Всё, что я нарисовал за всю свою взрослую жизнь, начиная со школьной скамьи, я тут же, по окончании рисунка, раздавал тем, кого нарисовал, или тем, кому понравился рисунок. Говорю я это вот к чему.
На фронте в дни блокады, когда нечего было есть и пить, некуда было писать письма (моя Балта была оккупирована немцами и румынами с первых дней войны), я рисовал между боями. Рисовал портреты бойцов и командиров, артиллеристов своего 334-го Краснознамённого артполка. Позже умение рисовать сыграло в моей судьбе очень большую роль[44].
Из «Отчёта о боевой деятельности 142 сд [за период] 1—10.02.42»:
«Противник продолжает занимать на переднем рубеже пассивную оборону, не проявляя активности живой силой, продолжая усовершенствовать свою оборону постройкой ДЗОТ, расчисткой траншей, ходов сообщения и установкой рогаток и фугасов под прикрытием артиллерийско-миномётного и ружейно-пулемётного огня».
Из «Отчёта о боевой деятельности подразделений 461 СП за первую половину февраля 1942 года»:
Противник «продолжает… оказывать сильное сопротивление огневой системой, которая расположена так, что вся открытая и закрытая местность простреливается всеми видами вооружения… Охрана переднего края ведётся передовыми постами наблюдения, патрулированием и отдельными ОТ, которые имеют тесную связь. Ведёт беспорядочный редкий ружейно-пулемётный огонь по обороне наших подразделений. Огонь усиливается при обнаружении групп или сигнала наблюдателя».
Стоял январь 1942 года. Надо было узнать, какие планы у врага: не собирается ли он напасть на нас? Если да, то когда? Так как артиллеристы несколько сильнее физически, чем пехота, командование дивизии решило послать в разведку артиллеристов, поддерживая разведчиков огнём батарей 1-го дивизиона. Начальником разведвзвода там был старший лейтенант Маркиянов[45]. Начальник политотдела дивизии собрал замполитов нашего полка на совещание и поставил вышеназванную задачу.
– Кто пойдёт в разведку? – спросил он нас.
Все подняли руки. Поднял руку и я.
Перед этим походом я написал заявление в партбюро 334-го крап: «Иду в разведку боем. Прошу считать меня коммунистом. Кандидат в члены ВКП(б) с первых дней войны». В моём партбилете записано: «Член КПСС с января 1942 года». Рекомендовали меня в члены партии коммунисты: батальонный комиссар Чистяков Сергей Яковлевич, старший политрук Кривоконь, политрук Киносьян Рафаил и комсомольское бюро полка.
Нас готовили: три дня вместе с бойцами держали в землянках на усиленном сухом пайке. Всего двадцать шесть человек вместе с Маркияновым. Меня назначили его заместителем по политической части.
Стоял морозный январь – Рождество, ночь с 9 на 10 января. Обувались в валенки, но для меня их не нашлось (нога большого размера – 46-го). Решили идти по льду озера Лемболовского, откуда враг не ждал неприятности. Наблюдатели с ПНП доложили, что на берегу врага – колючая проволока «в три кола». Поэтому мы взяли мало ножниц для порезки проволочного заграждения. Отряд разбили на два отделения, из которых одним командовать было приказано мне, а другим – Маркиянову. Тянули провод телефонной связи. По достижении вражеского берега и ликвидации проволочного заграждения, перед сеткой нас должен был поддержать огонь батарей 1-го дивизиона.
Озеро прошли. Была морозная ночь, темно, звёздно. Шли молча. Дошли. Залегли у проволочного заграждения в кустах лозняка («шелюги», из которой плетут кошёлки). Осмотрелись. Ба! Кроме заграждения «в три кола» за ним в лёд ещё с осени была впаяна спираль «Бруно», для которой нужны были дополнительные ножницы. Число же ножниц у нас было рассчитано на проход проволоки только «в три кола».
Из «Отчёта о боевых действиях 142 сд [за] 1—10.02.42 г.» (эти сведения стали одним из результатов данной разведки):
«…От устья р. Вииси-Иоки (0052) к отметке 49,5 (0051) по льду озера Лемболовское установлены рогатки и подвешены на кольях спирали «Бруно». Фугасы натяжного действия противника устанавливаются с двумя нитями по верху и по низу, считая, что если нижняя нить запорошена, будет действовать верхняя».
Не хватило метров двадцать пять телефонного провода до берега. Корректировать огонь батарей приходилось бы, находясь на льду, что небезопасно. Как быть? Маркиянов этот вопрос задал командиру дивизиона Гришину и комиссару Гордееву. Последовал ответ: «Отойти на исходную позицию» – то есть не начинать разведку боем. Неудача. Последовала команда:
– Отойти на свой берег!
Все лежали в кустах лозняка. Последовала команда к отходу назад. Команду передавали тихо, из уст в уста. Все двинулись в сторону своего берега. Предстояло пройти метров 500. В это время среди нас кто-то выстрелил из винтовки (карабина). Кто стрелял? Неизвестно. Враг вёл неприцельный огонь, изредка освещал ракетами передний край фронта. Вдруг освещение усилилось и пулемётные очереди участились. Неужели нас обнаружили? Началась паника.
«Ай! Санинструктор!» – раздавались крики раненых. Свистели пролетающие вражеские пули. «Не моя! Не моя!» – мигало в голове сознание.
А вот и родной берег. Проверили состав простым подсчётом: 25 человек! А где же 26-й? Кого нет? Выяснили, что нет рядового Буданова, разведчика…[46] Значит, он – самострел, оставшийся в кустах на вражеском берегу, так как при отходе на лёд никто не падал, а если, будучи раненым, и падал, его подбирали и тащили. Буданов был в валенках, мог свободно вынуть ногу из одного из них и нажать курок карабина (в те дни автоматами, из-за нехватки, были вооружены лишь командиры-разведчики). Да… Слабак Буданов, паникёр, самострел…
Послали двоих бойцов за ним, но они, пройдя несколько метров по льду, убедились, что добраться до вражеского берега невозможно. Враг нас заметил при отходе. Среди полученных белых маскхалатов были и бело-жёлтые, более заметные в темноте на фоне снега, укрывшего ровным слоем лёд озера. Противник «проснулся», усилил освещение переднего края ракетами и повёл неприцельный пулемётный огонь по озёрной ледяной, заснеженной глади. И разведчикам поэтому не удалось дойти до вражеского берега озера, где мы было залегли у «спирали Бруно» и от которой отступали. Поступила команда – прекратить поиск Буданова…
Так неудачной оказалась «разведка боем».
Из «Отчёта о боевых действиях 334 крап с 28.1. по 28.2.42 г.»:
«…группа не выполнила задачу (захват пленного. – А. М.) из-за нераспорядительности возглавлявшего разведку старшего лейтенанта Маркиянова».
На следующий день в разведку ходила группа из восьми человек во главе со старшим сержантом Скуратовым, но уже не по озеру, а по суше. И тоже неудачно. Их противник обнаружил преждевременно. Завязался бой. Группа отошла, но с убитым командиром, доставленным разведчиками на маскхалате.
Из «Отчёта о боевой деятельности 334 крап за 1[-ю] декаду февраля (с 28.1. по 8.2.42 г.)» – о разведке, в которой погиб Скуратов:
«…Разведка была выслана с 2 на 3.2.42 года в составе 10 чел[овек] под руководством командира взвода управления 1-й батареи старшего сержанта Скуратова. Задача разведки – захват пленного и уничтожение пулемёта на высоте 74,8… Во время резки проволоки противником была выпущена красная ракета в направлении разведки, но никаких действий предпринято не было. После окончания прохода финнами была выпущена белая осветительная ракета, и по разведке был открыт пулемётный огонь с района высоты 74,8. Первой пулемётной очередью был убит старший сержант Скуратов.
Руководство разведкой принял младший сержант Краев, отошедший на 100 мет[ров] влево для прикрытия отхода разведки. При попытке вынести тело Скуратова был ранен сержант Колесников. Во время действия и отхода разведки кроме Скуратова был убит старший сержант Бабурин и ранены красноармейцы Рыжков и Чибаков. Задача разведкой не выполнена».
Из «Отчёта о боевых действиях частей 142 КрСД за период [с] 20 по 28 февраля 42 г.»:
«…Наша боевая деятельность в основном выражалась в действиях разведгрупп, истребителей и ведении систематического наблюдения за действиями противника… Истребители своим метким огнём, особенно на участке 946 сп, достаточно серьёзно беспокоят противника и наносят ему большое поражение в живой силе».
Появился приказ Главкома № 055 «Смерть за смерть, кровь за кровь». Согласно этому приказу, желающие добровольно отправлялись в окопы пехотных подразделений, утром (до рассвета) залегали где-либо в укрытие на переднем крае, выслеживали врага и из личного оружия убивали его. Снайперских винтовок не было. За убитого врага выдавали 100 граммов спирта. Чтобы получить эту награду, нужно было взять справку из пехотного подразделения.
Из приказа по 334-му ап от 14.02.1942 г.:
«Командир полка приказал:
1. Командирам батарей, находящимся на ПНП, или командирам взводов управлений, контролировать работу истребителей.
2. Вести строгий учёт истребления живой силы пр[отивни]ка и истребителей, считать фактически убитым пр[отивни]ка тогда, когда ясно виден труп, лежащий продолжительное время. В журнале учёта записывать командиров, контролировавших факты истребления.