[2456] Что ещё более важно, террористическое «движение» трансформировалось. Война в Ираке активизировала вербовку среди мусульман по всему миру. Интернет все чаще служил основным «тренировочным лагерем». Вместо «Аль-Каиды» Соединенные Штаты и их союзники столкнулись с более рассеянным и неуловимым «Аль-Каедизмом» — международным конгломератом тысяч отдельных ячеек, действующих более или менее самостоятельно. «Мы взяли зыбучий шар и ударили по нему молотком», — заметил один из экспертов. Возможно, «Девять-одиннадцать» не удастся повторить, но более мелкие атаки, организованные более самодеятельными террористами, кажутся возможными, если не вероятными. Летом 2007 года Национальная разведывательная оценка предупредила о «повышенной угрозе».[2457]
Как будто Буш был наказан этими событиями, во время второго срока его правления изменился если не сам тон, то хотя бы направленность его внешней политики. Пауэлл подал в отставку и был заменен Райс. Её заместитель Стивен Хэдли занял пост советника по национальной безопасности; после ухода Рамсфелда Роберт Гейтс, её бывший начальник СНБ, стал министром обороны. Учитывая новую внешнеполитическую линию и её особенно близкие отношения с Бушем, Райс стала одним из главных игроков.[2458] На фоне обломков Ирака и Афганистана парящее обещание Буша во время второй инаугурации распространить демократию и покончить с тиранией в мире так и не сдвинулось с мертвой точки. Напротив, на выборах в Палестине и Ливане победили ХАМАС и «Хезболла» — боевые движения, тесно связанные с Ираном. С «мадам Райс», как называл её президент, во главе, Соединенные Штаты взялись за исправление ущерба, нанесенного отношениям с европейскими союзниками во время первого срока. Несмотря на громкие протесты неоконсерваторов вроде Болтона, администрация возобновила переговоры с Северной Кореей и пошла на уступки, которые позволили заключить хрупкое соглашение о прекращении ядерной программы.
Главная инициатива второго срока заключалась в том, чтобы вдохнуть новую жизнь в арабо-израильский мирный процесс. В первые годы своего правления Буш старательно воздерживался от участия в этом вопросе. Когда он высказывался, то обычно вставал на сторону Израиля. Его поздний переход, несомненно, отражает их с Райс надежды оставить после себя наследие во имя мира во всём мире и их готовность — оба они были заядлыми футбольными болельщиками — попробовать сыграть по-крупному. Он также стал результатом изменений в регионе, частично вызванных вторжением в Ирак. Возвышение Ирана как крупной региональной державы с ядерным потенциалом и его связи с ХАМАС и «Хезболлой» напугали Саудовскую Аравию и другие преимущественно суннитские страны, подтолкнув к тому, что было названо «альянсом страха».[2459] Таким образом, Буш и Райс ступили на опасную почву. В течение 2007 года госсекретарь посетила регион восемь раз. В ноябре она привезла израильских и палестинских лидеров, а также представителей Саудовской Аравии и Сирии на конференцию в Аннаполис, штат Мэриленд. Сохраняя определенную отстраненность, Буш дал понять, что он привержен идее создания палестинского государства и надеется на достижение соглашения до ухода с поста президента. Обе стороны согласились работать над урегулированием. Но предстояло решить множество острых вопросов, особенно статус Иерусалима и право на возвращение палестинских беженцев. Переговоры после Ан-Наполиса зашли в тупик. Политическая слабость двух главных фигур, Ольмерта и Аббаса, а также нежелание Буша участвовать в переговорах, заставили экспертов скептически отнестись к тому, что «пятидесятилетняя головная боль» может быть вылечена. Действительно, один из комментаторов считал, что конференция не столько привела к миру, сколько «подготовила регион к конфликту».[2460]
Окончательная оценка наследия Буша во внешней политике — дело будущего. Однако даже если Ирак выйдет из нынешнего хаоса единым и стабильным, трудно избежать вывода о том, что это была неправильная война в неправильном месте и велась она неправильным способом. Она отвлекла внимание и ресурсы от войны в Афганистане, которая должна была стать первостепенной задачей. Саддам Хусейн, конечно, был жестоким тираном, но его устранение принесло ещё больше страданий иракскому народу, дестабилизировало ситуацию в важнейшем регионе и создало новую тренировочную базу для террористов. Пренебрежительное отношение администрации Буша к союзникам в преддверии войны, её скандальная некомпетентность в борьбе с повстанцами, отказ от Женевских конвенций, широкое применение пыток и содержание подозреваемых под стражей без соблюдения закона поставили под сомнение её претензии на мировое лидерство. Соединенные Штаты 2008 года мало чем напоминали глобальную громадину начала века. Одна из высших ироний новейшей истории заключается в том, что лидеры, стремящиеся увековечить первенство США, растратили его, безрассудно используя мощь страны. Разговоры об однополярности прекратились; эксперты вновь заговорили о нации, переживающей упадок.
В ПЕРВОЙ ДЕКАДЕ XXI века международная система претерпела серьёзные изменения, и, по словам Фарида Закарии, даже произошел «сейсмический сдвиг во власти и взглядах».[2461] Европейский союз (ЕС) и Китай присоединились к Соединенным Штатам в качестве экономических великих держав, конкурирующих за ресурсы, рынки и влияние во всём мире. Европейский рынок стал крупнейшим в мире. Европейские технологии бросили вызов американским. ЕС оказывал другим странам больше внешней помощи, чем Соединенные Штаты, и привлек многие страны на свою коммерческую орбиту. Китай, похоже, добился в Восточной Азии того экономического влияния, к которому Япония стремилась в 1930-х годах. Его влияние распространилось на Африку и Центральную Азию. Поднимающиеся страны «второго мира», такие как Россия, Индия, Турция, ближневосточные нефтяные государства и Бразилия, могут стать главным полем битвы нового мирового порядка. Даже за пределами Второго мира экономический рост поражал своими масштабами и размахом. Эксперты говорили о «конце эры белого человека», «подъеме остальных».[2462]
Комментаторы также согласились с тем, что однополярный период Америки закончился. Действительно, отметила Саманта Пауэр, эрозия силы США стала «основным фактом последних лет».[2463] Несмотря на издержки, связанные с войнами в Афганистане и Ираке, Соединенные Штаты по своим военным расходам и огромному ядерному арсеналу легко оставались самой сильной страной в мире. Однако в «постамериканском мире» военная мощь казалась менее важной, чем экономическое влияние, а глобальное экономическое положение Соединенных Штатов значительно изменилось с начала века. Наряду со снижением налогов, принятым в начале президентского срока Буша, войны в Афганистане и Ираке привели к стремительному росту дефицита. Национальный долг вырос более чем на 3 миллиарда долларов. Некогда величайший кредитор мира, Соединенные Штаты стали его величайшим должником, занимая более 800 миллиардов долларов в год у Китая, Японии, Южной Кореи и других стран. Одним из наиболее значимых показателей последних экономических тенденций было то, как другие страны поддерживали американскую экономику, вливая деньги в её корпорации и финансовые институты.
Упадок Соединенных Штатов, пожалуй, наиболее очевиден в той области, где они когда-то доминировали, — в их «мягкой силе», в распространении их идеалов. Эти изменения стали результатом неизбежной реакции мирового сообщества против гегемонии США. Это также было результатом конкуренции источников информации. Соединенные Штаты больше не доминировали в мировом эфире, как это было раньше. У зрителей и слушателей во всём мире появилось множество вариантов. Арабская телевизионная сеть «Аль-Джазира», например, охватывает 100 миллионов домохозяйств по всему миру. Но спад также отразил недавние действия США. Политика администрации Буша спровоцировала антиамериканизм во всём мире. Неправильное урегулирование конфликта в Ираке, а также ураган «Катрина» на побережье Мексиканского залива серьёзно подорвали доверие к ней. Возможно, самым важным в ослаблении претензий США на мировое лидерство стал огромный разрыв между провозглашаемыми их лидерами принципами и их действиями, особенно в получившем широкую огласку жестоком обращении с пленными. «Сегодня, спустя шесть лет после того, как террористические атаки породили момент глобального родства, Америку боятся, ненавидят и не понимают во всём мире», — заметил в конце 2007 года журналист Джеймс Трауб.[2464] Упадок Америки может быть временным, как в 1970-е годы. Его, конечно, можно замедлить, если не остановить, с помощью разумной политики. Но он может представлять собой долгосрочную тенденцию.
Эксперты разошлись во мнениях о том, будет ли формирующийся мировой порядок мирным или угрожающим и как Соединенные Штаты должны на него реагировать. Некоторые настаивали на том, что терроризм остается наиболее актуальной угрозой и что Соединенные Штаты, работая с другими странами, должны решительно бороться с ним, вплоть до вмешательства в дела государств, укрывающих террористов.[2465] Другие предупреждали, что экономический рост может подстегнуть рост национализма, особенно среди автократических государств, таких как Китай и Россия. Поэтому Соединенные Штаты должны сохранять превосходство в военной мощи и быть готовыми использовать её для сдерживания экспансионистских тенденций со стороны автократических государств, а также для защиты и распространения демократии.