Впереди многочасовой перелет и неизвестность.
43
В Москве Денис забирает нас к себе. Временно. Но почему-то необходимо. Впервые в жизни стараюсь не вдаваться в подробности. Довериться кому-то сложно, но Клим никогда меня не обманывал и не сделает это сейчас. Я знаю. По крайней мере, очень хочу, чтобы было именно так.
У Соколова огромная двухуровневая квартира. Переступаю порог, расшнуровываю ботинки, вешаю куртку на поданные плечики. Кстати, здесь, в Москве, гораздо теплее. Нет такого ледяного ветра, как дома, да и вообще половина города еще ходит в кожаных куртках.
– Бросайте вещи, спальня наверху. Пожить придется либо вместе, либо Ромео кинет кости на диване в гостиной.
– Я за гостиную, – кивает Ромка.
– Супер, – Ден вытаскивает мобильный, – кухня зде…
Заглядываю в указанном направлении и даже не знаю, как реагировать. Там полнейший разгром. Будто кто-то специально разнес половину кухонного гарнитура. Причем работали явно топором.
– Коза мелкая, – шипит Соколов и кому-то звонит. – Ты там вкрай охренела? Откуда ключи?
Улыбаюсь. Потому что вот именно сейчас, в этот самый момент, вижу перед собой другого человека. Да, Соколов орет, матерится. Но нет в нем больше безразличия и высокомерия. Там страсть и вулкан эмоций, они зашкаливают, тянут его за собой. Эта девочка тянет его за собой. То, что это ее рук дело, и то, что разговаривает он именно с ней, теперь ясно как белый день.
Клим.
– Анатолий Сергеевич, – прикуриваю и выпускаю дым в сторону, – вы мне помощь предлагали. Ребят там прислать…
Он сам предлагал, а я больше не хочу действовать размеренно и аккуратно. Я хочу закончить это дерьмо прямо сейчас.
– Помню такое. Проблемы, Клим?
– Не больше чем обычно. Но дополнительные люди не помешают.
– Я тебя услышал. Жди гостей через сутки.
– Спасибо.
– Может, еще как-то помочь? Ты говори. У меня везде свои люди найдутся.
– Я думаю, что справлюсь сам.
Седой пару секунд молчит, но больше не настаивает. Сбрасываю вызов и убираю телефон во внутренний карман пиджака.
Следующие сутки ожидания даются крайне сложно. Рассчитываю время и звоню Лу уже по московскому времени. Она как раз только проснулась. Бегло рассказывает, как долетели, отвлекается на смех и историю с Деном. Слушаю ее, но мыслями нахожусь далеко. Если все сегодня пройдет по плану, я наконец-то завершу начатую мной так давно операцию. Я всегда хотел отомстить за отца. Когда узнал, что его смерть – дело рук отчима, впал в ярость. Моя работа достаточно развязала мне руки для того, чтобы расквитаться.
Мы еще на берегу обговорили с генералом это дело. Он дал добро, только отчим сдох своей смертью. Правда, оставил после себя Витюшу. Эта мелкая тварь наследила знатно. То, что он делал с Лу, не заслуживает прощения. И живым он тоже никому не нужен.
Убить его сразу не представлялось возможности. Его бизнес не мог попасть не в те руки. Я должен был сделать все красиво.
Контрольный пакет акций компании теперь мой. В этом деле все постарались по максимуму. Сейчас Витюша – просто балласт. Он это понимает, в глубине души точно. Просто не верит, что кто-то готов идти на крайние меры. Времена другие, только вот методы достижения цели в корне не изменились.
– Все в порядке? – вопрос Лу возвращает в реальность.
– Нормально. Просто устал.
– Ты мне не врешь?
– Я – и вру? – губы расплываются в улыбке.
– Ладно. Береги себя.
– Все будет хорошо. Не волнуйся.
Отключаюсь первым. Сейчас нет времени для сентиментальностей.
Вывести ее из игры нужно было раньше. Но, к своему стыду, несмотря на опыт, я слишком долго не мог понять, где она настоящая. Не хотел доламывать и так искалеченную психику, поэтому действовал осторожно. Ну почти.
Слишком долго ее ночной визит с просьбой о помощи казался мне подставным, а сама она лживой. Витька прекрасно ее выдрессировал. Она в любой момент могла дать заднюю. Не столько из разумных побуждений, сколько из-за вечного страха, в котором жила.
Сложно сохранять холодную голову, когда рядом та, от кого у тебя сносит крышу. Разумность тает на глазах.
Под утро заглядывает Матвей. Сообщает, что ребята Седого на месте.
– Отлично. Выдвигаемся.
Особняк Мельникова под завязку напичкан охраной. Снимаем всех четко. Аккуратно, без шума.
Ребята отрабатывают все на отлично. Матвей вырубает систему видеонаблюдения и уничтожает все носители и накопители.
Витька в доме. Кожей его чувствую. Заперся в кабинете, думает, что это ему поможет. Отстреливается. Ровно шесть выстрелов – и тишина. Патроны закончились. Какое-то время выжидаем.
Захожу внутрь один. Мне нужен тет-а-тет. Мельников стоит у окна, в руках ствол. На лице каменная маска, но я-то знаю, что он уже дал слабину. Силы неравны. Он это понимает.
Прохожу вдоль кабинета и опускаюсь на стул.
– Убери пукалку. Не страшно, – вытягиваю из пачки сигарету, втягивая носом запах табака. Кручу никотиновую дозу в руках. – У тебя все равно нет патронов.
– Пошел на *уй отсюда. И шестерок своих забери. Я позвоню губернатору и…
– Рябинину? Серьезно? Он уже списал тебя со счетов. Мы говорили с ним в тот день, когда твои быки поймали мальчишку. Ты, наверное, забыл, но я очень хорошо знаком с его сыном. Мы когда-то вместе учились. Вот в этом самом городе, – обвожу помещение взглядом. – Он-то и устроил нам встречу.
Поднимаюсь с кресла и подхожу к Мельникову вплотную. Выбиваю ТТ из его рук.
– Сядь, – давлю на плечо. – Я же твоими методами, Витенька, действую, твоими и нашего «любимого папочки», – передергиваю затвор, и патрон моментально летит в патронник. – Не дергайся. Иначе башку прострелю. И никто тебе не поможет.
– Ты мент, Вяземский, – скалится.
44
Не могу удержаться, чтобы не съездить ему по роже. Белые зубы пачкаются в крови.
– Рот закрой.
– Как думаешь, Седой обрадуется, когда узнает? Что он с тобой сделает? А с нашей общей маленькой шлюхой? Ее он пустит по кругу, я полагаю…
– Витя, Витя. Язык и мозг у тебя абсолютно не связаны.
Спускаю курок. Какое-то время смотрю на ровную дырку в Мельниковской башке. Запах пороха разгоняет по венам адреналин.
– Клим, ты охренел?
Матвей врывается сюда первым.
– Обставь все как убийство кем-нибудь из залетных, – пожимаю плечами.
– Ты слетаешь с катушек.
– Я работаю, – понижаю голос, – старший лейтенант Кузьмин, продуктивно и согласно приказу, – добавляю. – Его нужно было убрать. К тому же он про меня знал. Думаю, что слить ничего и никуда не успел. На понт брал.
– Ты подставляешься.
Не отвечаю. Еще пару секунд смотрю на хладный Витькин труп и выхожу на улицу.
Запрокидываю голову к небу. Рассвет. Вдыхаю холодный утренний воздух и отправляю сообщение о зачистке «наверх».
– Ты в своем уме? – Линёв рвет и мечет. – Любой из его окружения мог быть заряжен.
– Так понимаю, Кузьмин вам уже доложил? – прикуриваю сигарету и снимаю машину с сигнализации.
– Если он успел слить информацию кому-либо, ты первый положишь свою башку на плаху. Седой такого не простит.
– Переживу.
– Переживешь? Шесть лет наработок может спуститься в унитаз из-за твоей…
– Я понял. Не нужно орать.
У нас с Линёвым, несмотря на большую разницу в должности и звании, уже давно панибратские отношения. Раньше он еще как-то пытался меня осаживать, но потом то ли смирился, то ли проникся, хрен поймешь его.
– Сегодня же возвращаешься в штаб. Я вывожу тебя из операции по Седому.
– Я доведу это дело до конца, Артём Маркович.
– Теперь этим будет заниматься Матвей. Савченко рвет и мечет. Требует тебя на ковер. Богу молись, чтобы отделаться только выговором и выводом из операции.
– Я услышал.
– Самолет в семь. В Москве тебя встретят.
– Само собой.
Сажусь в машину и выбрасываю окурок. Кладу телефон в подстаканник и выкручиваю руль. Руки чешутся, как хочется начистить морду Кузьмину. Кто его тянул за язык? Какого хрена он слил наверх информацию о том, что Мельников меня раскрыл? Сука!
Раздраженно ударяю ладонями о руль.
В офисе первым делом заглядываю в кабинет Матвея.
– Утро доброе, – опускаюсь в кресло и закидываю ногу на ногу. – Какого?
– Ты про Линёва, как я понимаю? Клим, ты подставился и меня подставил. Если все это дойдет до Седого…
– Я повторяю, какого хрена, Матвей? Я думал, мы доверяем друг другу.
– Доверяем? Не уверен, что это хоть как-то может напоминать доверие. К тому же если операция завершится удачно…
– На лавры и медали потянуло?
– Меня готовили к этому делу четыре года. А ты влез в него по протежированию Артёма. Он лично к Савченко ходил.
– Месть? Как-то скудно.
– Справедливость. Ты же хотел нормальной жизни? Так вот, я дал тебе шанс ее начать. Без этого дерьма.
– Благодетель, – сжимаю руки в кулаки, – ладно. Удачи.
Изо всех сил перебарываю в себе желание не разбить его башку об стол.
В семь самолет отрывает шасси от взлетной полосы.
В Москву со всеми временными сдвигами я прилетаю в шесть вечера. Еду на конспиративную квартиру. Завтра с раннего утра мне нужно быть у Савченко.
В управление приходится приехать по форме. Честно говоря, отвык от нее за это время. Пиджачок явно сидит непривычно.
В приемной генерал-полковника Савченко душно. Милая и совсем юная лейтенант Вера семенит за дубовую дверь в кабинет Самого. Докладывает о моем приходе.
Когда девица вновь появляется в приемной, то сообщает, что я могу пройти.
Переступаю порог.
– Капитан Вяземский, – отдаю честь и жду распоряжения пройти вглубь кабинета.
– Вижу, Вяземский. Прощайся с погонами.
Генерал скалится и упирается тяжелым кулаком в поверхность стола.