Опытные участки продемонстрировали, что растения не могли быстро восстановить структуру почвы, ухудшились её физические и химические свойства (рыхлость, водопроницаемость, газообмен с атмосферой, усилилось закисание и вероятность коркообразования и др.), она требовала заметно более тщательной обработки, а урожаи были стихийны и низки. Растительный покров распределялся волнообразно – растения нормально развивались там, где под новым пахотным слоем находились остатки прежнего дернового горизонта. Причина – оторванная от жизни и потребностей растений теория. – А. М.)
Из диссертации К.И. Балтяна:
«Тем самым установлено, что пахотным слоем на участках плантажа является не рудяковый горизонт, а смесь всех горизонтов, в которой около половины или больше половины составляет дерновый горизонт». «Теория плодородия рудякового горизонта не нашла своего осуществления в опыте по плантажу почвы на участке „Щапово“». «В основе опытов по коренной переделке дерново-подзолистых почв до сих пор лежат, по нашему мнению, неверные теория плодородия рудякового горизонта и метод проведения опыта».
И вывод: «Коренная переделка дерново-подзолистых почв по методу акад. В.П. Бушинского при теории и практике, существующих на опытном участке „Щапово“, по нашему мнению, не являются основой повышения эффективного плодородия дерново-подзолистой почвы» (С. 160, 161, 163, 164).
Защита состоялась на объединённом Учёном совете Агрономического факультета и факультета Агрохимии и почвоведения ТСХА. Официальные оппоненты – доктор сельскохозяйственных наук Б.Ф. Петров и кандидат сельскохозяйственных наук А.П. Шурыгин. Отзыв на диссертацию дал академик ВАСХНИЛ И.В. Якушкин за семь дней до защиты. Длилась защита три дня, с 12 по 14 июня 1950 года. Накануне состоялось заседание парткомиссии. Помню, в первый день шёл ливень, на защиту я ехал на такси. Защита началась не сразу. Объявили, что диссертант задерживается – ведёт «мирные переговоры» с научным руководителем (должна была начаться в 16.30).
Наконец, защита началась. В зале Большой физической аудитории («Большой физичке») присутствовало более 600 человек. Мне полчаса задавали вопросы (более 100), я их разбил на две группы: 1) ставящие задачей выявить достоинство защищающегося (диссертант пошёл против научного руководителя, известного человека, может, не всё в порядке с диссертантом? не является ли это «предательством»?); и 2) по существу вопроса диссертации.
– Я остановлюсь на второй группе, – начал я.
Уже в конце я сказал, что К. Маркс, не будучи почвоведом, ссылался на специалистов-современников: Теера, Либиха, английского инженера Мортона.
– Об этом хорошо написал член-корреспондент АН СССР А.М. Криницкий в статье «Работа К. Маркса над вопросами естествознания (сообщения по неопубликованным материалам)», в № 1 за 1948 год. В статье сказано, что из подпочвы можно сделать почву, если вложить капитал. Но «свобода воли со знанием дела», сказал Ф. Энгельс.
После такого ответа председатель, профессор Всеволод Столетов поставил на голосование, чтобы прекратить ответы на вопросы, так как диссертант подготовлен хорошо. Все «за». Заседание Совета продолжалось.
В рамках дискуссии выступило двадцать три человека. Зал поддерживал аспиранта, в президиум поступила записка: «Держитесь мужественно, нет сомнения в Вашей правоте. Наглядно видно всё презренное окружение Бушинского». Подпись от Михаила Ивановича Горохова. Выступали, как я уже говорил, и люди, знавшие меня по блокаде, отвечая тем самым на «первую группу вопросов».
В конце защиты (вечером 14-го) объявили итоги тайного голосования: «за» – 42, «против» – 9 человек. На «Малом» совете: за – 38, против – 8. Когда счётная комиссия (В.И. Виткевич, Гунар и др.) объявила итоги, присутствовавшие ринулись вперёд, в президиум, ко мне, чтобы лично пожать руку, прикоснуться к руке, голове, плечу и поздравить с успехом. Среди них были академик П.Н. Константинов, декан В.В. Вильямс, профессор М.Г. Чижевский.
Обо всём этом писали журнал «Почвоведение» (№ 10 за 1950 год), газета «Социалистическое земледелие» (от 4 августа) и «Литературная газета» (за 10 октября того же года, передовица называлась «Растить молодые силы науки»), журнал «Большевик» (статья Ю. Жукова «О критике в науке», № 21 за 1952 г.).
После защиты меня оставили в Почвенном институте АН СССР, где я проработал до 1958 года.
…Перипетии работы над темой, возникший на почве научных разногласий конфликт с научным руководителем и его окружением и саму защиту дед описал в стихотворной форме, на манер «Песни о вещем Олеге» А.С. Пушкина.
ПЕСНЬ БЕЗ ПОДДЕЛКИ О «КОРЕННОЙ ПЕРЕДЕЛКЕ»
Песнь о Бушинском воспевается
В стиле Пушкина с содержанием новым —
О глине, которая называется
«Горизонтом рудяковым»,
Об одной теории смешной,
Называемой «переделкой коренной».
А впрочем, вы можете разобраться сами,
Какими он занимался чудесами.
Как ныне Бушинский собрал себе рать
Для подвигов славных и смелых.
«Ведь предки, – он молвил, – и землю пахать,
Как видно, совсем не умели.
Залог урожая таится в глубинах,
Мы будем до метра пахать для почина.
Плантажным плужищем мы вывернем глину,
Хоть пашет для нашей идеи он мелко.
А всю эту, в общем и целом, картину
Решил я назвать „коренной переделкой“».
И все подтвердили кивком головы:
«Великое дело задумали Вы».
«А кстати, придётся вам всем записать, —
Добавил он, сдвинувши брови, —
Что глину не глиной именовать,
А так: „горизонт рудяковый“».
Ликует Бушинский и славою пьян.
В ту пору пришёл в аспиранты Балтян.
Вот в Щапово едет Бушинский в авто.
С ним Алов, и Чёрный, и Гитман.
И видят: лопатой Балтян на плато
Копает размеренным ритмом.
Фигура как в статуях древнеафинских.
И вот подъезжает к Балтяну Бушинский.
«Скажи мне, Балтян, что ты грустный такой?
Что тело твоё почернело?
Я вижу, с лопатой тебе нелегко,
А как с диссертацией дело?
Не бойся, открой свои мысли правдиво,
В награду ты в будущем станешь счастливым».
«Не мне Вас бояться с лопатой в руках,
Исследуя почву и глину,
Пять лет под огнём я провёл на фронтах,
Пока не дошёл до Берлина.
Я истине с раннего детства служу,
А мысли свои я сейчас изложу.
Запомните ныне мои Вы слова,
Проверьте мои все таблицы.
На глине не хочет расти ни трава,
Ни рожь, ни овёс, ни пшеница.
Три года провёл я в упорных трудах
И вижу я Вашей теории крах!»
«Так вот где таились, – Бушинский вскричал, —
Крамольные мысли о глине!»
Но он не имел ни коня, ни меча,
Сидел он на автомашине.
Шофёр по асфальту даёт полный газ,
Бушинский в уме составляет приказ.
«Изгнать, растереть, растоптать, раскромсать,
Терпеть не могу возражений!
Со мной заодно моя верная рать,
Досель я не знал поражений!!!»
И грозным приказом был изгнан Балтян,
Увидевший в глине какой-то изъян.
Пирует Бушинский с дружиной своей,
С ним Чёрный, и Гитман, и Алов.
Не слышно бряцанья щитов и мечей,
Зато разговоров немало.
Они вспоминают, какие проделки
Свершали они в «коренной переделке».
«А где этот самый громило Балтян? —
Припомнил в раздумье Бушинский.
– Такой же ли он и досель критикан,
Как враг мой, профессор Качинский?»
И внемлет ответу: «Он жив и здоров,
И будто бы даже к защите готов!»
Шумит и клокочет наполненный зал.
То плещет в ладоши, то смолкнет.
Три дня напряжённо Балтян защищал
Уверенно, смело и колко.
Поникла и пала Бушинского рать,
Никто не успел с поля боя удрать.
На тризне плачевной не плакал никто,
Ни воплей, ни жалобных песен.
Никто не принёс ни венков, ни цветов,
Никто не убавился в весе.
И вспомнили только, какие проделки
Бушинский творил с «коренной переделкой».
Биографические справки на упомянутых в тексте воспоминаний воинов(составлены А.В. Марчуковым)
Коренная упряжка: конь «Злой» и кобыла «Искра»
Гришин Василий Николаевич, 1907 г. р. В Красной армии с 1929 г. Участник Советско-финляндской войны, командовал огневым взводом 49-го артиллерийского полка (ап) 49-й стрелковой дивизии (сд), старший лейтенант. В 334-м ап с июля 1940 г. Участник Великой Отечественной войны с 22.06.41 г., был командиром взвода, старшим адъютантом (с декабря 1941 г.) и начальником штаба дивизиона (с февраля 1942 г.), командиром батареи. Капитан. На Ленинградском фронте воевал по сентябрь 1942 г. После окончания Артиллерийских курсов усовершенствования командного состава (АКУКС) сражался на Северо-Западном, Центральном и 1-м Украинском фронтах. Был командиром дивизиона и начальником штаба 3-го воздушно-десантного артполка (2-й гвардейской воздушно-десантной дивизии), затем заместителем командира 296-го ап (138-й сд) и 295-го гаубичного артполка (гап) (213 и 138-й сд). Победу встретил майором. В запас вышел в 1948 г. в звании подполковника. Награждён орденами Александра Невского, Отечественной войны 2-й ст., Красной Звезды (дважды), медалями.
Из документов:
Как начальник штаба 3-го вдап отличился при форсировании Днепра (1943 г.). Несмотря на бомбёжку и обстрел, полк переправился «без потерь матчасти и личного состава». После переправы Гришин «лично участвовал при выводке батарей на прямую наводку, в результате чего все контратаки были отбиты с большими для него потерями».