. И даже после ошеломительно успешной военной кампании 2003 года против Ирака Соединенные Штаты увязли в запутанной и дорогостоящей военно-политической трясине. Стратеги вновь задумались о том, как лучше всего использовать огромную мощь страны для защиты своих жизненно важных интересов в новом опасном мире.
I
В начале 1990-х годов на какое-то мимолетное мгновение показалось, что мир и мировой порядок находятся в пределах досягаемости. Окончание холодной войны и внезапный распад Советского Союза устранили основные причины международной напряженности предыдущего полувека и ослабили, если не устранили полностью, страх перед ядерным холокостом. Появление демократий и рыночной экономики в бывших советских сателлитах, Латинской Америке и даже Южной Африке давало надежду на наступление новой эры глобальной свободы и процветания. Победа США под эгидой ООН в войне в Персидском заливе, казалось, возвестила о триумфе мечты Вудро Вильсона о коллективной безопасности, в которой мир будет поддерживаться, а агрессия отражаться благодаря международному сотрудничеству. Президент Джордж Буш провозгласил новый мировой порядок под руководством США. Официальный представитель Госдепартамента Фрэнсис Фукуяма провозгласил «конец истории», абсолютный триумф капитализма и демократии над фашизмом и коммунизмом, после которого уже невозможно представить себе великие идеологические конфликты.[2331]
Прошло не так много времени, прежде чем подобные пророчества стали в лучшем случае выдавать желаемое за действительное, а в худшем — абсолютным безрассудством. Холодная война навязала грубую форму порядка нестабильному по своей сути миру, и её окончание привело в действие мощные силы, сдерживаемые в течение многих лет. Две доминирующие тенденции мира после холодной войны — интеграция и фрагментация — каждая из них была дестабилизирующей; в более широком смысле они противоречили друг другу.[2332] Почти незаметно, на фоне последних кульминационных этапов холодной войны, мир радикально изменился в 1980-х годах, сблизив людей и приведя в действие новые мощные и зачастую разрушительные силы. Революция в области коммуникаций, которую иногда называют третьей промышленной революцией, разрушила старые способы мышления и ведения дел, бросив вызов самой геополитике. Развитие компьютеров и Интернета, кабельного телевидения, спутниковых технологий и новых высокоскоростных реактивных самолетов привело к созданию глобальных сетей, которые разрушили старые барьеры и сделали мир ещё ближе друг к другу. Эти инновации сделали невозможным для правительств контролировать информацию, как это было в прошлом, что способствовало распаду советской империи, а со временем и самого СССР. Они расширили возможности отдельных людей и групп, увеличив влияние негосударственных субъектов в международной политике и экономике. Они позволили глобализировать торговлю в немыслимых ранее масштабах, породив новые транснациональные корпорации, такие как Nike, которые эксплуатировали дешевый труд в развивающихся странах для производства недорогих и качественных товаров для международного рынка.