— Ну что, поздравляю. Теперь у нас в семье есть бандит в подгузниках, — она ткнула ложкой в сторону Васи. — Надеюсь, хоть этот не будет людей убивать.
— Мам! — Аня толкнула ее локтем.
— Что "мам"? Вон у него уже взгляд как у отца! Хотя ему неделя только!
Петя стиснул зубы, но промолчал. Катя взяла его за руку под столом.
— Помнишь, как ты в детстве боялся, что у тебя не будет брата? — вдруг сказала Аня, нарезая хлеб.
— Ага, а потом ты родилась, и я пожалел, — Петя криво усмехнулся.
Галя грохнула кастрюлей на плиту:
— Зато теперь у Васи есть тётя, которая может его в тюрьме навещать.
Тишина. Только часы на стене громко тикали, отсчитывая секунды.
— Чайник закипел, — сказала наконец Катя, развязывая узел на свертке.
Галя разлила чай по стаканам, глядя на фотографию на стене — Михаил в профессорском пиджаке, она в праздничном платье, маленький Петя с бантом на груди. Все улыбались.
Вдруг — стук в дверь. Не звонок, а именно короткий, жесткий удар кулаком.
В тот момент, когда дверь с треском вылетела с петель, Петя уже держал "Макаров" в руке. Первым ввалился ОМОНовец в черной маске, за ним — дядя Коля, лицо серое, как пепел.
— Руки за голову! На пол!
Петя не думал. Тело среагировало само — рывок в сторону, выстрел в потолок. Штукатурка посыпалась на пол.
Катя вскрикнула за спиной. Вася захныкал в соседней комнате. Петя отшатнулся к окну, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле.
— Петь, бросай ствол! — дядя Коля сделал шаг вперед, пистолет дрожал в его руке. — Заканчивай дурака валять!
Петя оглянулся на окно — распахнутое, весенний ветер шевелит занавеску. Пятый этаж. Но в панике мозг выкинул старую картинку — Борькина квартира в хрущевке на втором этаже.
— Всё, свободен, — пробормотал он и прыгнул.
Первая секунда — восторг. Вторая — ужас, когда увидел, как быстро приближается асфальт.
Его крик оборвался глухим хрустом.
Тело шлепнулось в лужу у подъезда, как перезревший фрукт. Нога неестественно вывернулась, кровь тут же растеклась по воде, смешавшись с отражением облаков.
Наверху, в квартире, Катя орала что-то нечленораздельное. Дядя Коля высунулся из окна, посмотрел вниз, потом медленно перекрестился.
— Последний...
ОМОНовцы уже бежали вниз по лестнице, но было ясно — делать тут больше нечего.
Петя лежал на спине, глядя в небо. В глазах темнело, но он успел подумать, что облако над ним похоже на того самого плюшевого медведя, который стоял у него на шкафу в детстве.
Потом стало тихо.
Вася, проснувшийся от шума, заплакал ровно через минуту после того, как его отец перестал дышать. Катя, рыдая, прижала ребенка к груди, не понимая, как теперь объяснить ему, почему папа не придет.
А дядя Коля тем временем уже звонил начальству:
— Да, задержание... Нет, не получилось. Сам выпрыгнул, идиот. Досье закрывать будем?
На другом конце провода что-то пробормотали. Дядя Коля кивнул, хотя его никто не видел, и сунул трубку в карман.
— Всё, — сказал он Кате, даже не глядя на нее. — Проедете в отдел…показания дадите! ВСЕ!
— Петя! Петя! – Заверещала Галина, глядя в окно. – Ему всего двадцать два!!! ЧТО ВЫ НАДЕЛАЛИ!?
Милиционеры взяли Галину за руку и потащили к выходу под её истерические и невнятные крики.
2 часа спустя. Допросная.
В допросной сидела Катя с младенцем на руках и пустыми глазами, а напротив дядя Коля с сигаретой и досье.
— Я часто была на вечеринках «красных», - прошептала Катя, - дайте мне бумагу…много бумаги. Я вам напишу всё – от Петиных схем до ключевых лиц группировки…только дайте нам жить спокойно!
Коля молча вышел и через несколько минут принес стопку и пачку бумаги.
Катя сидела за столом, тупо уставившись в лист бумаги. Дрожащие пальцы сжимали ручку так сильно, что костяшки побелели. Вася тихо хныкал у нее на коленях, завернутый в поношенное одеяло.
Дядя Коля бросил перед ней пачку дешевых бланков и пепельницу. Дым от его "Космоса" вился сизой змейкой под лампой дневного света.
— Пиши, красавица. От начала и до конца. Каждый склад, каждую стрелку, всех поставщиков.
Катя медленно вывела первые буквы. Чернила размазались - ее руки были мокрыми от пота. Она писала как в трансе, временами останавливаясь, чтобы прижать к себе Васю.
"19 мая 1994. Квартира на Ленинском проспекте. Присутствовали: Лёха, Боррис (убит), Петр Дубов. Обсуждали поставки джинсов из Стамбула через..."
Рука дрогнула, оставив кляксу. Катя вспомнила тот вечер - как Петя смеялся, разливая самогон по стаканам, как Боря рассказывал похабные анекдоты. Теперь ни одного нет в живых, один в могиле, другой лежит в морге с переломанными костями.
— Не задерживайся, - хрипло сказал дядя Коля, стряхивая пепел на пол.
Катя продолжила, выводя ровные строчки своим учительским почерком (она ведь когда-то мечтала работать в школе). Каждая фамилия, каждая дата давались как нож под ребро.
"27 августа. Встреча с кооператором Сергеем В. в кафе "Весна". Передано 15 тысяч долларов за..."
Внезапно Вася громко заплакал. Катя машинально начала его укачивать, не прерывая письма. Слезы капали на бумагу, смешиваясь с чернилами, образуя фиолетовые разводы.
Дядя Коля наблюдал за ней с каменным лицом, лишь изредка поправляя пистолет в кобуре. В коридоре слышались шаги и обрывки радиопереговоров.
— Хороший был Петька…жаль его этот Борька утянул на дно.
Катя кивнула и продолжила писать. Ее почерк становился все небрежнее, буквы наползали друг на друга. Она выворачивала на бумагу всю грязь, которую так тщательно скрывали все эти годы.
Последнюю страницу она заканчивала уже в полной тишине. Даже Вася затих, утомленный долгим плачем. Дядя Коля взял исписанные листы, небрежно просмотрел и сунул в папку.
— Молодец. Теперь подпишись.
Катя дрожащей рукой вывела свою фамилию. В этот момент она вдруг поняла, что только что подписала смертный приговор десяткам людей. И самое страшное - ей было все равно.
Дядя Коля захлопнул папку и встал.
— Свободны. Но из города не уезжать.
Когда дверь за ним закрылась, Катя наконец разрыдалась, прижимая к груди Васю. Но это были не слезы раскаяния - просто нервная разрядка после долгого кошмара.
На следующий день Катя чувствовала неладное. Она собрала Петины деньги, продукты, одежду, документы, всё в один чемодан. Она отнесла Васю к Галине и Ане для безопасности.
— Если я пропаду…то воспользуйтесь чемоданом. – Пошептала Катя в слезах.
В тот же день провели облаву на «красных» - почти вся бригада и их поддельники были пойманы. Несколько кооператоров, бизнесменов, Лёха, 32 бригадира. Дядя Коля просчитался в одном – у «красных» были глаза повсюду.13 марта 1996.
Ваньганьковское кладбище встретило их серым небом и мокрым снегом. Гроб с Петей опускали в землю под монотонный голос священника. Галя стояла, сжав кулаки, Аня держала Васю, завернутого в черный шарф. Катя стояла чуть поодаль, в дешевом платке, лицо белое как мел.
— Земля ему пухом... — пробормотал кто-то сзади.
Когда церемония закончилась, люди стали расходиться. Галя с Аней пошли к автобусу, но Катя задержалась у могилы, поправляя венок с искусственными цветами.
— Кать, пошли! — крикнула Аня.
— Сейчас... — Катя махнула рукой.
Она не заметила, как из-за деревьев вышли трое. Двое в спортивных костюмах, третий — в кожанке, лицо перекошено злобой.
— Ну что, стерва, — один схватил ее за руку, — пописала на всех, теперь гуляешь?
Катя попыталась вырваться, но второй тут же зажал ей рот ладонью.
— Тише, сука, а то ребенка твоего тут же прирежем.
Ее потащили к роще, где стояла черная "семерка" с затемненными стеклами. Катя билась, царапалась, но сил не хватало.
— Лёха передал привет, — прошипел тот, что в кожанке, открывая багажник.
Она успела крикнуть, но звук заглушил хлопок двери. Двигатель заурчал, машина тронулась.
В последний момент Катя увидела, как из-за дерева выглянула Галя. Их глаза встретились. Катя успела шевельнуть губами:
— Вася...
Но багажник уже захлопнулся.
В тот же вечер Галя открыла чемодан, который оставила Катя. Пачки долларов, паспорта, ключи от какой-то квартиры. И записка:
"Если что — бегите в Омск. Там дядя Коля не найдет."
Аня заплакала, прижимая Васю к груди. Галя молча закрыла чемодан и посмотрела в окно. На улице снова пошел снег.
— Всю семью развалил, - прошипела Галина, - Петька…всё пустил под хвост! Все его друзья в могиле, а теперь и он там!
Квартиры Дубовых были проданы Галиной по дешевой цене кооператору-одиночке, а затем аэропорт…
Эпилог
Омск, Проспект Карла Маркса. 1 июля 2000.
В маленькой двушке на четвертом этаже пахло пирогами и свежей краской. Галя, поседевшая, с глубокими морщинами у глаз, помешивала борщ на плите. Из комнаты доносился смех — шестилетний Вася в солдатской пилотке, доставшейся неизвестно откуда, маршировал перед зеркалом, громко топая ботинками.
— Мама-Аня, смотри, я как папа! — крикнул он, изображая пистолет пальцами.
Аня, сидевшая за столом с кипой учебников, отвлеклась от конспектов. На стене над ней висел диплом Омского аграрного — красная корочка с золотыми буквами: «Анна Дубова, ветеринарный факультет, степень с отличием».
— Вась, тише, — улыбнулась она, — папа так не орал.
— А как?
— Молчал. Всегда.
Галя хмыкнула, снимая кастрюлю с огня:
— Молчал, пока не пришло время прыгать в окно.
Тишина. Вася нахмурился, не понимая, но быстро переключился на игрушечный танк. Аня перевела взгляд на окно — за ним расстилался район Омска, серый, но спокойный. Никаких черных «Волг», никаких криков за стенкой.
— Завтра на работу выходишь? — спросила Галя, разливая борщ по тарелкам.
— Да. В клинику на Ленина. Две собаки на прививки записаны.
— Небось, платят копейки.