[783] Повстанцы возлагали слишком большие надежды на избрание Брайана в 1900 году и сочли его поражение крайне деморализующим. Захват Агинальдо в марте 1901 года в ходе дерзкого рейда филиппинских скаутов, союзных Соединенным Штатам и выдававших себя за подкрепление повстанцев, произошел в то время, когда повстанцы уже переживали военные поражения. Если это и не стало переломным моментом в войне, то помогло сломить хребет повстанцам, хотя бои в отдалённых районах продолжались ещё долгие годы.
4 июля 1902 года новый президент Теодор Рузвельт решил объявить войну оконченной, а власть США подтвержденной. Победа далась ценой более чем 4000 погибших и 2800 раненых американцев, что составило 5,5% потерь, один из самых высоких показателей среди всех американских войн. Расходы до 1902 года составили около 600 миллионов долларов. По оценкам Соединенных Штатов, 20 000 филиппинцев погибли в бою и до 200 000 гражданских лиц погибли по причинам, связанным с войной. Внутри страны война принесла разочарование в имперской миссии нации.
V
Соединенные Штаты заинтересовались Филиппинами отчасти из-за беспокойства по поводу своей доли в Китае, и не случайно приобретение островов почти сразу же привело к более активной роли на азиатском материке. К концу 1890-х годов Китай превратился в центр ожесточенного имперского соперничества. В течение полувека европейские державы, к которым присоединились Соединенные Штаты, неуклонно посягали на его суверенитет. После китайско-японской войны 1894–95 годов великие державы воспользовались ощутимой слабостью Китая, чтобы закрепить за собой сферы влияния, дающие им эксклюзивные концессии на торговлю, добычу полезных ископаемых и железные дороги. В 1897 году Германия начала процесс, названный «разрезанием китайской дыни». Используя в качестве предлога убийство двух немецких миссионеров, она добилась от незадачливого императорского правительства военно-морской базы в Циндао, а также горных и железнодорожных концессий на полуострове Шаньдун. Вслед за ней Россия приобрела базы и железнодорожные концессии на Ляодунском полуострове. Британия получила в аренду Гонконг и Коулун, Франция — концессии на юге Китая. Эти державы грозили превратить некогда гордое Поднебесное королевство в конгломерат виртуальных колоний.[784]
Правительство США не проявляло особого интереса к Китаю в Позолоченный век, но в 1890-х годах усилилось давление, требующее более активного участия. Торговля и инвестиции переживали бум, вновь пробуждая надежды на щедрый китайский рынок. Угроза раздела после китайско-японской войны заставила деловые круги защищать рынок для американского экспорта. К этому времени число миссионеров резко возросло, и они проникли во внутренние районы Китая. Уверенные в правоте своего дела не меньше, чем китайцы в превосходстве своей цивилизации, миссионеры пропагандировали идеологию, сильно расходившуюся с конфуцианством, и подрывали власть местных элит. Став в глазах китайцев козлами отпущения за растущее западное влияние, миссионеры все чаще подвергались жестоким нападениям и обращались к своему правительству с просьбой защитить их от варварских сил, угрожавших их цивилизаторской миссии. Миссионеры, а также «руки Китая», небольшая группа дипломатов, ставших самозваными агентами по приобщению Китая к западной цивилизации, составили так называемую группу «открытых дверей», которая стремилась возложить на Соединенные Штаты ответственность за предотвращение дальнейших посягательств на суверенитет Китая и его реформирование для собственного блага. Некоторые влиятельные американцы действительно стали рассматривать Китай как следующий рубеж влияния США, стержень, на котором может зависеть столкновение цивилизаций в двадцатом веке.[785]
Эти группы давления настаивали на активной роли в Китае именно в тот момент, когда Соединенные Штаты стали более чувствительны к росту своей мощи и престижа в мире. В течение многих лет правительство США сопротивлялось призывам миссионеров о защите, считая, что вряд ли оно может просить китайское правительство позаботиться об американцах, когда оно не защищает китайцев и когда его политика изоляции вызывает их гнев. Инициатором перемен стал государственный секретарь Олни. Действуя с Китаем так же напористо, как с британцами в Латинской Америке, он заявил в 1895 году, что Соединенные Штаты должны «не оставить сомнений ни у китайского правительства, ни у жителей внутренних районов», что они являются «эффективным фактором обеспечения должных прав для американцев, проживающих в Китае».[786] Чтобы подкрепить свои сильные слова, он усилил военно-морское присутствие США в китайских водах. В 1890-х годах Соединенные Штаты «резко расширили» определение «прав» миссионеров и ясно заявили о своём намерении защищать их.[787]
Как только испанский кризис закончился, администрация Маккинли также заняла позицию в защиту торговли США с Китаем. Эта задача была возложена на недавно назначенного государственного секретаря Джона Хэя. В своё время личный секретарь Линкольна, щеголеватый, остроумный и многосторонне одаренный Хэй работал в бизнесе и журналистике, а также был искусным поэтом, романистом и биографом. До возвращения в Вашингтон он занимал дипломатические посты в Вене, Париже, Мадриде и Лондоне. Независимый, богатый, урбанистичный и обладающий необычайно широкими связями, индиец был проницательным политиком. Как и многие республиканцы, он когда-то выступал против экспансии, но в 1890-х годах поддался тому, что он называл «космической тенденцией».[788] Под давлением китайских деятелей, таких как У. У. Рокхилл, Хэй пришёл к выводу, что заявление о позиции США в отношении свободы торговли в Китае успокоит американских бизнесменов и, возможно, вызовет добрую волю у китайцев, что может принести коммерческую выгоду Соединенным Штатам. Это убедило бы сторонников экспансии в том, что Соединенные Штаты готовы выполнять свои обязанности в качестве азиатской державы. Кроме того, по словам одного из сотрудников Госдепартамента, это могло бы стать «козырной картой для администрации и выбить всю жизнь из антиимпериалистической агитации».[789] Так, в сентябре 1899 года Хэй опубликовал первую записку «Открытая дверь» — циркулярное письмо, призывающее великие державы, вовлеченные в дела Китая, не дискриминировать торговлю других стран в их сферах влияния.
В следующем году Соединенные Штаты присоединились к Японии и европейцам в военной интервенции в Китай. Летом 1900 года, когда на сайте было размещено описание восстания боксеров, названного так потому, что его лидеры практиковали боевые искусства под названием «бокс духа», в Китае вспыхнули антииностранные настроения, вызванные неурожаями, наводнениями, чумой и безработицей. Обвиняя иностранцев в бедствиях, обрушившихся на их страну, «Праведные и гармоничные кулаки» стремились уничтожить зло. Они носили плакаты с призывами убивать иностранцев. Уверенные в том, что их анимистические ритуалы делают их непобедимыми даже против пуль, они сражались мечами и копьями. Вооруженные отряды боксеров численностью до 140 000 человек жгли и грабили весь Северный Китай, в итоге убив двести миссионеров и около двух тысяч китайцев, обращенных в христианство. При попустительстве вдовствующей императрицы боксеры двинулись на Пекин. В июне 1900 года, присоединившись к войскам императорской армии, они убили двух дипломатов — немца и японца — и взяли в осаду иностранные представительства, оставив около 533 иностранцев отрезанными от внешнего мира. Восстание, которое часто называют фанатичным и реакционным, как прозорливо предупреждал один чуткий и сочувствующий китайский деятель, было также «сегодняшним намеком на будущее», первым выстрелом устойчивого националистического вызова унижению, нанесенному Западом гордому народу.[790] Великие державы приняли решительные меры. После того как первый военный штурм не смог снять осаду с легатов, они собрали в Тяньцзине силы восьми государств численностью около пятидесяти тысяч человек и 7 июля взяли город. В августе 1900 года, в то время как весь мир наблюдал за происходящим, многосторонние силы проделали путь в восемьдесят миль в удушающей жаре и против иногда упорного сопротивления Пекина. После некоторых колебаний Маккинли направил с Филиппин экспедицию помощи Китаю в составе 6300 военнослужащих для снятия осады, создав важный прецедент военного вмешательства вдали от родины, не требуя одобрения Конгресса.[791] Хотя сотрудничество между различными державами было слабым — военные силы каждой страны стремились захватить славу, — войска сняли осаду, в процессе жестоко отомстив китайцам убийствами, изнасилованиями и грабежами. Хотя немцы прибыли с опозданием, они были особенно жестоки. Кайзер Вильгельм II приказал своим войскам действовать по примеру гуннов Аттилы и «сделать так, чтобы имя Германии стало известным в Китае, чтобы ни один китаец больше никогда не осмеливался косо смотреть на немца».[792] Заявление кайзера и жестокое поведение немцев дали им имя, которое последует за ними в Первой мировой войне. В протоколе от сентября 1901 года державы потребовали наказания правительственных чиновников, поддержавших боксеров, наложили на Китай репарации в размере более 300 миллионов долларов и добились права разместить дополнительные войска на китайской земле.
Действуя совместно с великими державами, Соединенные Штаты в то же время учитывали свои собственные интересы и стремились к определенной степени независимости. Негласная причина отправки американских войск заключалась в том, чтобы помочь защитить Китай от дальнейших иностранных посягательств. Маккинли приказал американцам действовать отдельно от держав, когда это возможно, и сотрудничать, когда это необходимо. Он настаивал на том, чтобы они обращались с китайцами жестко, но справедливо. В целом, американские войска вели себя хорошо. Соединенные Штаты стремились использовать своё влияние, чтобы не допустить распространения конфликта за пределы Северного Китая и чтобы мирное урегулирование не привело к разделу страны. Даже когда иностранные войска собирались в экспедицию для снятия осады, Хэй в июле 1900 года опубликовал ещё одно заявление, которое было не более чем подтверждением политики США. Во второй записке «Открытых дверей» ясно говорилось о намерении Соединенных Штатов защищать жизнь и имущество своих граждан в Китае, об их стремлении снять осаду Пекина и о решимости защищать «все законные интересы». В нём выражалась озабоченность «фактической анархией» в Пекине и надежда на то, что она не распространится в других местах. Слова, которые привлекли наибо