Размышления касались вопросов мелиорации, полива и механической обработки почв, борьбы с сорняками нехимическими средствами (в частности, паровой обработкой почвы), применения удобрений (в том числе самого универсального и экологически безопасного – навоза). И красной нитью через все размышления проходила та простая, но столь часто забываемая «ответственными лицами» истина, что развитие хозяйства (в данном случае сельского) должно вестись при сохранении экологии. «Избавить земледелие от гербицидов, ядохимикатов, сохранив птиц, зверей», насекомых, а также микроорганизмы и беспозвоночных – этих главных создателей плодородия почв.
Рассматривал дед и перспективы реализации «Продовольственной программы», проблемы внедрения достижений агрономической науки и техники в производство и вопрос о том месте, которое в этой цепочке должно занимать Министерство сельского хозяйства и прочие административные структуры (причём сравнивая ситуацию с опытом других стран, в частности Канады, ФРГ и США).
И немало места среди записей занимают раздумья о том положении, в котором сельское хозяйство и сельскохозяйственная наука пребывали прежде, и в первую очередь – о «лысенковщине», борьбе «лысенковцев» с «генетиками».
Присутствуют в дневниках и размышления о текущем моменте (периода «поздней перестройки»), в том числе связанные с положением дел на селе. Отголоски общественно-политической жизни перестроечного периода, становившейся всё более бурной, не могли не попасть на страницы дедовых дневников. О том, что он глубоко переживал за то, что происходило в советском сельском хозяйстве и стране в целом, свидетельствует небольшая зарисовка, отложившаяся в воспоминаниях. Записана она была 26 апреля 1989 г., очевидно, событие произошло незадолго до этого.
«Волосы на голове за три месяца отрастают, как известно, сильно. Причёска превращается в «молодёжную». Вот с такой «молодёжной» головой появился в приёмной парикмахерской 74-летний гражданин. В его седой голове ещё с утра созрел план: поехать в ВНИИГиМ не к 16-ти, когда начнётся партсобрание, а на час раньше, чтобы успеть подстричься в парикмахерской, что вблизи ВНИИГиМ, на Большой Академической улице, у остановки «Лихоборские бугры».
Увидев очередь из восьми человек к двум мастерам, вошедший, разумеется, забеспокоился, не опоздает ли он на партсобрание, если решит дождаться очереди.
– Как вы считаете, – обратился он к последнему, за которым занял очередь, – успею ли я подстричься до начала партсобрания, намеченного на 16.00 во ВНИИГиМ?
– Нет, не успеете, – ответил тот ему. – Сейчас 15.00, а вы – третий в очереди к мастеру. Впрочем, я вам уступлю свою очередь.
– Спасибо, большое спасибо, – сказал старик, встав со стула, чтобы быть поближе ко входу в зал. – Неудобно запаздывать на партсобрание.
Но внешность у него была такой, что привлекала внимание: рост больше 185 сантиметров, вес килограммов 140, широкоплечий, с выпирающим из пиджака брюхом, ботинки 48-го размера.
– А разве таким, как вы, обязательно посещать партсобрания? Видать, пенсионер, сидел бы дома, – сказал один из очередников, лет на десять моложе, ниже ростом и раза в два меньше весом, смуглолицый, видать, курящий, злоупотребляющий спиртными напитками, «алкаш».
– Да нет, нельзя опаздывать. Ведь член партии с января 1942 года. Перед боем писал: «Иду в бой, считайте меня коммунистом». Вернулся живым, получил партбилет. 47 лет стажа. К тому же доктор сельскохозяйственных наук, моё присутствие на партсобрании, возможно, поможет молодым коммунистам в решении злободневных вопросов агропрома. Ведь «Продовольственную программу»[82] решать нужно ускоренно.
– Что? А что вы сделали с сельским хозяйством? Запустили его до крайности, что и поднять-то невозможно, – возразил очередник. – К тому же сам наел какое пузо. Уничтожать таких надо, – решительно заявил он.
– Какой вы жестокий. А вы между тем не видите, на каких ногах я стою. Если подниму штанины, вы сжалитесь надо мной и извинитесь. Ведь обе ноги ленинградской блокадой 1941–1943 годов поражены, поморожены, побиты осколками мин. Сине-чёрные.
– Я сам воевал, у самого осколок в лёгких под лопаткой. Дак что, снимать мне рубаху и показывать затянувшуюся рубцом рану? – ответил тот, убавив несколько свой гнев. – У самого есть ордена и медали, да не ношу. А вы – с колодочками ходите, бездельники, толстяки.
– Но вы ведь курите, поэтому худой, тощий, а я не курю.
– Да, я с 1925 года рождения, моложе, курю, пью водку и дружу с женщинами. А вы, видать, уже ни к чему не способны, – ответил тот, и тут же его пригласили в зал.
Вошёл в зал и толстяк. На этом и окончился разговор в приёмной парикмахерской. Но он не окончен. Его следует продолжить в народе. Выяснить, кто есть кто, кого следует винить за провал в сельском хозяйстве».
…Что бы он сказал, если бы узнал, что случилось с народным хозяйством страны в 1990-е – 2000-е? Да, в советские годы были недочёты, ошибки (порой крупные), идеологизация, при которой господствовали разного рода политические догмы и выраставшие из них псевдонаучные теории, шедшие наперекор жизни и здравому смыслу. Но само хозяйство жило! Существовало! Развивалось! Его надо было изменять и улучшать. А вместо этого его разрушили – ради наживы и других идеологических догм. Уничтожили во имя «интеграции в мировую экономику и мировое сообщество». Отдав всё на откуп «рынка», который «всё расставит на свои места». Он и расставил – на радость кучке доморощенных богачей, либерально-рыночных идеологов и закордонных недругов-конкурентов.
И поросли бурьяном поля. Обезлюдело село. Как в годы войны.
А война тоже постучалась в двери. Помнится, как поражён был дед, увидев в 1991 году (в дни «путча») на московских улицах танки. Как тяжело ему было осознавать, что в Приднестровье, от которого до его малой родины рукой подать, в 1992 году начались бои. А что бы он сказал, узнав, что в начале XXI века Украину будут натравливать на Россию и разжигать ненависть против «Москвы» и русских? Что украинские националисты будут заживо сжигать людей в его, почти что родной, Одессе? Что марионеточное «украинское правительство» провозгласит фашистских прислужников героями и станет безжалостно бомбить и расстреливать из орудий, танков и реактивных систем мирные города и сёла Донбасса?
Главу об отечественном селе и сельском хозяйстве (как и о промышленности, науке, образовании, демографии, культуре и национальном достоинстве) постсоветского периода можно было бы назвать «На обломках». Над страной, над всеми жившими, живущими, и теми, кто ещё родится или мог бы родиться, совершили поистине «Коренную Переделку». Гораздо более масштабную, безжалостную и губительную, чем та, настоящая, которая чуть не случилась на рубеже 1940—1950-х (и то не от злонамеренности, а всего лишь от ошибок и личных мотивов). «Коренную переделку» не почв, а страны, народа, совести, души. Когда «пласты» народной жизни перевернули местами, «плодородный слой» оказался разрушен, а на том, что вывернули «из глубин», ничего путного не выросло, так как был он пуст и бесплоден.
Сколько нужно лет, чтобы «на глине» 1990-х, «нулевых» и «постнулевых» вновь затеплилась нормальная, правильная и достойная жизнь? Чтобы развивались промышленность и сельское хозяйство, наука и образование и чтобы ориентировались они на потребности и опыт своей страны? Чтобы народ не вымирал и не уезжал прочь, а на их место не завозили чужаков-иноплеменников? Чтобы люди могли уважать своё государство и власть, а власть уважала бы свой народ и заботилась о благе державы? Чтобы дети новоявленной «элиты» жили, учились и трудились не за границей, а в России? Чтобы культура и патриотизм были не пустым звуком, издаваемым властями при случае пару раз в год, а нормой жизни?
Станет ли она плодородной? Или неизбежно обратное «перепахивание»?
Вопросы, вопросы…
Но разве всё было зря? Жизнь и надежды поколений. Тяготы и лишения. Духовные взлёты и торжество творческого гения. Горькие отступления и защита Родины. Блокада Ленинграда с её голодом и холодом. Победный 1945-й и Прорыв в Космос. Созидательный труд, стремление вперёд и жизнь не для себя, а для народа и страны. Разве зря жили, трудились, воевали люди, в том числе те, что были вдруг выхвачены из небытия этими воспоминаниями? Простые люди, на которых держался, держится и будет держаться Мир?
Нет! Их жизнь и жизнь тех многих, кто по непостижимым для человека законам мироздания остался неизвестным для потомков, прошла не зря. Ибо их жизнь – по тем же самым мудрым законам – стала нашей. Как и наша жизнь когда-нибудь станет жизнью других людей. Тех, кто придёт после нас. И это налагает на нас огромную ответственность – быть достойными своих предков и передать потомкам не руины, а светлый и красивый мир.
Жизнь вечна. Вечная память тем, кто ушёл. И вечная слава!
Москва,
август 2013 – сентябрь 2014 г.
Приложения
Архивные материалы скупы. Цифры, географические названия, номера частей и соединений, технические характеристики, должностные и статистические сведения… Но за каждой цифрой, за каждой такой суховатой строчкой документов военной поры стоит чья-то жизнь, чья-то смерть, чей-то подвиг.
В документах, которые приведены ниже, говорится об организации боевой службы и содержании материальной части, подготовке к боям и взаимодействии с другими родами войск, о самом боевом пути 334-го Краснознамённого артиллерийского полка и 142-й Краснознамённой стрелковой дивизии (1941–1943). Бесценный, добытый кровью и потом опыт войны. Там же приводятся списки воинов полка, имевших на своём личном боевом счету уничтоженных солдат и офицеров противника, и список безвозвратных потерь 334-го артиллерийского полка. Может быть, читатель встретит фамилию своего отца, деда, прадеда или просто знакомого человека, узнает его на фотографиях, сможет уточнить его судьбу или установить личность. И вспомнит их с благодарностью и почтением. А заодно и тех, кто создавал и сберегал эти материалы для будущих поколений.