[514] Они рассудили, что контроль США может быть целесообразен политически и выгоден экономически. Таким образом, Великобритания начала постепенный уход из региона, в котором она когда-то доминировала.[515]
Для жителей Центральной Америки вторжение США было в лучшем случае смешанным благословением. Соединенные Штаты способствовали их экономическому развитию. В некоторых случаях жители Центральной Америки использовали присутствие США в своих интересах. Но североамериканский расизм и экспансионизм оставили горькое наследие. После «дела Уокера» Коста-Рика и Никарагуа объявили себя под защитой Великобритании, Франции и Сардинии от «варваров из Соединенных Штатов».[516] Хотя Уокер остался предметом забавы для последующих поколений американцев и даже был назван «доблестным идеалистом», его интервенция в Никарагуа остается одним из главных событий в истории Центральной Америки, ярким символом амбиций и агрессивности колосса на севере.[517]
Президентство Бьюкенена — типичный пример противоречий американского экспансионизма 1850-х годов. Опытный и успешный дипломат, Бьюкенен, как и его наставник Полк, был сам себе государственным секретарем. Нерешительный и даже робкий в решении все более насущных внутренних проблем страны, он был воинственно настроен по отношению к другим государствам и реализовывал многочисленные экспансионистские планы. Как и Полк, он смотрел Джону Буллу прямо в глаза. Он защищал Уокера, выходя за рамки приличий. Он направил военно-морской флот из девятнадцати кораблей, чтобы отомстить крошечному Парагваю за убийство одного американского моряка. Чтобы добиться выплаты по сомнительным финансовым претензиям к Мексике, он попросил у Конгресса полномочий на отделение её северных провинций, а затем на вторжение. Он энергично добивался приобретения Кубы. Предвосхищая руководителей двадцатого века, он добивался и почти добился от Конгресса резолюции, дающей ему право на применение военной силы в Латинской Америке. Захваченный кризисом сецессии, озабоченный Конгресс благоразумно отверг более дикие планы Бьюкенена, предрешив судьбу экспансии.[518]
В ЭПОХУ МАНИФЕСТА СУДЬБЫ Соединенные Штаты значительно расширили свою территорию и приобрели огромные природные богатства, раздувая национальную гордость и закладывая основу для своего будущего статуса величайшей мировой державы. Если верить популярным мифам, внешняя политика занимала центральное место в национальном опыте в добеллумскую эпоху. Даже в 1850-х годах, когда было присоединено мало территорий, американцы продолжали действовать по всему миру. Соединенные Штаты расширяли своё участие и интересы в таких странах, как Восточная Азия и Центральная Америка.
С точки зрения решения насущных проблем страны экспансия не оправдала возложенных на неё надежд. Азиатский рынок не оправдал ожиданий и не поглотил излишки сельскохозяйственной продукции страны. Торговая и территориальная экспансия не предотвратила индустриализацию и урбанизацию, как надеялись джефферсоновцы. Экспансионизм 1850-х годов имел в целом негативные результаты. Конечно, агрессивность американского правительства, а также филистеры помогли подтолкнуть Британию к уходу из Центральной Америки — региона, который считался все более важным для Соединенных Штатов. «Янки» были такими «изобретательными мошенниками», — жаловался премьер-министр лорд Пальмерстон, — что они добились своего в Центральной Америке через «косвенное агентство» таких людей, как Уокер — «Техас заново». Уход Великобритании, в свою очередь, обеспечил в конечном итоге доминирование США в регионе. С другой стороны, филистерские экспедиции вызвали стойкое противодействие Мексики и Кубы продаже территорий Соединенным Штатам. Наряду с неустанными усилиями США по приобретению территорий на юге, филибустеры вызывали страх и ненависть к Соединенным Штатам в Центральной и Южной Америке. Даже чилийцы боялись, что «нация янки» ждет возможности «поглотить их». Некоторые латиноамериканцы обратились к Европе за защитой от своего хищного северного соседа. По крайней мере, в краткосрочной перспективе филистерство замедлило коммерческую экспансию США в Центральной Америке.[519]
Самое главное — экспансия скорее усугубила, чем решила самую насущную проблему нации. Усилия южан по сохранению своего образа жизни путем экспансии вызывали растущее противодействие на Севере. Разочарование северян в их замыслах подорвало уверенность южан в том, что они смогут выжить в рамках федерального союза, что вызвало сепаратистские настроения. Появление к 1856 году Республиканской партии — политического объединения, выступающего за прекращение экспансии рабства, — свидетельствует о том, что вопрос о судьбе человечества превратился в межнациональную проблему. Отклонение лидерами обеих сторон компромисса Криттендена 1860 года, который расширил бы линию Миссурийского компромисса до Тихого океана и, возможно, дальше, сделало очевидным, что вопрос не может быть решен. Внешняя политика была важна для расчетов каждой из сторон. Южане опасались, что потеря контроля над внешней политикой США обрекает их на неполноценный статус в Союзе. С другой стороны, для республиканцев рабство мешало Соединенным Штатам выполнять свою высшую мировую миссию. Оно «лишает наш республиканский пример его справедливого влияния в мире», — утверждал Авраам Линкольн в 1854 году; оно «позволяет врагам свободных институтов насмехаться над нами как над лицемерами».[520] Неудержимый конфликт вокруг экспансии и рабства привел прямиком к форту Самтер. Нация проглотила дозу мышьяка Эмерсона.
6. «Последняя надежда»:Союз, Конфедерация и дипломатия Гражданской войны, 1861–1877 гг.
Гражданская война в США была событием огромного международного значения.[521]
Лидеры Союза и Конфедерации понимали, что их успех или неудача могут зависеть от действий, предпринятых или непринятых европейскими великими державами. Европейские лидеры, в свою очередь, видели в разгорающемся по ту сторону Атлантики конфликте заманчивые возможности и серьёзные угрозы. Для европейцев Гражданская война также имела важные идеологические последствия. Консерваторы приветствовали распад Союза, который некоторые давно предсказывали, надеясь, что он устранит угрозу демократии американского типа во всём мире. С другой стороны, либералы вместе с президентом Авраамом Линкольном рассматривали Союз как «последнюю надежду земли», соглашаясь с тем, что от его выживания зависит будущее республиканства для «всей семьи людей».[522] Триумф Союза, как, по-видимому, понимал Линкольн, гарантировал, что в течение короткого времени Соединенные Штаты превратятся в крупнейшую мировую державу.
I
Гражданская война была частью всемирного расцвета государственного строительства середины XIX века, когда народы по всему миру стремились утвердить, часто силой оружия, свою национальную идентичность. В Европе венгры и поляки подняли безуспешные восстания против Австрии и России. В Италии и Германии современные государства формировались путем военных завоеваний. После короткой войны швейцарцы создали федеральный союз, объединивший кантоны, ранее разделенные по религиозному признаку. В Китае долгие годы бушевало «восстание тайпинов», которое обошлось в огромную сумму; Реставрация Мэйдзи 1868 года превратила Японию из феодального образования в современное национальное государство. Поиск национальной идентичности распространился и на Северную Америку. При косвенной поддержке США мексиканцы сорвали попытку Франции восстановить американскую империю. Угроза аннексии США во время Гражданской войны заставила Британию укрепить уязвимость Канады, что привело в 1867 году к созданию единой нации на основе федеральной конституции с централизованным правительством.
Война также имела огромные глобальные последствия. В Соединенных Штатах до 1861 года союз был неполным понятием, особенно на Юге. Поэтому Гражданскую войну можно рассматривать как попытку создать ещё не до конца сформировавшуюся нацию. Как и в других странах, это было достигнуто силой оружия. Победа Союза также ознаменовала поворот международной тенденции в пользу национализма, закрепив всемирную тенденцию к созданию национальных государств. Что ещё более важно, Гражданская война объединила национализм с либерализмом, придав национализму важное моральное значение, обеспечив возможность выживания народного правительства и возродив надежду среди либералов по всему миру.[523] Пароходство, телеграф и торговля сближали страны в то самое время, когда национализм подчеркивал различия и провоцировал конфликты. Другие страны внимательно следили за внутренней борьбой в США. Американцы были более осведомлены о событиях в других странах благодаря росту иммиграции, более быстрой и дешевой связи, росту грамотности и массовым тиражам газет.[524]
Все ещё цепляясь за мечты об имперской славе в Западном полушарии, европейцы пытались использовать поглощенность Америки внутренней борьбой. Испания вторглась в Санто-Доминго в марте 1861 года. Весной 1863 года Наполеон III из Франции направил войска в Мексику. Однако сама Европа в эти годы была охвачена конфликтами, что заставляло её проявлять осторожность в отношении американской войны. В 1862 году разразился кризис, вызванный итальянским Рисорджименто и конфликтом Австрии с Пруссией. В 1863 году польское восстание против России угрожало всеобщей европейской войной. Разделив великие державы между собой, эти события сделали менее вероятной любую форму вмешательства в дела США. Усиливая проблемы Франции в Европе, объединение Германии и Италии повлияло на окончательный уход Наполеона из Мексики.