— Я вполне способен сам о себе позаботиться.
— Да? Тогда как же получается, что ты варишь яйцо в течение целого часа и еще удивляешься, что оно не всмятку?
Джон Уинтерс захохотал, но потом вновь стал серьезным.
— Я знаю, что говорю, Лора. Лондон — твой дом, и я не вправе тебя увозить отсюда. Я найду кого-нибудь, кто позаботится о моем быте. Без этого не обойтись, ведь будет собственный дом.
И опять Лора испытала легкий шок.
— Какой дом?
— Тот, что мне дают вместе с работой. И прибавка к жалованью тоже приличная. Не будет проблем с деньгами. Я смогу все устроить.
— Нет, я поеду с тобой, — повторила она и быстро добавила: — К тому же я буду там поближе к Тиму.
Кажется, последние слова убедили отца больше, чем все остальное, сказанное ранее.
— Ты и твой брат, — хмыкнул он, — ты его будешь нянчить до старости. — Он снова затянулся трубкой. — Я с удовольствием покажу тебе тамошние торфяники, поросшие вереском. И как только ты узнаешь Йоркшир так, как знаю его я, забудешь Лондон.
Она с улыбкой кивнула. Ей бы такую уверенность. Может быть, у йоркширских болот, покрытых вереском, и есть свои прелести, но ничто не сможет заставить ее забыть Лондон! Концерты в Фестиваль-Холле, балет и оперу в «Ковент-Гарден», кинотеатры, театры, галереи…
Глава 2
Первый поверхностный взгляд на Эддлстоун, вернее, на то, что Лора смогла разглядеть сквозь пелену дождя, пока поезд подходил к вокзалу, подтвердил ее худшие опасения. Лондон, залитый осенним солнцем, был так прекрасен сегодня утром, когда она выезжала. Но дождь начался еще на равнинах Мидланда, а здесь лил как из ведра. Казалось, что он был неотъемлемой частью местной жизни, как и мрачные камни вдоль железнодорожного полотна.
Лора попыталась улыбаться при встрече с отцом. Тот выехал сюда на три недели раньше, и дочь сразу заметила перемену в его манерах и голосе.
— Ты выглядишь прекрасно, папа, — сказала она, обнимая его.
— Это все свежий воздух. — Отец ухмыльнулся, подхватил ее чемодан и направился к светло-голубому «форду».
— Я и не знала, что у тебя новая машина, — заметила Лора, когда они отъехали.
— Щедрость компании «Грэнтли». Знаешь, летает как ракета. Мы будем дома мгновенно.
Дома! Девушка тяжело вздохнула при этом слове, понимая, что в этом убогом городе, с его мрачными улочками и серым небом, ничто и никогда не сможет стать домом, все останется чужим. И ее захлестнула волна сожаления, она почувствовала себя несчастной. Надо было послушаться отца и остаться в Лондоне. Но совесть никогда бы не позволила ей так поступить.
— Посмотри сюда, дочка, — вывел ее из горестного раздумья голос отца, — год назад здесь был пустырь.
Глянув в окно, она увидела ряд домов из красного кирпича-сырца, осевших в мокрой грязи. Ни деревца, ни кустика, способного оживить пейзаж.
— И здесь мы будем жить? — Лора старалась не выказывать охватившего ее ужаса.
— Нет. Компания выделила нам дом в одном из старых районов.
Размокшая от грязи дорога кончилась, началась мощенная камнем, и сразу показался квартал с викторианскими домами. И вот они уже едут по Хай-стрит, мимо церкви, паба, кинотеатра и цепочки маленьких магазинчиков.
— Мы будем проезжать твой завод? — спросила Лора.
— Нет. Но ты сможешь увидеть его издали.
Машина свернула, отец затормозил на пригорке и указал в том направлении, где за деревьями виднелось большое приземистое здание современного дизайна, а вся территория напоминала шахматную доску с квадратами остекленных построек, поставленных в аккуратном порядке, как оранжереи в гигантском саду.
Лора поразилась.
— Никогда не думала, что завод такой большой.
— Теперь ты, может быть, поймешь, почему я так хотел работать здесь. Любой инженер по электронике в этой стране мечтал бы оказаться на моем месте.
— Надеюсь от души, что ты не кончишь тем, что сгоришь на работе.
— Но раз ты здесь, то позаботишься, чтобы этого не случилось.
— Станешь ты меня слушать! — Она отвернулась от окна и посмотрела на отца. Несмотря на оживленный вид, он похудел, видно, в ее отсутствие проводил на работе времени больше, чем в Лондоне. — Как это глупо — так истязать себя работой. В «Грэнтли» долго ждали, прежде чем построить новый завод, и разве имеет значение теперь, если подождут еще несколько недель до его запуска?
— Твой вопрос опоздал. Производство уже запущено.
— А ты говорил, что процесс займет не меньше шести недель.
— Но это было до того, как я встретил Эндрюса. Вот кто горит и заставляет гореть всех.
— Кто этот Эндрюс?
— Генеральный директор. Он был простым менеджером, но быстро шел в гору. Это назначение — шанс в его жизни. Он еще молод — ему нет и тридцати пяти.
— Амбициозный карьерист-северянин, или семья похлопотала?
— Он сам вытащил себя за уши из низов, и гордится этим.
Отец ответил с обидой за этого Эндрюса, и Лоре стало стыдно за свой сарказм.
— Прости, папа. Я просто устала. Дома отдохну, и все будет в порядке. Мы поужинаем, и ты расскажешь новости.
— Боюсь, сегодня вечером не удастся посидеть. У меня срочная работа. Я собирался провести вечер с тобой, но прибыли новые чертежи из Лондона, и я обещал Эндрюсу, что вернусь на завод вечером и мы вместе их посмотрим. Кстати, здесь недалеко, всего в миле от Манчестера, работает Тим.
— Он ближе, чем я ожидала. Может быть, сможет жить вместе с нами?
— Не жди, что Тим снова станет жить с нами. Ему нужна свобода. Я тебе говорил это и в Лондоне.
— Я сама его спрошу, когда он приедет. Надеюсь, он наведывается к тебе?
— В прошлое воскресенье приезжал на час. Он хотел похвастаться своим новым мотоциклом. Сказал, что постарается приехать на этот выходной, чтобы встретиться с тобой, если сможет.
Если сможет… Эти слова больно укололи Лору. Она почувствовала вдруг, как слезы выступили на глазах, и осознала, как зависит от своего брата-близнеца. Ведь рассчитывала общением с ним смягчить свою добровольную ссылку.
— Лучше бы он вернулся работать в «Грэнтли», — сказала она, — ведь ты мог бы…
— Нет! — Ответ прозвучал резко, как выстрел. — Для Тима лучше работать на другом заводе.
У Лоры опять возникло чувство, что отец чего-то недоговаривает, скрывает от нее. Но сейчас не время для расспросов. Она возобновит разговор позже, когда освоится на новом месте.
— Ну вот мы и приехали. — Отец остановил машину около небольшого домика, стоявшего в глубине от дороги за низким забором.
Домик показался ей милым, вероятно после чудовищных строений из красного кирпича, и поэтому ей не составило труда радостно улыбнуться отцу, будто она всегда мечтала жить в глуши.
— В «Грэнтли» постарались для тебя. И гараж есть?
— И даже довольно большой сад позади дома. Ты сможешь выращивать там свои любимые травы.
Отца явно обрадовала реакция дочери: сразу повеселел, усталость исчезла из голоса, и он начал вытаскивать из машины багаж.
Лора пошла по узкой гравиевой дорожке к дому. Когда она приблизилась к крыльцу, дверь дома распахнулась и на пороге появилась большая ширококостная женщина в фартуке с красными маками и с красным простонародным лицом.
— Вытрите ноги, прежде чем входить, — прогудела она вместо приветствия, — чтобы не наследить в холле.
Удивленная Лора сделала, как было сказано, и, когда поднялась к двери, женщина схватила ее руку и потрясла.
— Значит, вы и есть Лора. Ваш отец так вас и описал. Хорошенькая, но слишком худая. Ничего, здесь поправитесь. Рада встрече. Я — миссис Рэмптон, — продолжала гудеть женщина, — но можете звать меня просто Нелл. Не люблю все эти церемонии с мисс и миссис. Ведь Господь дал нам христианские имена.
Лора застыла от неожиданности. Доверить отцу самому выбрать такую многоречивую прислугу было ошибкой. Она уже начала мысленно сочинять аргументы в пользу своего доминирования на кухне. Потом холодно произнесла:
— Если вы скажете, в какое время будет подан ужин, я буду благодарна. Я так устала с дороги, что хотела бы поесть как можно скорее.
Последовало ошеломленное молчание. Первым пришел в себя Джон.
— Ты не так поняла, девочка, — сказал он, — Нелл не работает у нас прислугой. Она наша соседка.
Соседка! Пунцовая от стыда, Лора пробормотала:
— Простите меня… Мой отец не сказал, кто вы.
Миссис Рэмптон, не обращая больше внимания на Лору, широко улыбнулась Джону Уинтерсу.
— Я оставила вам пирог в духовке. — Чуть помедлив, она добавила: — Кажется, верны эти слухи о южанах. Живут на одной улице всю жизнь и не знают, кто соседствует рядом.
— Не совсем так. — К Лоре вернулся холодный тон. — Лондон — огромный город, и люди там не интересуются чужими делами.
Теперь миссис Рэмптон изменилась в лице.
— Больше он мне не нужен. — Она достала из кармана фартука ключ и протянула Джонну. — Вы знаете, где я живу, если что-то понадобится, постучите и позовите.
Дверь за ней закрылась. Джон Уинтерс посмотрел на дочь:
— На этот раз ты превзошла себя, была с соседкой просто нетерпима. Ладно, не расстраивайся, Нелл не станет долго обижаться. Испеки для нее пирог, когда немного освоишься, и она станет есть из твоей руки.
— Этого я и боюсь. — Лора двинулась к лестнице. — Хочу взглянуть на свою спальню.
— Конечно. — Отец пошел вперед с ее вещами, показывая дорогу. — Здесь совершенно новая обстановка. Ты можешь переставить мебель по-своему, купить новые занавески другого цвета, но в остальном сомневаюсь, что можно что-то изменить. Тебе нравится?
Глядя на свою маленькую комнату с фабричной мебелью массового изготовления, она поразилась, что отец так мало знает о ее вкусах. Только кухня немного подняла настроение — с вполне приличной стенкой, духовкой с таймером и большим холодильником.
— Не ожидала! Думала, что придется готовить на углях.
— За это великолепие надо благодарить Джейка Эндрюса. — Отец довольно ухмыльнулся. — Самое современное кухонное оборудование во всем Эддлстоуне! Я ему сказал, что ты диетолог и все такое прочее, и он сам заказал все необходимое.