Петя опустился на диван, который скрипнул пружинами. На тумбочке валялись грязные носки, пачка "Беломора" и потрепанный номер "Пионерской правды" — видимо, для отвода глаз.
Борька приподнял край матраса, обнажив панцирную сетку. Под ней лежали старые учебники, а между страницами — пачки сигарет, сложенные стопкой.
— Сюда, — Борька вытащил из сумки джинсы, журналы и жвачки. — Клади между "Алгеброй" и "Историей КПСС".
Петя аккуратно разложил товар, прижимая его толстыми томами. Матрас снова лег на место, как ни в чем не бывало. Сверху Борька бросил смятое одеяло и подушку с желтым пятном — для полной маскировки.
— Если милиция, — Борька хлопнул по дивану, — первым делом будут смотреть под кровать. А тут... — он усмехнулся, — кому в голову придет рыться в школьных учебниках?
Из-за стены донесся крик соседки:— Опять у вас там шатается кто-то! Я вашу мать...
Борька плюнул в сторону стены и достал из-под дивана бутылку "Столичной".— Ну что, бизнесмены, за удачу?
За окном, в темноте двора, горел только один фонарь. Где-то там, под ним, все еще лежал тот фарцовщик, вытирая кровь с лица. А здесь, в этой душной комнатке с оленями на стене, рождалась новая схема.
Глава 9 "Точка невозврата"
После избиения фарцовщика Петя решил уйти из секции бокса, которую в последний раз посещал месяц назад. Уроки он делал рано утром, когда все еще спали, а в школе иногда вникал в темы, а иногда сидел и размышлял об очередной схеме.
Борька хотел уйти из школы в техникум, для прикрытия, но родители его «переубедили». Он был троечником – списывал у отличников и часто заглядывал в пустую учительскую, где подглядывал ответы.
Школа №591 незаметно превратилась в их главную торговую площадку. Петя и Борька отработали схему до мельчайших деталей, как заправские подпольные предприниматели. Все началось с осторожных перешептываний на задних партах — сначала пара старшеклассников, потом их друзья, а потом уже половина школы знала, у кого можно достать то, чего не было в магазинах.
Лучшими клиентами оказались старшеклассники из богатых семей — сын директора местного завода, дочь заведующего универмагом и другие «богатенькие». Они платили без торга, лишь бы заполучить модные штучки из-за границы. Девчонки из выпускных классов скупали французскую помаду и тюбики с духами, которые Борька называл "химией". Мальчишки охотились за жвачкой с картинками и кассетами, которые Петя перезаписывал по ночам на отцовском магнитофоне.
Товар они брали у Егора, соседа Борьки, который действительно крутился среди ореховских. Его квартира была забита коробками с джинсами, пачками сигарет и ящиками жвачки. Вход только по паролю — три коротких звонка, пауза, потом еще два. Егор сидел в кресле, обложенный пачками денег, и лениво кивал: "Берите, но предоплата".
В школу проносили товар гениально просто — между страницами учебников. "Алгебра" Борьки была хитрой — середина аккуратно вырезана, внутри лежали пять пачек "Marlboro". Петя использовал старый портфель с двойным дном — туда влезало два десятка кассет. Самые ходовые позиции прятали в укромных местах: за батареей в мужском туалете, в вентиляции спортзала, под сиденьем в последнем ряду актового зала.
Продажи шли через систему "заказов". На перемене к ним подходили и шептали: "Мне два Кэмела и тот журнал с блондинкой". Борька кивал, Петя делал вид, что роется в тетрадях, а через урок товар уже лежал в условленном месте.
Деньги копились быстро — за неделю выходило по 150-200 рублей (при средней зарплате в 120). Однажды Петя просматривал свои записи:
Жвачка "Love is..." (3 рубля за пачку)
Сигареты "Marlboro" (5 рублей за пачку)
Кассеты с западной музыкой (10 рублей)
Журналы "Playboy" (15 рублей за просмотр в туалете)
Миниатюры "Smirnoff" (7 рублей за штуку)
Риски были везде. Уборщица Мария Ивановна однажды нашла их тайник за батареей — пришлось отдать ей две пачки "Мальборо" и бутылку "Столичной". Физрук как-то устроил внезапный проверку портфелей — Петя еле успел перебросить товар через окно в снег. Но самым страшным была завуч Смирнова, которая однажды вызвала их в кабинет и долго смотрела в глаза: "Я за вами слежу, орлы".
Но они уже не могли остановиться. Каждый рубль горел в кармане, обещая новую пару джинсов, магнитофон, свободу. Петя даже завел отдельную тетрадку с расчетами — сколько нужно, чтобы купить настоящий "Sony Walkman".
12 апреля 1989
Это был вечер. Петя пошел на улицу к Борьке, чтобы купить очередную партию товара у Егора. Петя зашел в Борькин подъезд и постучался в его квартиру.
Через две минуты вышел Борька под крики пьяного отца. Борька хлопнул дверью и сказал:
— Опять этот идиот напился. – Боря достал ключи. – Закрою его. У этого пьяницы не хватает ума открыть замки изнутри.
Вместе с Петей они поднялись на четвертый этаж, где жил Егор. Они прозвонили три коротких звонка и сделали паузу, но им открыл большой мужчина в черной кожанке.
— Вам чего? – Спросил мужчина басом.
Борька побледнел.
— Мы…это…
Тогда вмешался Петя:
— Мы к соседу пришли, чтобы соли попросить. Лень в ларек идти, так у Егора взять.
Из квартиры послышались приглушенные вопли, будто кричали сквозь кляп.
— Пацаны, - начал мужчина басом, - Егор вам соли сейчас дать не может. Его дома нету, но мы его друзья и вам лучше рот на замке держать.
— Хорошо! – Сказал Петя, хватая Борьку за плечо. – Пойдем у Ивановых попросим.
Они выбежали на улицу.
— Егора «красные» накрыли! – Сказал Борька.
— Мы теперь без поставщика. – Буркнул Петя.
— И, походу…без хорошего соседа.
— Борька…тебе пока лучше в подъезде не появляться. У меня переночуешь.
Петя медленно открывал дверь квартиры, чувствуя, как ладони становятся влажными. В прихожей горел свет — отец сидел в кресле с газетой, снимая очки и прищуриваясь на опоздавшего сына. За его спиной на кухне звенела посуда — мама мыла тарелки, а из комнаты доносился смех Ани, смотревшей "Спокойной ночи, малыши".
— Пап, — Петя сделал шаг вперед, толкая Борьку в спину, — Борьке негде ночевать. У них отец опять... ну, в запое. Можно он у нас?
Михаил Сергеевич положил газету на колени и долго смотрел на мальчишек. Его взгляд скользнул по синяку под глазом у Борьки, по грязным рукавам куртки, по нервно подрагивающим пальцам, сжимающим края рюкзака.
— Галина! — крикнул он на кухню, не отводя глаз. — Постели на раскладушке в твоей комнате.
Мать появилась в дверях, вытирая руки о фартук. Она хотела что-то сказать, но отец поднял руку:
— Одну ночь. Только чтобы к утру его здесь не было.
Борька кивнул так быстро, что казалось, его голова вот-вот оторвется. Петя потянул его в комнату, где Аня уже радостно кричала:
— Боря! Ты остаешься? У меня новый медвежонок, хочешь посмотреть?
На раскладушке, принесенной матерью, Борька сидел, сжимая в руках стакан чая. Его глаза бегали по комнате, останавливаясь на учебниках, игрушках Ани, семейных фото на стене — всем том, чего не было в его доме.
В темноте было легче не думать о том, что завтра Егор может уже не проснуться, а его отец — сделать вид, что ничего не происходит.
На следующий день прозвенел будильник. Борька взял свои вещи и со словами «Я домой!» выбежал из квартиры, хлопнув дверью.
Через два дня все знали, что Егор пропал. Милиция опрашивала всех во дворе, но никто ничего не видел и не слышал. Борька рассказал, что его поймали бандиты и затащили в подворотню. Они угрожали ему расправой и тем, что Борька может занять место «рядом с Егором».
Весна 1989 года выдалась для Пети странной. После исчезновения Егора он словно отгородился от всего мира толстым слоем учебников и конспектов. Каждое утро начиналось с зубрежки — формулы, даты, правила. Он сидел за кухонным столом, пока за окном еще темно, вгрызаясь в гранит наук, как будто от этого зависела его жизнь. Отец, удивленно поглядывая на такое рвение, лишь молча подкладывал ему бутерброды с маслом.
Школа превратилась в поле битвы, где Петя методично отвоевывал каждую оценку. На физике он первым решал задачи у доски, на литературе цитировал наизусть целые страницы из "Войны и мира", на химии собирал хитрые установки из пробирок, заставляя даже вечно недовольную учительницу разводить руками: "Дубов, ну откуда в тебе это?"
Но настоящий триумф ждал его на итоговых контрольных. Петя готовился к ним как шпион к операции — выяснил, где хранятся экзаменационные билеты (в сейфе у завуча), узнал расписание уборщиц (кабинет директора проветривали по средам после обеда) и даже подкупил лаборантку Лиду пачкой "Кэмел", чтобы та "случайно" оставила ключ от учительской на столе.
В ночь перед математикой они с Борькой пробрались в школу через окно спортзала. Петя, дрожащими руками листая экзаменационные листы в кабинете завуча, фотографировал задания на отцовский "Зенит", а Борька стоял на «шухере», сжимая в руке огнетушитель — "на всякий случай". На обратном пути их чуть не поймал ночной сторож, но Борька, как в старые добрые времена, швырнул в него банку с краской и они сбежали через дыру в заборе.
Утром Петя, красноглазый от бессонницы, но с полными шпаргалками в ботинках, блестяще сдал все работы. Когда объявили результаты, даже отец не смог сдержать улыбки — в табеле стояли одни пятерки и всего три четверки по истории, немецкому и обществоведению.
С Борькой ситуация была сложнее. Его табель пестрел тройками, а по химии красовалась жирная двойка. Но тут в дело вступила бутылка армянского коньяка, "случайно" оставленная Борькиным отцом в учительской в день педсовета. Через неделю оценки "чудесным образом" исправились — химию пересдали на трояк, а в личном деле появилась запись: "Переведен в 10-й класс условно".
Последний звонок они встретили по-разному. Петя — в новом костюме, купленном отцом "за успехи в учебе", с гордо поднятой головой. Борька — в мятой рубашке, но с хитрой ухмылкой. Когда директор вручал Петьке похвальную грамоту, их взгляды встретились, и оба поняли — эта игра в примерных учеников была всего лишь передышкой.