— Я придумала! К сексопатологу должны приходить не одиночки, а супружеские пары. Тебя, Володя, Сучков знает — значит, я должна пойти к нему на прием с Эриком. Мы придумаем себе легенду, и…
— Вот это было бы здорово! — оживился Эрик. — Я ни разу не был на приеме у сексопатолога — это, должно быть, страшно интересно… — глаза его заблестели, и я поняла, что он вспоминает все известные ему анекдоты на эту тему.
Володя уже был не рад, что предложил, хоть и в шутку, этот вариант. Лоб его перерезала вертикальная морщинка, и он заговорил с нами тем же тоном, каким приводил в чувство тревожных и истеричных пациенток.
— Если ты шутишь, Лида, то неудачно, а если говоришь всерьез, то, в лучшем случае, — не подумавши. Против этого я могу привести много доводов, но я приведу только один, главный. Разве кто-нибудь, увидев тебя с Эриком, сможет вас забыть? Вы будете слишком сильно отличаться от толпы, вызовете к себе чрезмерный интерес — и значит, навлечете на себя подозрения.
Он, конечно, был прав, хоть и не назвал вещи своими именами: Эрик был так непозволительно красив, что уже одно это было подозрительно. Мы с ним смотрелись хорошо… Так хорошо, что в приемной сексопатолога произвели бы фурор. Но вслух я сказала:
— Может, это было бы и к лучшему…
Но тут Володя взорвался:
— Из всех глупостей, которые ты готова сделать, это самая дурацкая!
Эрик удивленно на него посмотрел — и на губах его заиграла ироничная улыбка. Я никогда раньше и не представляла себе, что Володя может выйти из себя. Вот что значит ревность — он даже потерял чувство юмора! Как это там у Шекспира… «Зеленоглазое чудовище»? Я заглянула в Володины глаза — и так темные, они еще больше потемнели от гнева, стали почти черными, но не позеленели — и мягким тоном, как будто говорила с разбушевавшимся ребенком, сказала:
— Володя, успокойся, я ничего не собираюсь делать, но помечтать-то не запрещается! И к тому же сейчас это неактуально — Сучкова все равно, скорее всего, нет в Москве. На мой взгляд, санитар Витамин больше подходит на роль таинственного незнакомца — немолодой, высокий, волосы светло-русые с проседью, а голос пропитой…
— Или Кирилл Воронцов, — задумчиво проговорил Володя.
В дневнике сестры я нашла несколько записей, датированных 1985-м и началом 1986 года, о Кирилле. Они полностью подтверждали рассказ Вахтанга и давали пищу для размышлений.
Впрочем, о нем она писала далеко не так подробно, как, например, о солдатской матери Киреевой, к которой прониклась глубокой симпатией, — видно, она сама себе боялась признаться в своих чувствах.
«13 сент. (1985). Сегодня мне дали нового пациента. Можно сказать, сыграли на профессиональном любопытстве: «Такой сложный случай, никто, кроме тебя, Саша, не справится!». Вот так я получила восемнадцатого больного…
А чего там сложного — Кирилл Воронцов, молодой физик, в науке — гений, в коллективе — невыносим, в личной жизни — психопат. Полоснул себя бритвой по запястью на глазах у невесты, которая заявила, что желает подольше проверить свои чувства — чтобы доказать силу своих, наверное. Такое с ним уже не первый раз. Будем лечить.
19 сент. …И все-таки приятно, когда больные интеллигентны, когда с ними можно поговорить не только об их несчастьях. Кирилл В., например, знает столько интересного о наших физиках-диссидентах! Он вчера много рассказывал мне об академике Сахарове. Оказывается, у Андрея Дмитриевича не было в ФИАНе своего кабинета, и когда он включился в правозащитное движение, то гэбэшники заставили дирекцию института выделить ему кабинет — чтобы было куда ставить подслушивающую аппаратуру. Сахаров все равно предпочитал работать дома, а на его месте в комфортабельной обстановке двигал вперед науку его любимый ученик. Косолапов убил бы меня, если бы узнал, о чем мы говорим! Но я спокойна — когда мы беседовали, телефон на всякий случай отключили!»
Какая неосторожность, думала я, прочитав эти строки. Хуже даже — профессиональная ошибка. Она могла быть диссиденткой в душе, дома, на улице, с друзьями, наконец с коллегами — но не имела права вести такие разговоры с больным. Этим самым она не только уничтожала все барьеры между ними, поставив себя с ним на одну доску, но и попадала от него в зависимость.
Они как бы вдвоем вступали в заговор против всех. Кирилл только неделю в отделении, она еще не успела разобраться в его состоянии; он мог быть провокатором, но не это самое худшее: к сожалению, он с таким же успехом мог оказаться бредовым шизофреником, и тогда за ним потянется цепочка… Конечно, в 1985 году психиатр уже не отвечал за бред больного, как в тридцатые годы, когда психиатры раскрывали «заговоры», следуя бредовым построениям своих пациентов, и множество людей погибло именно из-за этого[8], но тем не менее у Александры могли возникнуть очень крупные неприятности.
«25. Сенина болеет, мне передали ее пациентов; бабушка Варя придумала себе новое развлечение: устроила себе ночью гипертонический приступ, так что даже я испугалась. Когда в три часа ночи, через пятнадцать минут после того, как уехал фельдшер, сделавший ей укол, у нее оказалось сто на семьдесят, я поняла, что теперь буду давать ей на ночь сильные транквилизаторы — она-то всегда выспится, а мне нужно за ночь восстанавливаться.
Кстати, о бессоннице. Медсестры мне жалуются, что К.В. ночью бродит по стационару, увеличила ему ночную дозу. Вчера приходила его невеста; милая девушка, но совсем его не понимает!
8 окт. Сегодня был бунт — клопиный бунт. Когда я пришла в отделение — как всегда, раньше всех, ко мне явилась делегация больных, возглавляемая Михаилом Карасевым, писателем, — они вежливо, но твердо попросили сделать что-нибудь с клопами, которые мучают их тела по ночам, когда души отдыхают, иначе… А что иначе? Дело, конечно, не в клопах. Просто на этой неделе уволился Валерий Павлович, их обожаемый психотерапевт, сотрудник Центра. Он не только психотерапевт, но и философ, а работа в нашем стационаре не оставляет ни времени, ни сил для размышлений.
Они с Богоявленской не сошлись из-за лишнего библиотечного дня — но на самом деле, наверное, конфликт лежит глубже.
Меня спас К.В. Случайно заглянув ко мне в ординаторскую, он решительно встал на мою сторону и помог мне продержаться до прихода подкрепления в лице заведующего. Как жалко, что такому хорошему парню так не везет в жизни!
18 (окт 1985). Сегодня большая выписка… Уходит и В.; с девушкой я его помирила, на работе конфликт улажен… Я к нему привыкла — мне без него будет тоскливо…
18 ноя. (Ровно за год до ее смерти!) Приходил К.В. - в полном раздрызге. С Соней, невестой, он рассорился навек. Мы проговорили до пол-одиннадцатого.
21. Я, наверное, идиотка. Я обещала Кириллу поговорить с Соней — и поговорила. Соня — милая девушка, но недалекая. Разговор, как я и предполагала, оказался бесполезным. Она такого про К.В. порассказала! Почему умные мужчины влюбляются в глупышек? Впрочем, о чем я, уродина, думаю?
… 29 ноя. Обычный день в стационаре — но сегодня все было так хорошо! Выписывалась Анна Иванько, в блестящем состоянии — в ней не узнать ту лахудру, которая поступила в стрессовый несколько недель назад. Когда я прощалась с ней, то поняла, что как раз ради таких моментов стоит работать — ради них забываешь все неприятности и трудности. Вечером приходил К.В. с букетом цветов.
…среда, 11 (дек. 1985). Сегодня поссорилась с кузеном. Вахтанг приходил ко мне домой, запер бабку Варю в ее комнате и наговорил мне такого! Я его ненавижу!
Подумать только, он умудрился сказать, что я выставляю свое либидо напоказ всему стационару!
19 (дек. 1985). Сегодня у меня очень грустный день. Ко мне зашел В., и сердце у меня забилось — плохой признак! Но я взяла себя в руки и стала наблюдать. Увы, кажется, Вахтанг во многом прав.
25 дек. Говорят, на Западе в это время празднуют Рождество. А у нас в стационаре готовятся к Новому году…
Приходил К.В. Я думала, он хочет меня поздравить, а оказалось — ему нужно, чтобы я поговорила с его матерью. Речь идет о размене квартиры — мать уперлась и ни в какую не соглашается разъехаться. Я ответила ему неопределенно: ни да ни нет.
…15 янв. (1986) Сегодня опять приходил В. Он разобижен и начинает предъявлять претензии. Почему я не сделала того, что обещала? (Я ничего ему не обещала.) Когда я сказала, что ничего не обязана для него делать, то он устроил мне небольшую сцену. Кажется, девушка Соня во многом права: он стал со мной проявлять свой характер. Психопат есть психопат.
…13 февр. Опять приходил К.В., никак не может понять, что здесь ему ничего больше не обломится. Пусть ищет какую-нибудь другую дуреху, на которой будет паразитировать.
Но я-то хороша! Тоже мне Флоренс Найтингейл, у которой либидо вылезло наружу так, что всем кругом это заметно. Я думала, что полностью сублимировалась, что ни мужское внимание, ни секс, ни любовь — не та, что между человеком и партией, а настоящая — мне не нужны, а оказывается, я была о себе слишком высокого мнения. Вахтанг, к сожалению, прав, природу не обманешь. Хорошо, что он вовремя раскрыл мне глаза на себя. Наверное, он прав и в том, что мне надо по-настоящему влюбиться и завести себе любовника… Но где же возьмешь сейчас такого мужчину, который полюбит меня за красивую душу, закрыв глаза на короткую ногу? В любом случае, с В. у меня больше не будет никаких отношений».
— …Воронцов? — откликнулась я, выходя из раздумья. — Но он же и сейчас еще далеко не стар!
— Гриша сказал, что посетитель «скорее всего немолод». Так как он видел, скорее всего, только его силуэт, то этот вывод он сделал, исходя из впечатления об осанке — наверное, этот человек горбился, плечи были опущены… — рассуждал вслух Володя. — Твой сосед не мог заметить, например, морщинки на лице или седину.
Но ведь сутулость или хрипотца в голосе приходят не обязательно с наступлением старости. Они могут быть следствием тяжелых душевных переживаний или просто алкоголизма. Рост же человека — эта та константа, которая не меняется ни с течением времени, ни в зависимости от различных жизненных обстоятельств.