Бодро, но осторожно турки продвигались вперёд, обходя расставленные повсюду ловушки, пока не дошли до странной пещеры, которая всем своим видом не обещала путникам абсолютно ничего хорошего.
Это была относительно небольшая пещера, пол которой был блестящим, как будто смазанным жиром, и резко понижался в её глубине. Особенностью её было то, что все стены и пол сплошь были усеяны острыми резцами, которые подобно мелким, но очень острым собачьим клыкам высовывались отовсюду.
Соваться сюда сразу Абу Насир посчитал нецелесообразным и потому попытался найти путь, обходящий эту пещеру. Увы, все найденные им дороги, так или иначе, всё равно вели к ней. Это было похоже на насмешку.
Ход, по которому они дошли к пещере, разветвлялся на два боковых, что подобно загнутым назад бараньим рогам всё равно возвращал их в исходное положение. Делать было нечего, и они приняли решение идти вперёд. Но людей осталось всего восемь человек, и это ещё до вступления в бой с основным врагом.
Тяжело вздохнув, Абу Насир стал навешивать на своих людей всевозможные защитные заклинания. Да они и сами постарались задействовать все амулеты и умения, пытаясь защититься от предстоящих неприятностей.
Сам же Абу Насир обладал знаниями и умел применять заклинание «поступи лёгкого шага», которое стоило ему немалых усилий во времена обучения ему. Это была магия воздуха, которой он владел частично. Суть его заключалась в том, что, передвигаясь по поверхности, он не контактировал с ней. Тонкий слой воздуха изолировал его ногу и поверхность земли друг от друга, принимая на себя вес тела.
Абу Насир первым бесстрашно наступил на скользкий пол пещеры. Ничего не произошло. Подойдя к одному из торчащих шипов, словно рог единорога высовывавшихся из стены, он встал возле него.
– Вперёд, воины! И да поможет нам Аллах!
Но, как говорится в русской пословице: «На Бога надейся, а сам не плошай», так и тут всё оказалось целиком зависящим от магических умений и навыков каждого из воинов.
Первый ступивший заскользил по поверхности, но сумел остановиться, вслед за ним пошёл второй, потом третий. Четвёртый, пятый, шестой, седьмой, а восьмой, только наступив на скользкую поверхность, не смог удержаться и стал хвататься за торчащие вокруг шипы.
Ничего хорошего это не принесло ни ему, ни его товарищам. Он только резал в кровь руки и кричал от боли, пока не запнулся за один из небольших клыков и упал.
Пещера словно только этого и ждала, пол, и так круто понижавшийся, стал наклоняться ещё под большим углом, а его поверхность заблестела масляными разводами, которые резко начали выделяться отовсюду.
С диким криком упавший заскользил на выход, попутно сбивая с ног всех своих товарищей, и как не пытался остановить этот процесс Абу Насир, ничего не вышло. Воины, как кегли, сбиваемые шаром, падали на пол пещеры и скользили по нему, натыкаясь на острые клыки, раздирающие их плоть. И чем дальше они скользили, тем выше была их скорость.
Некоторые успевали уничтожить острые препятствия магией или оружием, некоторые пользовались защитными заклинаниями или действиями защитных амулетов. Но большинство воинов, скатываясь вниз, получала всё больше и больше ран, и пропадали в глубине пещеры.
Абу Насир смог спасти троих, затем, прыгнув в дыру окончания пещеры, сберёг ещё двух человек от мученической смерти. Трое же воинов, несмотря на его титанические усилия, всё равно погибли. Остальные получили ранения разной степени тяжести.
Ещё один умер чуть позже, и всего в отряде осталось только пятеро, вместе с ним самим. Это происшествие сильно разозлило высокопоставленного турецкого мага и он, закусив бороду, прорывался вперёд и, уже не сдерживаясь, уничтожал все обнаруживаемые им ловушки, пока не подошёл к стене, изображающей огромные ворота в пещеру, красиво изукрашенные тонкой резьбой.
На дверях во всей своей бесовской красе был изображён козлоногий Буджалуд. На его козлиных рогах держался венок из цветков суданской розы, а ниже пояса тело покрывало красочное одеяние, которое недвусмысленно бугрилось на том месте, где у этого потомка Пана находилось причинное место.
Всё остальные изображения на дверях были посвящены сценам из его бесовской жизни. По ним выходило, что он жил среди цветущих садов и лесов, прыгая по альпийским лугам и употребляя внутрь исключительно молодую травку. А после приёма пищи вступал в противоестественную связь с земными женщинами.
Поплевавшись на дверь, пятёрка выживших остановилась перед ними передохнуть. Абу Насир не собирался оставлять у себя в тылу врагов. Что его ждёт за дверями этого Магога, он не знал, но следовало попытаться договориться с другими отрядами или уничтожить их, в крайнем случае.
Мы возвратились назад и направились в ту сторону, куда ещё не сворачивали. Двигались мы довольно долго и штрек, по которому мы шли всё больше расширялся, становясь похожим на дорогу. Я стал невольно напрягаться: вот сейчас, сейчас должна выскочить кобыла. И как понести, понести… ёрш его идти.
Мне снова хотелось пить.
– Дайте воды!
– Пошёл на…, - был мне добрый ответ от моих подельников. – Нет воды.
– Тогда дайте мне вина, – не отставал я от них.
– А не пошёл бы ты на…, - последовал ответ от сурового воина или мага, который был правой рукой отца Адана. Все были злые и их истинное отношение ко мне, наконец, проявилось в полной мере. Меня же пробивало на шутки и смех. Не знаю, вроде не бухал и не курил, и вообще, меня ударила стена по голове, мне простительно. Но как же хочется пить.
Ладно, я пойду, злы вы, уйду я от вас, только надо бы подобрать момент, всё равно это добром не закончится, чувствует моё сердце или что другое, вроде седалища. Но где же обещанная лошадь?
Я чихнул и снова с помощью магии собрал немного воды со всех сторон, а собрав, выпил. Но привкус у воды был довольно странный, как у железа, словно в ней была частичка крови. Возможно, хотя вряд ли. Так недолго и вампиром стать.
В это время мы подошли к лестнице, ведущей вниз. Ничего особенно в ней не было. Узкая и довольно длинная лестница, освещённая магическими фонарями, подвешенными отцом Аданом, хорошо была видна почти до самого низа.
– Кто пойдёт первым? – оглядев своих воинов, задал риторический вопрос отец Адан.
Потеряв столько воинов и чувствуя на себе буравящие взгляды выживших, я не сомневался в выборе отца Адана. Вон ничуть не сомневался.
– Филин! Вперёд!
– Яволь, май хрен!
Что-то меня плющит сильно, ну, бывает. А может, это от страха? Впрочем, где наша не пропадала! Пора и вперёд, грудью, так сказать, на амбразуру. Где она, лови комиссарское тело!
Вступив на лестницу, я начал спускаться по ней, но с каждым шагом ступеньки становились всё короче и короче. Видя, что со мной ничего не происходит, вступили на лестницу и остальные воины.
Дойдя до середины лестницы, я не нашёл на что поставить ногу, потерял опору и просто ступил на еле видную ступеньку, тут же споткнулся и покатился кубарем вниз. Эхо от шума моего падения поднялось вверх, и тут из коридора, который мы прошли, послышался цокот копыт какого-то огромного создания.
Тут уж последний воин, который долго не хотел вступать на лестницу, быстрее вскочил на этот чёртовый эскалатор и понёсся на нём навстречу судьбе. А зря, ведь ему не довелось увидеть даже призрака, только лишь глумливое эхо буквы «ЫЫЫЫЫ» пронеслось в пространстве и затихло в стенах.
Я же кубарем несся вниз. Стены мелькали со скоростью калейдоскопа, пока я не приземлился на пол, словно птица, тормозя ластами, то есть ногами. Всё, я потерялся. Промчавшись по полу, с разбегу я уткнулся в дверь головой. Удар оказался не сильным, но чувствительным для моей и так раненой головы, и я благополучно потерял сознание.
В это время из гладкой поверхности бывшей лестницы начали появляться острые штыри и лезвия, натыкаясь на которые воины отца Адана гибли. Каждый пытался сбить острые препятствия заклинаниями и оружием, так же, как и в аналогичной ситуации поступали воины Абу Насира. Но этого практически не удавалось, и воины гибли. Живыми, скатившись с лестницы, остались всего четверо, включая отца Адана.
Придя в себя от пережитого, они поднялись на ноги и проследовали к воротам, которые во всём своём мрачном величии находились напротив. Лишь только вид неопрятной кучки, бывшей телом Эрнандо Гарсии, портил всю картину.
Ворота были другими, совсем не теми, что находились перед Абу Насиром, но рисунок, изображенный на них, был схожим. Всё та же дьявольская козлиная похабщина, да другие мерзости.
Отец Адан, угрюмо посмотрев на Филина, живого, но без сознания, подошёл к нему и наложил на голову руки, исцеляя и приводя в чувство.
Я очнулся, открыл глаза и поморщился от резкой боли.
– Дайте мне вина или воды, монсеньор.
– Видно судьба хранит тебя или она, наоборот, бережёт тебя, чтобы ты до конца исполнил свою миссию, кто знает! – мрачно заметил маг в ответ на мои слова и протянул флягу с лечебным питьём. Отхлебнув из неё два раза, я был вынужден вернуть её обратно.
Сэр Роберт Фрик каким-то образом смог добраться до той точки, ради которой и прилагались все усилия. Его люди, кроме четверых сопровождающих магов, погибли. Сам он выжил только чудом и с помощью могущественных талисманов. А дело было так.
Они долго плутали по коридорам и пещерам, теряя людей одного за другим. Кто-то провалился, кому-то на голову свалился камень, кто-то сошёл с ума, увидев в чёрном обсидиановом зеркале всех убитых врагов и сражаясь с ними, не отходя от зеркала. Всё это было нелепо и страшно. Но, всё же, он и четверо оставшихся воинов смогли дойти до ворот.
Ворота были расписаны различным дерьмом, но достаточно интересным. О некоторых вещах сэр Фрик раньше и не слышал, зато, увидев искусно вырезанные картинки, хорошо запомнил их. Может, когда и пригодится. Он привык запоминать любую гадость, надеясь применить её, когда понадобиться. И в этом он был самым настоящим англичанином.