Датские посланники на обратном пути в Данию проводили в Вильно переговоры с Сигизмундом и Альбрехтом Прусским. На этой встрече Альбрехт настаивал на необходимости создания тесного союза Польши, Литвы и Ливонии вплоть до фактической инкорпорации последней.[181] Сигизмунд же высказывался в крайне воинственном тоне, обещая заступиться за «безвинно страдающего» Вильгельма. В результате миссия датских посредников оказалась провалена: в мае 1557 г. им дали понять, что Сигизмунд не подтвердит достигнутых ими договоренностей.
Правда, практически одновременно ко двору Сигизмунда 11 мая 1557 г. прибыли послы Священной Римской империи, которые привезли решение по делу рижского архиепископа как подданного империи, принятое германским рейхстагом 20 декабря 1556 г. Оно касалось в основном имущественных условий освобождения Вильгельма и подробно оговаривало как возмещение ущерба ордену за «войну коадъюторов» из бывших владений архиепископа, так и земли и замки, которые должны быть отданы на содержание бывшему мятежнику. 24–25 июля 1557 г. прошли вялые польско-имперские переговоры, которые не привели ни к какому решению.
Летом 1557 г. литовская армия под общим командованием Троцкого воеводы Миколая Радзивилла, в которой также были 4000 коронной пехоты и 2000 конников под командованием коронного маршалка Яна Малецкого, прошла маршем от Вильно до Аникшты и была сосредоточена у границ ордена.[182] Современники, нагнетая обстановку, приводили совершенно фантастические цифры состава армии. Римский нунций в Польше Бонджиованни писал, что Польша выставила 100 000, а Литва — 70 000 воинов. Одновременно от замка Рагнит к ливонским границам двинулись прусские отряды Альбрехта, которые планировали соединиться с силами Сигизмунда под Биржами и Салатами.[183] Была подготовлена официальная грамота об объявлении королем Сигизмундом II войны Ливонскому ордену.
Под угрозой вторжения новое руководство ордена (умер магистр фон Гален, и его место занял Фюрстенберг) заявило, что готово к переговорам на любых условиях. Посредником выступила Священная Римская империя. 5 сентября 1557 г. был подписан Позвольский мир, ратифицированный магистром Фюрстенбергом 14 сентября.[184] Он заключал в себе несколько соглашений. Первое касалось отношений между магистром и рижским архиепископом. Вильгельму и Христофору обещали восстановление в должностях, полномочиях и владениях. Христофор объявлялся официальным наследником Вильгельма на Рижском архиепископстве, если на это будет воля самого Вильгельма. Главным здесь было получение Вильгельмом юрисдикции над половиной Риги. Ему возвращались символы архиепископской власти, грамоты, книги и акты личного хозяйства. Полностью возмещались все материальные убытки, в том числе — военные трофеи рыцарской армии, захваченные при взятии городов, защищаемых мятежниками.
Второе соглашение было заключено между магистром и польским королем и содержало в себе условия мира между Ливонией, Королевством Польским и Великим княжеством Литовским. Первыми из них были восстановление в должности и реституция в отношении Вильгельма и Христофора, о чем подробно говорилось в первом документе. Во-вторых, учреждались специальные комиссии для разбора пограничных дел. Здесь Корона пошла по традиционному пути: учреждались комиссары, которые должны были зафиксировать границу по ее демаркации 1473 г. (т. н. «Радзивиллова граница»). Также учреждался суд по пограничным конфликтам из трех литовских и трех ливонских дворян. Раздел предполагалось начать 1 августа 1558 года, и в дальнейшем его собирались подвергать ревизии каждые пять лет. Фюрстенберг принимал на себя обязательство компенсировать все военные расходы, понесенные армией Сигизмунда во время похода к границам Ливонии. Точная сумма компенсации в соглашении не указывалась.
Кроме того, 14 сентября 1557 г. в присутствии все тех же имперских посредников Фюрстенберг подписал с Сигизмундом третье, отдельное союзное соглашение, направленное против России. Московия объявлялась общим врагом. В случае нападения России на Литву или Польшу Ливония была обязана выступить на их стороне, и наоборот. Стороны не могли заключать сепаратное мирное соглашение с Россией без консультаций друг с другом и одобрения принятого решения обеими сторонами. Правда, в договоре был пункт, что ливонско-польский союз вступит в силу только через 12 лет.
В историографии получило распространение мнение, что Позвольский мир открывал прямую дорогу к грядущей Ливонской войне: он грубо нарушал условия русско-ливонского соглашения 1554 г. Однако вопрос о том, являлся ли Позволь для Москвы casus belli, довольно спорный. Нет никаких русских свидетельств, что на решение Ивана Грозного напасть на Прибалтику повлиял именно Позвольский договор. Во всяком случае, русские дипломаты сами никогда не указывали его как главную причину войны.
По образному выражению О. Дзярновича, «войну коадъюторов» и Позвольский мир, которые могли бы положить конец разделу Ливонии, «теперь помнят только историки» — все затмила начавшаяся в 1558 г. Ливонская война.[185] Она поставила крест на дальнейших планах Альбрехта и Сигизмунда II в отношении Ливонии: теперь события развивались в совершенно новом контексте.
Глава 6Ливонская война: разгром и гибель Немецкого ордена
Русское вторжение в Ливонию в январе 1558 г.
В декабре 1557 г. в Москву отправилось ливонское посольство — Элерт Крузе от Дерпта, Клаус Франке и Томас Хорнер от магистра. На переговорах 8—11 декабря им удалось договориться о некотором снижении размеров дани. Царь согласился, но потребовал немедленной уплаты, а у дипломатов денег с собой не оказалось. Они пытались занять необходимую сумму на месте, у московских купцов, но получили отказ. По слухам, москвичам запретил дать ссуду сам Грозный. Иван IV разгневался, решив, что попытка заплатить через заем и уменьшение платежей есть очередная проволочка ордена. Результаты этого нетрудно было предвидеть: «царь сам пошел за данью». Перед отъездом ливонцев, по Д. Фабрицусу, была разыграна символическая сцена: послов позвали к столу и подали им пустые блюда.[186] Когда расстроенные ливонцы уже покидали Москву, их догнал пристав, заявивший: «Оставляйте в залог свои драгоценности и сами сидите в Москве заложниками, пока не привезут дань, — тогда войны не будет». Но послы испугались, отказались и поспешили уехать из России.
В январе 1558 г. (ливонские хроники называют разные даты от 22 до 25 января)[187] войска Ивана Грозного вторглись на территорию Ливонии. Нет никаких оснований видеть в этом какие-то далекоидущие стратегические планы по достижению выхода к Балтийскому морю и т. д. Ни в одном источнике того времени не говорится о подобных причинах войны. В 1558 г. царь хотел покарать ливонцев, особенно жителей Дерпта и Дерптского епископства, за неподчинение и неплатеж дани. Ливонию стремились сломать и унизить. Январский поход 1558 г. можно назвать карательным. Решение о нем, как явствует из грамоты об объявлении войны Ливонскому ордену, было принято в ноябре 1557 г. Если бы ливонцы заплатили в декабре, возможно, поход бы и не состоялся.
О количестве войска можно судить только по косвенным указаниям. В частности, нам известно число голов. В большом полку было 13 голов, в полку правой руки — 7, в передовом полку — 8, в сторожевом полку — 5, в полку левой руки — 5. В среднем под началом головы в русской коннице XVI в. обычно находилось от нескольких десятков до нескольких сотен человек — точное число вряд ли было фиксированным, но, видимо, колебалось от 50—100 до 200–300. Приняв максимальное количество в 300 человек, получаем: в большом полку 3900, в полку правой руки — 2100, в передовом — 2400, в сторожевом — 1500, в полку левой руки — 1500; итого — в ливонском походе 1558 г. участвовали от 4000 до 11 000. К этому надо добавить семь отрядов служилых татар, расчеты полевой артиллерии, обозников и т. д. У страха глаза велики, и ливонцы завышали число русских в 4—15 раз (от 40 до 65 тысяч).
Русские им в этом активно помогали: ливонский хронист Реннер приводит свидетельство, что кнехты поймали русского командира с грамотами, в которых был расписан состав войска — более 60 000 человек. Это явная дезинформация, специальный вброс, все российские вооруженные силы в XVI в. насчитывали не более 100 000, и 2/3 из них отправиться в поход в Ливонию ну никак не могли. Но нетрудно представить себе эмоции немецкого командования, когда взят «язык» и из найденных при нем документов известно, что на их страну прет силища, в 10 раз превышающая все их вооруженные силы, вместе взятые. Одной этой спецоперацией русское командование парализовало волю ливонцев к сопротивлению.
Русские разрядные книги приводят командный состав войска. Он включал в себя много опытных и титулованных командиров, что говорит о большом значении, которое в Москве придавали данной кампании. Общее командование осуществляли татары: Шигалей (при большом полку), Кайбула (при полку правой руки) и Тохтамыш (при передовом полку). Русскими воеводами большого полка были князья М. В. Глинский и Д. Р. Юрьев.[188] Помимо войск из центральных и северо-западных уездов, в походе участвовали отряды казанских татар и мордвы.
Маршрут похода представлял собой полукруг. Войска вошли традиционным маршрутом от Пскова и Изборска в направлении на Нейгаузен, как веками нападали на Ливонию псковичи. Но дальше они свернули направо и пошли «загонами» вдоль западного берега Чудского озера по землям Дерптского епископства, с которого главным образом и вымогалась дань. Русский летописец свидетельствует, что якобы полки до Риги не дошли 50 верст, а до Ревеля (Колывани) — 30.