е:
– Он все равно на тебе не женится, – качает головой в отрицании, – ты нищая и больше не вхожа в их круг, – кивает на Витю. – Счастья, – вздергивает бровь и обнажает зубы.
Больше он ничего не говорит. Разворачивается и просто уходит. Спускается вниз по ступеням, не используя лифт.
– Пойдем в дом, Лу, простудишься, – Витя отдирает меня от двери, а я… я чувствую, как падаю в пропасть.
Витя тянет меня в комнату. Его губы прилипают к моей шее, руки сдавливают тело и не дают пошевелиться.
Он оставляет на моей коже влажные следы от поцелуев, укладывая на кровать. Я смотрю в потолок и ничего не чувствую, я подавлена и разбита. В голове нет ни единой мысли. Все его действия проходят мимо меня.
– Давай, отпусти себя, Лу. Ты моя, – шепчет, а я каменею.
Он вдалбливается в мое тело, но оно на него не реагирует. Оно ни на что сейчас не реагирует. Сердце сжимается, я понимаю, что упустила что-то важное. Что-то, без чего я не могу представить свою дальнейшую жизнь. Кого-то…
Витя уезжает сразу же, только принимает душ. Ему кто-то звонит, и он снова спешит.
Киваю ему вслед, а как только за ним закрывается дверь, натягиваю пальто. Вдеваю босые ноги в длинные кожаные сапоги и еду на вокзал.
Я не могу закончить наше с Климом общение так. Не хочу рвать все на такой ноте. Он дорог мне. Он всегда был мне дорог. Как я без него справлюсь со всем, что на меня свалилось? Как? Стираю с лица слезы и вышмыгиваю из такси.
Шумный перрон встречает промозглым ветром. Я плутаю среди колонн и пролетающего мимо снега, но поездов нет. Только товарняки. Ни одного пассажирского.
Набираю Климу, но он сбрасывает. А потом и вовсе блокирует мой номер.
– Черт! – шиплю и ищу в контактах Саву.
Выбегаю из зала ожидания и звоню Рябине, он мне отвечает. Подтверждает, что посадил Клима на поезд час назад, и отключается.
Не знаю, как оказываюсь дома.
Утром я не хочу открывать глаза. Долго лежу в темноте и лишь к обеду нехотя разлепляю веки. В квартире тихо.
Перекатываюсь на бок и залипаю в окно. На улице пасмурно и, конечно же, холодно.
После четырех в дверь звонят. Когда я ее открываю, то срываюсь на радостный крик, он быстро смешивается со слезами.
Ромка стоит и смотрит на меня своими огромными глазищами. Рядом с ним та же женщина, что приходила сюда пару дней назад. Она ничего не говорит, просто разворачивается и уходит. Витя действительно все уладил…
Крепко прижимаю брата к себе, чувствуя ответные прикосновения.
– Прости меня, мой хороший. Я больше никогда и никому тебя не отдам. Ты мне веришь?
– Верю, – Рома стирает слезу, которая скатывается по его щечке, и крепко обнимает меня за шею.
Мы стоим так очень долго. Время словно замирает.
После разговоров и ужина я укладываю Рому спать. Сама же прячусь на балконе и срываю с пачки сигарет хрустящую пленку. Никогда не курила, но сейчас почему-то так захотелось. Говорят, сигареты помогают отвлечься. Врут, конечно же. Ничего кроме пагубной привычки они не дают, сигареты эти.
Делаю затяжку, за которой следует кашель. Телефон вздрагивает в моих руках, и я незамедлительно отвечаю на вызов. Это Витя. Он сообщает, что приехал, и просит спуститься к нему.
Накидываю куртку и спускаюсь на улицу. Витина машина стоит у соседнего подъезда. Не придаю этому значения и юркаю в салон.
– Привет, – он скользит по мне хищным взглядом, барабаня по рулю пальцами.
– Привет. Спасибо тебе, Ромка дома. Ты просто не представляешь…
– Брось, это незначительная мелочь. Луиза, я приехал, потому что нам нужно поговорить. Наша свадьба… нам придется отменить ее. Я должен жениться на другой, это вынужденная мера.
– Да… – киваю и хочу провалиться сквозь землю.
Кажется, я ничего уже не понимаю. Себя не понимаю. Я же люблю его. Или любила? Неужели Клим был прав?
– Не переживай. Это фиктивный брак. Лина мне не нужна. Я хочу быть только с тобой, – проводит ладонью по моей щеке. – Но ты должна помочь мне. Если ты будешь на моей стороне, у нас все получится.
– Я не знаю, Витя, я…
– Лу, я нужен тебе, – касается моей руки, говорит очень мягко и тихо, – Рому хотят усыновить, приличная и довольно состоятельная европейская семья. Они развели активную деятельность. Мне сказали, что, увидев мальчика, женщина с первого взгляда заявила, что это ее сын. Она будет бороться за него. А в связи с твоим шатким положением… Ты же не будешь жертвовать братом ради этой бесполезной вспышки гнева и глупой обиды? Я помогу тебе оформить опеку, если нужно, тоже стану опекуном. Но ты должна быть рядом, милая, понимаешь? Быть со мной по-настоящему.
– Чего ты хочешь?
– Все. Тебя в первую очередь.
– Ты предлагаешь мне стать любовницей?
– Любимой женщиной, Луиза. Брак – это просто формальность.
– Ты правда любишь меня? – смотрю на него во все глаза.
– Люблю. Я знаю, что у тебя были очень тесные отношения с моим братом.
– Мы…
– Знаю, милая. Но тебе не стоит с ним общаться. Он довел отца до срыва, мачеха второй день сидит на успокоительных, пока этот гаденыш отчаливает в столицу.
– Он…
– Луиза, – Витя не дает сказать, – просто знай, я еще ни к кому и никогда не испытывал то, что чувствую к тебе.
Он говорит это так эмоционально, что я не могу ему не поверить. Он здесь, со мной, он любит меня. Ведь я так этого хотела. Да, возможно, нам будет нелегко, но мы со всем справимся. Я со всем справлюсь.
Телефон в моих руках оживает. На дисплее красуется имя Клима, но, вопреки вчерашним терзаниям, я сбрасываю вызов и выключаю мобильный.
Чувствую Витины прикосновения и закрываю глаза. Я люблю его. И все делаю правильно. Правильно…
Западня.От него не сбежать
1
Я пришла за помощью, когда не было выбора, а угодила в настоящую западню…
Это страшно – прийти в логово зверя. Страшно просить помощи у того, кто считает тебя пустым местом. Тело будто говорит мне: «Беги, Луиза, беги отсюда как можно дальше». Но я намеренно отмахиваюсь от внутреннего голоса. У меня нет выбора, этот визит – вынужденная мера.
Вскидываю руку, поочередно собирая пальцы в кулак, выдыхаю, еле слышно касаясь костяшками деревянной поверхности. На стук это похоже отдаленно. Повторяю действие чуть громче и слышу заветное: «Войди».
– Здравствуй, Клим, – от волнения мой голос становится высоким и очень писклявым, – спасибо, что…
– Что? – бархатный и до дрожи волнующий баритон окутывает пространство кабинета. Мне кажется или я реально вижу, как он обволакивает это помещение?
– …что согласился встретиться, – прочищаю горло, но там по-прежнему сухо. Настоящая пустыня, не могу даже сглотнуть. Хочется пить.
Нервно разглаживаю ткань джинсов на бедрах. Я намеренно не надела платье, потому что шла на переговоры. Я хочу с ним диалога. Сейчас я не женщина. Сейчас я человек, который просит о помощи. У меня нет пола.
– Чего ты хочешь? – Клим огибает стол, присаживается на его край и убирает руки в карманы брюк.
Он высокий, с крепким, до идеальности проработанным в спортзале телом античного бога. Темно-бордовый костюм превосходно сидит на мужском теле, подчеркивая все его достоинства. А в расстегнутом вороте черной рубашки виднеется мощная шея. Встреть я его где-нибудь на улице случайно, точно бы не узнала. Теперь он другой. Клим Вяземский, мальчик из моего детства, парень, чувства которого я отвергла, потому что думала, что люблю другого. Люблю его брата. Тогда я искренне в это верила.
Лучшим решением будет уйти отсюда, не обострять тот ад, в котором я живу, но я должна довести начатое до конца. Если это поможет спасти жизнь брата, то я готова сделать все, что он мне сейчас скажет. Мне больше негде просить помощи.
– Рома опять вляпался… – начинаю еле слышно и переступаю с ноги на ногу.
– Мне это ни о чем не говорит, –он вальяжно приподнимает бровь, а я чувствую себя полной дурой. Ну да, это же не он постоянно вытаскивает моего брата из вечных передряг, и если до сегодняшнего момента я могла разобраться со всем этим сама, то теперь дело набрало обороты и поставило меня в тупик.
– Мне нужны деньги, Клим. Если я не заплачу до утра, его убьют. Ты же знаешь, Ромка глупый, импульсивный, но он единственный родной мне человек после смерти родителей…
– Не дави на жалость, Луиза, мне все равно на твои душевные травмы, хотя, знаешь… – Клим прищуривается. – Одна ночь, и я помогу тебе, – он кривит губы в хищном оскале. Чувствует свою вседозволенность.
– Ты же понимаешь, что после такого я никогда тебя не прощу? Никогда… – шепчу ему прямо в лицо, но разве ему есть до этого хоть какое-то дело? Он хочет унизить. И у него прекрасно получается.
– Я переживу, Лу-Лу, – Клим снисходительно улыбается, окидывает меня презрительным взглядом и подцепляет пальцами кулон. Да, я все еще его ношу, удивлен? Моя бровь непроизвольно ползет вверх. Он проворно ловит мой взгляд и срывает цепочку. Резко, без сожалений. Все, что у меня остается, – несколько красных отметин с узором плетения цепи.
– Сними уже эти безвкусные тряпки.
Он говорит это так обыденно, словно просит меня принести ему чашку кофе. Выпускает из захвата и делает шаг назад. Хищно наблюдает за каждым вдохом. Дает немного свободы, но я продолжаю задыхаться. Смотрю на него и не верю в то, что это происходит с нами.
Зачем он меня так назвал? Лу-Лу. Дурацкое прозвище из прошлого, из безобидного, счастливого прошлого, от упоминания о котором мое глупое сердце начинает биться чаще.
Клим прикладывает пальцы к небритому подбородку, прищуривается.
– Я совсем забыл, ты же спишь с моим братом. Некрасиво получается…
Он издевается. Я знала, знала, что Клим не сможет обойти Виктора стороной. Сглатываю, сцепляя пальцы тугим замком.
– Я…
– Ты его подстилка, я в курсе. Восемь лет в любовницах, все еще надеешься стать женой? – продолжает говорить все то, о чем я стараюсь не думать. Просто живу с этим вот уже восемь лет. Сплю с мужчиной, пресмыкаюсь перед ним, вру в глаза его жене, ненавижу себя за это, но никак не могу от него уйти. И не потому, что люблю, нет, теперь я в этом уверена. Просто он не позволяет мне этого сделать. Крепко держит за горло.