Инструменты внешней политики Позолоченного века отражали скорее замкнутое прошлое нации, чем её глобальное будущее. Государственный департамент избежал худших злоупотреблений эпохи баловней, но его штат в восемьдесят один человек оставался небольшим для зарождающейся мировой державы. Рабочие часы были неторопливыми — с 9:00 до 16:00; темп работы был очень медленным.[651] Методы работы штата восходят к Джону Куинси Адамсу. Большую часть работы выполнял один человек — легендарный Алви Эди, бюрократ высочайшего класса, который почти сорок лет проработал вторым помощником госсекретаря. Будучи институциональной памятью Госдепартамента и мастером дипломатической практики, Эйди составлял большинство инструкций и депеш. «Нет ни одного котенка, родившегося во дворце, который бы не написал поздравительное письмо тому странствующему коту, который мог бы быть его отцом, — шутил позже Теодор Рузвельт, — а старина Ади делает это за меня!»[652]
Звание посла все ещё считалось слишком претенциозным для республики, и американских дипломатов часто превосходили представители гораздо более мелких государств. Все они были политическими назначенцами. Некоторые, такие как Джеймс Рассел Лоуэлл в Англии и Эндрю Диксон Уайт в Германии, отличились. Большая часть «иностранной службы» состояла из «второсортного персонала, часто вынужденного жить в третьесортных условиях», что заставило Джона Хэя сравнить дипломатическое призвание с «католической церковью, рассчитанной только на целибатов».[653] В таких местах, как Япония, из-за постоянных нападений на иностранцев и разрушительных пожаров, дипломатическая служба могла быть опасной для жизни. Дипломатическое сообщество отличалось удивительной неформальностью и легкостью передвижения. Эбенезар Дон Карлос Бассет стал первым министром США на Гаити и первым афроамериканцем, занимавшим дипломатический пост. Когда срок его полномочий истек, он поступил на гаитянскую дипломатическую службу, а затем стал генеральным консулом в США.[654] К этому времени число консульств выросло до двухсот, к ним добавились четыреста агентств в менее важных областях. Некоторые консульства обеспечивали солидную зарплату, большинство же компенсировали скудные деньги экзотическим местом проживания.[655]
Состояние вооруженных сил отражало настроение страны, не имеющей серьёзной внешней угрозы и все ещё страдающей от последствий долгой и кровопролитной войны. Могучая армия, разгромившая Конфедерацию, была демобилизована. Крошечный остаток, разбросанный по постам на Западе, занимался ликвидацией сопротивления индейцев. Некогда гордый американский флот также был развален, и к 1870-м годам он занимал место ниже «флотов» Парагвая и Турции. «Упоминание о нашем флоте вызывает лишь улыбку», — огрызался один из судостроителей. «У нас нет и шести кораблей, которые могли бы удержать в море во время войны любую морскую державу», — протестовал будущий первосвященник морской мощи капитан Альфред Тайер Мэхэн.[656]
Однако даже в Позолоченный век появились признаки институциональных изменений, которые ознаменуют восхождение Америки к мировой власти. В двадцатом веке ожидалась существенная реформа Государственного департамента, но консульская служба была модернизирована и ориентирована на поиск рынков сбыта. Армия стремилась повысить качество рядового состава и лучше обучать офицеров, создала разведывательное подразделение, а в 1885 году провела первые крупномасштабные маневры. Настоящим центром реформ Позолоченного века стал военно-морской флот. Подстегиваемая агрессивными и порой тревожными военно-морскими офицерами и опасениями войны с Чили, администрация Честера А. Артура в начале 1880-х годов начала масштабные усилия по строительству современного флота, создав Военно-морской колледж и Управление военно-морской разведки и заказав три новых бронированных крейсера для защиты торговых судов в отдалённых районах. Кливленд продолжил программу военно-морского строительства. К 1890-м годам модернизация шла полным ходом.
Символом развивающейся нации, хотя и опережающей модернизацию учреждений, в которых она размещалась, стало завершение строительства в 1888 году здания Государственного, военного и военно-морского флота, расположенного к западу от Белого дома. Построенный за более чем 10 миллионов долларов, этот шедевр викторианского излишества имел общую площадь в десять акров и почти две мили коридоров. Некоторые американцы хвастались, что это самое большое и прекрасное офисное здание в мире. По крайней мере, провозглашала одна из вашингтонских газет, оно было «самым лучшим в Соединенных Штатах и во всех отношениях достойным… [того] использования, которому оно должно быть посвящено».[657]
III
Иммиграция поразительно изменила американское общество в конце XIX века, и некоторые из самых сложных проблем дипломатии Позолоченного века были связаны с увеличением числа, размера и разнообразия этнических групп в Соединенных Штатах. Структура иммиграции в Позолоченный век сместилась от северной к восточной и южной Европе и Азии, в результате чего на американские берега прибыли миллионы так называемых новых иммигрантов, гораздо менее знакомых с точки зрения их этнической принадлежности, языка, религии и культуры. Присутствие иммигрантов из экзотических рас провоцировало растущую внутреннюю напряженность и по-разному разжигало конфликты с другими странами. Суровое отношение к новым этническим группам со стороны фанатичных американцев провоцировало дипломатические кризисы с государствами их происхождения. Участие иммигрантов или натурализованных американцев в революциях на их родине приводило к конфликту США с правительствами стран, находившихся под угрозой. Предвосхищая одну из главных проблем внешних отношений XX века, некоторые этнические группы пытались заставить правительство США защищать своих соотечественников от угнетения. Возникновение подобных проблем в Позолоченный век подчеркнуло уникальность американской политической системы, меняющийся характер внешних отношений США и все более тесные связи нации с внешним миром.
Старая добрая проблема — ирландская — вновь вспыхнула в конце XIX века. Натурализованные американцы играли все более заметную роль в продолжающемся ирландском восстании против британского владычества. Соединенные Штаты стали основным источником оружия и взрывчатки для ирландских террористов. Британский парламент попытался сдержать вспышку восстания в 1881 году, приняв Акт о принуждении, который разрешал задерживать без суда и следствия подозреваемых в революции. Некоторые граждане США были заключены в тюрьму на основании этого закона и обратились за помощью в Вашингтон. Британцы также требовали от Вашингтона закрытия ирландско-американских газет, которые поощряли поставки оружия. Известный англофоб Блейн поначалу требовал освобождения американцев. Его преемник, обычно спокойный Фрелингхейзен, решительно выступил за свободу прессы. Давняя напряженность в англо-американских отношениях и традиционная роль Британии как мальчика для битья в американской политике создавали потенциал для кризиса.
В конце концов здравомыслие возобладало. Некоторые из арестованных американцев оказались сомнительными личностями, а не теми, из кого делаются знаменитости. Становилось все более очевидным, что они использовали гражданство США, чтобы защитить себя от британских законов. Блейн назвал одного из них, подделавшего паспортные данные, «вредным парнем», который «заслужил то, что получил».[658] В целом он стал считать агитаторов «отбросами Европы». Некоторые американцы продолжали протестовать против обращения со своими согражданами и явного безразличия правительства. «О, если бы живого американского гражданина защищали так же, как… мертвого борова из Цинциннати!» — протестовал конгрессмен из Бруклина, явно ссылаясь на одновременный спор с Великобританией и другими европейскими странами по поводу американского экспорта свинины.[659] Большинство американцев симпатизировали ирландскому национализму, но не до такой степени, чтобы спровоцировать кризис в отношениях с Великобританией. Все более открытая и наглая деятельность ирландских националистов в США, а также взрывы бомб в Палате общин и на нескольких английских железнодорожных станциях вызвали ответную реакцию в Америке. Протесты утихли. Администрация Артура приняла решительные меры по сокращению нелегальных поставок оружия. Англичане упорно отказывались вносить изменения в Закон о принуждении, но со временем по собственным причинам освободили некоторых американцев. Кризис ослаб, но подобные споры будут повторяться в различных формах, поскольку ирландский вопрос будет гноиться в течение следующего столетия.[660]
Проблема китайских иммигрантов в Соединенных Штатах была более сложной. Заманиваемые в Америку для выполнения тяжелой работы в западных шахтах и на трансконтинентальной железной дороге, китайцы сыграли важную роль в развитии страны. Но их растущая численность, ярко выраженные культурные различия, сопротивление ассимиляции и готовность работать за дешевую зарплату спровоцировали жестокую нативистскую реакцию. Китайцев избивали, линчевали и жестоко убивали, что породило поговорку о том, что у обреченного человека нет «китайского шанса». Кроме того, особенно на Западе, росла агитация за исключение китайских иммигрантов. Раньше Китай был равнодушен к обращению со своими гражданами за рубежом, но действия американцев были настолько вопиющими, что он не мог не выразить в