Как всегда, конфликт в Косово оказался сложнее, чем предполагалось. Командующий НАТО генерал Уэсли Кларк, ещё один стипендиат Родса из Арканзаса, руководил войной из Брюсселя и столкнулся с незавидной задачей выработки стратегии, приемлемой для семнадцати союзников и разделенного Вашингтона. Больше всего проблем у него возникло с Пентагоном. Союзники недооценили решимость Милошевича. Бомбардировки проводились постепенно, и сербы упорно сопротивлялись им, вызывая в некоторых кругах воспоминания о Вьетнаме. Но Милошевич также неправильно оценил нежелание НАТО проигрывать. Столкнувшись с такой перспективой, союзники на апрельской встрече в Вашингтоне, посвященной пятидесятилетию альянса, согласились на эскалацию войны. Они резко усилили бомбардировки. Что ещё более важно, они санкционировали подготовку к использованию наземных войск. «Все варианты на столе», — публично подтвердил Клинтон.[2382]
То, что американские военачальники назвали революцией в военном деле, дало впечатляющие результаты. Это был новый вид высокотехнологичной войны, виртуальной войны, как казалось, которую вели профессиональные войска, не требуя от американского народа никаких жертв и минимально вмешиваясь в его жизнь. Гигантские бомбардировщики B–2 Stealth, которые нельзя было увидеть с земли, совершали четырнадцатичасовые перелеты с баз в Миссури, чтобы доставить большой груз двухтысячефунтовых бомб, управляемых системами глобального позиционирования с поразительной точностью, к целям на высоте пятьдесят тысяч футов. Бомбардировки опустошили сербские аэродромы и наземные силы, а в конечном итоге и сам Белград, что привело к мятежу войск и формированию политической оппозиции. В июне Милошевич уступил.[2383] В войне, которая велась с целью минимизации военных потерь Запада, погибло около десяти тысяч человек, многие из которых были мирными жителями, что перевернуло принципы справедливой войны, предусматривающие щадящее отношение к некомбатантам. Высокотехнологичная война в Косово обошлась только Соединенным Штатам примерно в 2,3 миллиарда долларов, что не по карману даже гипердержаве. Выдающийся военный историк Джон Киган с восторгом назвал результат «победой воздушной мощи и только воздушной мощи». В некотором смысле так оно и было, но угроза введения наземных войск и отказ России поддержать сербов также внесли свой вклад в исход.[2384]
Война в Косово решила сиюминутную проблему, не обеспечив долгосрочного решения. Милошевич потерпел поражение, что стало большим достижением, и в сентябре 2000 года — при значительной помощи США — те сербы, которые когда-то приветствовали его националистические разглагольствования, проголосовали за его отставку. Обвиненный в военных преступлениях во время боевых действий в Косово, он впоследствии предстал перед Международным трибуналом ООН по бывшей Югославии и умер до завершения процесса. Милошевич использовал начало войны, чтобы изгнать албанцев из Косово, что привело к новым человеческим страданиям и миллионам беженцев. Когда война закончилась, мстительная ОАК добивалась полной независимости и изгнания оставшихся сербов из Косова, делая жертвами тех, кто когда-то был преступником, и создавая новые политические проблемы. Хотя Клинтон вступал в войну с большой неохотой и воевал с величайшей осторожностью, он наслаждался победой НАТО. Поговаривали даже о «доктрине Клинтона», согласно которой Соединенные Штаты будут использовать свою мощь в случаях гуманитарных катастроф, когда затраты представляются приемлемыми, а перспективы успеха — разумными. На самом деле президент никогда открыто не формулировал такую политику. Общественная поддержка была невелика. В любом случае, такие войны не стали нормой в новом мировом порядке.[2385]
По иронии судьбы, президент, который вступил в должность с полной внутренней программой и мало интересовался внешней политикой, закончил свой второй срок тем, что стал президентом внешней политики. Разочарованный дома неумолимой и яростной республиканской оппозицией, он обратил своё внимание на заграницу, отправившись туда, куда американские президенты раньше не ездили: в Ботсвану, Словению, Южную Африку.[2386] Подталкиваемый ветеранами войны в Сенате, он бросил вызов приверженцам, нормализовав отношения с Вьетнамом в 1995 году. Пять лет спустя он стал первым президентом, посетившим бывшего врага. Он пробыл там четыре дня, дольше, чем принято для таких визитов. В Ханое и Хошимине он собрал огромные толпы. Его триумфальный визит стал для него самого и его страны своего рода завершением долгого и болезненного национального опыта.[2387]
Клинтон также принимал активное участие в международном миротворчестве, даже в таких извечных проблемных точках, как Северная Ирландия и Ближний Восток. Он и его специальный посланник, бывший лидер большинства в Сенате Джордж Митчелл, приложили немало усилий, чтобы стать посредниками в заключении непрочного соглашения о разделении власти между католиками и протестантами в охваченной войной Северной Ирландии. Сделка распалась до ухода Клинтона с поста президента, но она стала маленьким шагом на долгом пути к миру в этом истерзанном войной регионе.
В октябре 1993 года Клинтон председательствовал при подписании соглашений в Осло — соглашения, заключенного при посредничестве Норвегии, которое требовало от ООП признать Израиль и отказаться от терроризма, а от Израиля — передать сектор Газа и город Иерихон вновь созданной Палестинской автономии. Предполагалось, что это соглашение приведет к дальнейшим переговорам о статусе Западного берега и Иерусалима. Соглашение в Осло сразу же подверглось обстрелу со стороны экстремистов с обеих сторон. В ноябре 1995 года Рабин был убит студентом-юристом правого толка, по иронии судьбы, во время выступления с призывом к миру. Клинтон в последние годы своей жизни отчаянно пытался оживить мирный процесс. В 1998 году на восточном побережье штата Мэриленд он убедил жестко настроенного израильского премьера Биньямина Нетаньяху передать палестинцам большую часть Западного берега реки Иордан. Столкнувшись с жесткой оппозицией по возвращении на родину, премьер-министр отказался. В последний год своего правления Клинтон притащил нового премьер-министра Израиля Эхуда Барака и Арафата на встречу в Кэмп-Дэвид. Барак казался гибким, но Арафат отверг любую сделку, которая не предусматривала бы отход Израиля от границ, существовавших до 1967 года. Когда герой войны Ариэль Шарон в сентябре 2000 года совершил широко разрекламированный и провокационный визит в два самых святых места ислама в Иерусалиме, на Западном берегу вспыхнула новая интифада. Мирный процесс был мертв.[2388] Внешнеполитическое наследие Клинтона удивительно полно, учитывая нерешительность его администрации на первых порах и его личное пристрастие к внутренней политике. Соединенные Штаты сотрудничали с Россией, чтобы сократить ядерные запасы, оставшиеся со времен холодной войны. Они начали дипломатический диалог с Северной Кореей, чтобы противостоять растущей ядерной угрозе. Она расширила НАТО, включив в него некоторые восточные и центральноевропейские сателлиты бывшего Советского Союза, переписала мирный договор с Японией, заключенный после Второй мировой войны, а в 1996 году направила военные корабли, чтобы помочь разрядить опасный кризис в Тайваньском проливе. Администрация разветвлялась в новых направлениях. Активистка Хиллари Клинтон также много путешествовала за границей, продвигая радикальную идею о том, что права женщин должны занять место в международной повестке дня. Во второй срок она заручилась поддержкой Олбрайт, которая поручила дипломатам следить за соблюдением прав женщин на международном уровне.[2389]
В сфере международной политики, как заметил Гарри Уиллс, Клинтон был «внешнеполитическим минималистом, делая как можно меньше, как можно позже, в одном и том же месте».[2390] Он извинился за бездействие США в Руанде. На Балканах его администрация поначалу сильно оступилась, что привело к большим человеческим жертвам. К его чести, в конце концов он применил военную мощь США в сотрудничестве с НАТО, чтобы ограничить кровопролитие и выработать шаткие мирные договоренности в Боснии и Косово, несмотря на то, что народ и Конгресс практически не поддерживали такие интервенции. В общей сложности за восемь лет Клинтон восемьдесят четыре раза использовал вооруженные силы. Администрация Клинтона была первой, кто начал систематически заниматься тем, что станет самой острой проблемой национальной безопасности нового века: международным терроризмом. Она отреагировала на террористические атаки на Всемирный торговый центр в Нью-Йорке в 1993 году, на казармы ВВС США в Саудовской Аравии в 1996 году, на посольства в Кении и Танзании в 1998 году и на эсминец USS Cole накануне выборов 2000 года, как правило, бессистемно, нанося спорадические авиаудары. Президент санкционировал убийство лидера террористической организации «Аль-Каида» Усамы бен Ладена, допустив один ближний промах с ракетой. Но он никогда всерьез не рассматривал возможность проведения наземных операций против базового лагеря бин Ладена в Афганистане или преследования его хозяина, правительства Талибана. За кулисами администрация работала с правительствами других стран, чтобы сорвать несколько крупных террористических заговоров, в том числе заговор против аэропорта Лос-Анджелеса в канун тысячелетия. Координатором контртеррористических операций был назначен неутомимый и резкий Ричард Кларк. Но настоящего ощущения срочности и, соответственно, стимула к решительным действиям не было. «Что для этого нужно, Дик? — пророчески спросил Кларка один из специалистов по терроризму. — Неужели „Аль-Каиде“ нужно напасть на Пентагон, чтобы привлечь их внимание?»