Видные ученые-реалисты сомневались в правильности войны в Ираке, настаивали на том, что Саддама можно сдержать, и предупреждали о дальнейшей дестабилизации и без того нестабильного Ближнего Востока.[2424] В одном из самых захватывающих событий нового века энергичные молодые активисты использовали Интернет для мобилизации либеральной оппозиции войне. К концу года MoveOn.org насчитывал 1,3 миллиона членов по всему миру, 900 000 — в Соединенных Штатах. Он собрал миллионы долларов для поддержки либеральных кандидатов в Конгресс. В начале 2003 года он организовал «виртуальный» антивоенный марш на Вашингтон.[2425] По оценкам, во всём мире десять миллионов человек протестовали против развязывания США войны.
Странным, почти сюрреалистическим образом администрация, намеревавшаяся вторгнуться в Ирак, увлекла за собой неохотно идущий народ к своей первой превентивной войне при удивительно малом количестве несогласных. Белый дом приравнял патриотизм к поддержке своей политики. Он умело использовал годовщину 11 сентября, чтобы сплотить все ещё встревоженный народ. Обсуждения войны с Ираком «доминировали… над изображениями дымящихся зданий в Нью-Йорке и Вашингтоне», сообщала газета New York Times.[2426] Опросы показали, что американцы больше беспокоились о стагнирующей экономике, чем об Ираке. Некоторые опасались долгой и дорогостоящей войны. Большинство, казалось, скорее смирилось с неизбежностью войны, чем убедилось в её необходимости. Все ещё потрясенные событиями 11 сентября, они подчинились.
Опросы свидетельствовали о твёрдой поддержке, сдерживаемой беспокойством по поводу жертв и настойчивым стремлением заручиться поддержкой Конгресса и ООН.[2427]
Администрация легко заручилась поддержкой конгресса. Ветеран Вьетнама и сенатор-республиканец от штата Небраска Чак Хейгел заявил, что «многие из тех, кто хочет поспешно втянуть страну в войну и думает, что это будет так быстро и легко, ничего не знают о войне».[2428] Но даже сомневающиеся республиканцы поддались на призывы Белого дома «доверять нам». Разделенные между собой, опасающиеся инакомыслия в военное время, находящиеся в обороне от агрессивного исполнительного органа власти и приближающиеся промежуточные выборы, демократы не смогли организовать эффективную оппозицию. Ведущие сенаторы, такие как Джон Керри из Массачусетса и Хиллари Родэм Клинтон из Нью-Йорка, оспаривали только способ ведения войны, но не саму войну, настаивая на том, что необходимо заручиться поддержкой союзников и ООН. Одинокое и часто красноречивое несогласие сенатора-демократа от Западной Вирджинии Роберта Берда привлекло мало внимания. После непродолжительного обсуждения и в условиях, когда войска уже вливались в Персидский залив, Конгресс в октябре 2002 года предоставил президенту полномочия на использование вооруженных сил США «против сохраняющейся угрозы со стороны Ирака» и на «выполнение всех соответствующих» резолюций Совета Безопасности ООН по Ираку (77–23 в Сенате, 296–133 в Палате представителей). На осенних выборах республиканцы вернули себе контроль над Сенатом и увеличили своё большинство в Палате представителей. Дебаты о том, как начать войну, привели к широкой, если не сказать глубокой, поддержке администрации, твёрдо решившей вторгнуться в Ирак. «Нет ни дебатов, ни дискуссий, ни попыток изложить нации все „за“ и „против“ этой конкретной войны», — протестовал Берд. «Мы стоим пассивно немые… парализованные собственной неуверенностью, казалось бы, ошеломленные сумятицей событий».[2429]
Администрация не смогла провести ООН, как это сделал Конгресс. Несмотря на упорные возражения Рамсфелда и Чейни, Пауэлл убедил президента заручиться поддержкой ООН, что, как он надеялся, отсрочит или даже сорвет поспешное начало войны. Обещание Буша сделать это успокоило критиков внутри страны и помогло подавить возможные серьёзные внутренние дебаты по поводу войны, но оно также создало серьёзные препятствия. Соединенные Штаты и их союзники представили в ООН резко различающиеся точки зрения. Чейни, Рамсфелд и неоконы предпочитали действовать в одиночку. Рассматривая переговоры как помеху, высшие должностные лица США в конце 2002 года устроили одно из самых высокомерных и неумелых дипломатических представлений в истории страны. Буш задал тон в сентябрьской речи в ООН, резко спросив: «Будет ли Организация Объединенных Наций служить целям своего основания, или она станет неактуальной?»[2430] Среди ведущих стран только Великобритания твёрдо поддержала Соединенные Штаты. Франция первоначально приняла войну как крайнее средство, Германия открыто выступила против неё, а Россия, Китай и Мексика выразили серьёзные сомнения. Надменное поведение администрации растратило большую часть международной доброй воли, оказанной Соединенным Штатам после 11 сентября. Европейцы были встревожены речью Буша об «оси зла» и доктриной упреждающей войны. Они считали, что администрация одержима Ираком и что иракское оружие массового поражения можно уничтожить, не прибегая к войне.
Переговоры в ООН превратились в неприятную и очень публичную перепалку между Соединенными Штатами, с одной стороны, и Францией и Германией — с другой. Администрация допустила оплошность на ранней стадии, отвергнув компромиссное французское предложение по резолюции о войне, которое могло бы предотвратить многое из того, что за этим последовало. «Все веские причины не вступать в войну были неуместны», — резко сообщила Райс французскому дипломату.[2431] 20 января 2003 года, который некоторые американские чиновники назвали «Днём дипломатической засады», Франция сделала неожиданное заявление о том, что она не будет поддерживать войну. Действия Франции ошеломили американцев и подорвали усилия Пауэлла по отсрочке войны. Они вызвали всплеск ненависти к союзникам в Соединенных Штатах, причём Франция стала мишенью номер один. Играя на самых пристрастных американских инстинктах, Рамсфелд и другие представители администрации отвергли Францию и Германию как «старую Европу». Давно ставшие стереотипом для американцев как женоподобные и «слабаки», французы представляли собой готовую мишень.[2432] К ликованию консерваторов, Палата представителей переименовала картофель фри в меню своего кафетерия в «картофель свободы».[2433]
Чтобы противостоять французскому обструкционизму и попыткам союзников отсрочить войну путем проведения дополнительных инспекций иракских оружейных объектов, в конце января взволнованный и все более нетерпеливый Белый дом поручил Пауэллу обосновать необходимость войны. «У вас есть авторитет, чтобы сделать это», — сказал ему Буш. «Может быть, они поверят вам».[2434] Отбросив некачественный и полемичный проект, подготовленный в кабинете вице-президента, помощники Пауэлла поспешили составить наилучшее обоснование, на которое были способны. Несмотря на то, что Пауэлл не был доволен результатами и был уверен, что Белый дом использует его в своих целях, секретарь играл роль послушного солдата. В своей семидесятипятиминутной речи 5 февраля 2003 года, снабженной фотографиями, записями и даже маленькой пробиркой, наглядно демонстрирующей, как мало нужно сибирской язвы, чтобы вызвать огромные человеческие жертвы, он предупреждал о «зловещей связи» между Саддамом Хусейном и Аль-Каидой и подробно описывал доказательства наличия у Ирака оружия массового поражения (во многом сомнительные и вскоре дискредитированные). Речь Пауэлла мало кого убедила в ООН, но оказала большое влияние в Соединенных Штатах, причём не только из-за того, кто выступал, но и из-за того, что было сказано. Она помогла убедить одних скептиков и доказать свою правоту другим.[2435]
По настоянию британского премьер-министра Тони Блэра администрация в феврале предприняла последнюю отчаянную попытку заручиться поддержкой ООН. Теперь, когда французское вето стало вероятным, если не сказать уверенным, американские чиновники поставили перед собой задачу добиться девяти голосов в Совете Безопасности за войну и тем самым выставить Францию обструкционистом. Они установили жесткие сроки и потребовали немедленных ответов. «Пришло время людям показать свои карты, дать миру понять, на чём они стоят, когда речь идет о Саддаме», — провозгласил Буш. Соревнуясь с Францией за голоса избирателей, американские чиновники оказали огромное давление на Чили, Мексику и три западноафриканские страны. «Что американцы могут нам сделать?» — спросил один африканский дипломат. «Они собираются нас бомбить? Вторгнутся к нам?»[2436] Почти семь недель запугивания и выкручивания рук привели лишь к голосованию Великобритании, Испании и Болгарии. 17 марта Соединенные Штаты и Великобритания объявили о прекращении дискуссий. Два дня спустя президент Буш объявил о начале военных действий против Ирака. Соединенные Штаты начнут свою войну, но без поддержки близких союзников и Организации Объединенных Наций. Это был смелый и рискованный шаг, который решительно повлияет на президентство Буша и, по сути, на мировую историю.
IV
В отличие от этой неумелой дипломатии, операция «Иракская свобода» оказалась хрестоматийной операцией, в очередной раз продемонстрировавшей устрашающую мощь высокотехнологичной военной машины Америки. Вашингтон приложил немало усилий, чтобы предать огласке вклад двадцати шести стран, входящих в «коалицию желающих», что является отсылкой к тем странам, которые отказались воевать. Однако, если не считать британских операций на юге Ирака, это было шоу США. Ожесточенная бомбардировочная кампания вывела из строя коммуникации, уничтожила важнейшие военные объекты и ослабила силы противника, нанося «умные» бомбы и ракеты со скоростью тысяча в день.