л свой пост без новых кризисов.[860]
IV
В первом десятилетии двадцатого века американцы приняли активное участие в укреплении мира во всём мире. Американское движение за мир было частью более масштабного западного явления. В начале 1900-х годов появилось сто тридцать новых неправительственных организаций, занимавшихся различными международными вопросами, многие из которых сыграли важную роль в последующие годы. Как и их европейские коллеги, американские сторонники мира считали, что сокращающийся мир, пугающий прогресс военных технологий и растущая стоимость оружия придают их делу особую актуальность. Оптимистично настроенные по отношению к человечеству и уверенные в прогрессе, они надеялись, что рост капитализма и демократии сделает войну менее вероятной. Их также беспокоила растущая напряженность в Европе, и они стремились предпринять шаги, чтобы уменьшить вероятность конфликта. Консервативные в политике, эти «практичные» реформаторы мира отождествляли мир с порядком и уважением к закону. Они считали, что Соединенные Штаты должны тесно сотрудничать с другими «цивилизованными» странами, особенно с Великобританией, и что их делу может способствовать распространение англосаксонских принципов, особенно кодификация международного права и арбитраж. Они не видели противоречия между работой на благо мира и поддержанием военной мощи.[861]
Организованное движение за мир процветало в Соединенных Штатах в начале века. Некоторые группы выступали за международную дружбу и взаимопонимание среди школьников и студентов колледжей. Всемирный фонд мира сосредоточился на исследованиях и образовании. Солидные граждане, такие как Рот и сталелитейщик Карнеги, обеспечили движению респектабельность и ресурсы. Как и другие люди его эпохи, Карнеги считал, что богатые должны взять на себя ответственность за создание лучшего мира. Мир стал одной из его страстей. Его фонд создал отделы международных отношений в библиотеках, финансируемых Карнеги. Фонд содействовал мирному разрешению споров. Его устав отражал оптимизм той эпохи. Как только война будет ликвидирована, заявлял он, Фонд сможет перейти к «следующему наиболее унизительному оставшемуся злу или злам».[862]
Твёрдые интернационалисты, искатели мира считали, что взаимопонимание и сотрудничество между странами необходимы для мира во всём мире. Они также были твёрдо этноцентричны. По их мнению, мир лучше всего возродить путем распространения американских ценностей, принципов и институтов. Они действовали в четко определенных рамках. Уверенные в том, что безопасности их страны не угрожает война в Азии или Европе, они не думали нарушать традиции, вступая в альянсы или вовлекая Соединенные Штаты в мировую политику. Действуя как «просвещенные сторонние наблюдатели», они не чувствовали, что достижение их цели может потребовать радикальных мер.
Они предпочитали использовать осторожные, легальные средства, такие как арбитраж. Арбитраж был естественным для американских сторонников мира. Американская практика передачи споров в арбитраж восходит к Договору Джея с Англией 1794 года. Арбитраж вписывался в англо-американскую традицию распространения правовых концепций на международные отношения. Он идеально подходил тем сторонникам мира, которые хотели предпринять практические шаги, не ущемляя свободу действий США.
Сторонники мира завоевали расположение политиков, но они так и не смогли определить, как предпринять эффективные шаги без ущерба для национального суверенитета. С благословения Рузвельта Хэй в 1904–5 годах заключил со всеми ведущими европейскими странами и Японией одиннадцать двусторонних договоров, предусматривающих арбитраж по всем спорам, которые не касались вопросов национальной чести или жизненно важных интересов — вопиющие исключения. Уже столкнувшись с активистами TR Сенат, в котором разгорелись споры по многим вопросам, настаивал на том, что он должен одобрить каждое дело, по которому Соединенные Штаты обращались в арбитраж. Презрев измененные договоры как «фикцию», Рузвельт отказался их подписывать.[863] Более сговорчивый и осторожный Рут попытался взять ситуацию в свои руки, примирив Сенат, а затем заключив двадцать четыре двусторонних арбитражных договора со всеми ведущими державами, кроме России и Германии. Договоры Рута были легко одобрены и принесли их автору Нобелевскую премию мира. Однако они были настолько ограничительными, что их ценность была сомнительной.[864]
Американские сторонники мира и политики также поддерживали идею регулярных встреч великих держав для обсуждения вопросов войны и мира. Преимущество таких встреч заключалось в том, что они носили не двусторонний, а многосторонний характер. Они могли решать широкий спектр вопросов. Царь предложил провести первую «мирную» конференцию, которая собралась в Гааге в мае 1899 года. В соответствии со своим новым мировым статусом Соединенные Штаты приняли в ней активное участие. Энтузиасты мира со всего мира съезжались в Гаагу, где они проводили «неформальные» встречи и, по словам американского делегата, представляли «странные письма и чудаковатые предложения». Квакеры были «в полном составе», — жаловался он. В качестве делегатов на конференции присутствовали такие военные деятели, как Мэхэн и британский адмирал сэр Джон Фишер. Конференцию метко охарактеризовали как благородное начинание с ограниченными результатами. Она объявила вне закона несколько видов оружия, предприняла шаги по улучшению обращения с военнопленными, стремясь тем самым сделать войну более гуманной, если не устранить её, и договорилась о многостороннем арбитражном договоре. Но в области разоружения он не добился ничего, кроме безобидного заявления о том, что сокращение военных бюджетов «чрезвычайно желательно для повышения материального и морального благосостояния человечества». Он даже не одобрил предложение США о создании суда нейтральных стран для арбитража споров.[865]
Рузвельт предложил провести вторую Гаагскую конференцию, чтобы добиться арбитража и сокращения вооружений, но вежливо разрешил царю направить официальные приглашения. Сорок четыре страны собрались летом 1907 года. Участники конференции не стали рассматривать такие важные вопросы, как права нейтральных сторон, и ничего не добились в области сокращения вооружений. Вымышленный газетный юморист Финли Питер Данн, мистер Дули, едко заметил, что большую часть времени они потратили на обсуждение того, «как следует вести будущие войны в лучших интересах мира».[866] Делегаты также отвергли предложение Рота о создании постоянного мирового суда. Они ввели практику прикрепления оговорок к своим подписям — метод, который уже использовали американские сенаторы. Главным результатом стало принятие предложения Карнеги о строительстве «дворца мира» в Гааге.[867]
По иронии судьбы, именно поджигатель войны 1898 года и герой холма Сан-Хуан дал практическое воплощение зарождающимся мирным настроениям, помог прекратить русско-японскую войну и предотвратить войну между Францией и Германией. О реальной политике Рузвельта сказано немало, и политика власти, несомненно, стала частью его беспрецедентного вмешательства в мировые дела.
Однако более важными были другие факторы. Как и сторонники мира, он считал, что Соединенные Штаты должны активно работать на благо мира. «Мы стали великой нацией… и должны вести себя так, как подобает народу с такой ответственностью».[868] Как одна из «цивилизованных» наций, Соединенные Штаты несут моральный долг по сохранению мира.[869] TR также любил быть в центре событий, и такие интервенции давали ему большую сцену для выступлений. Как бы он ни жаловался на претензии глав иностранных государств и неподатливость дипломатии, он упивался интригами, тайной и манипуляциями людьми и странами. Он также верил, что его заступничество может способствовать достижению жизненно важных интересов США.
Начавшаяся в 1904 году война между Россией и Японией впервые предоставила бывшему воину возможность выступить в роли миротворца. С момента возвышения Японии до мирового могущества эти две страны соперничали за влияние и рынки в северо-восточной Азии. Соперничество вылилось в военный конфликт в феврале, когда Япония внезапно прервала шестимесячные переговоры и начала неожиданное нападение на российский флот в Порт-Артуре на юге Маньчжурии.
Рузвельт медленно продвигался к посредничеству. Поначалу он и Рут приветствовали японские успехи — и даже то, как они начали войну! TR опасался продвижения русских в Восточной Азии; ему глубоко не нравилась их автократическая форма правления, и он называл царя «маленьким абсурдным существом».[870] Хотя он разделял расизм своих современников, он уважал экономическую и военную мощь Японии, даже признавая, что она будет «желательным дополнением» к «нашему цивилизованному обществу». Он надеялся предотвратить возможную угрозу Филиппинам и Гавайям, отклонив экспансию Японии на материковую часть Азии. Японцы, по его словам, «играли в нашу игру». Однако по мере того как они одерживали победу за победой над шокирующе неумелыми русскими войсками, он начал опасаться, что они могут получить «большую голову». Было бы лучше, если бы две страны сражались вничью, изнуряя друг друга в процессе. Вначале он сосредоточился на том, чтобы война не стала ещё одним поводом для разграбления Китая. Позже он решил, что войну нужно остановить, пока Япония не получила слишком большое преимущество, и предложил свои добрые услуги.