На фоне растущей активности балтийских держав политическое бессилие Священной Римской империи оставалось неизменным. Шпейерский рейхстаг в сентябре 1560 г. принимает решение отправить обращения с просьбой о поддержке Ливонии в Англию, Польшу, Данию, Швецию и ганзейские города. В октябре повторно собравшийся рейхстаг от имени императора поручил Иоганну Альбрехту Мекленбургскому организовать сбор средств путем обращения к Польше, Швеции, Англии, Дании, Испании, Франции, германским городам и наиболее связанным с Ливонией богатым нижнерейнским и вестфальским землям. Было также решено запретить экспорт в Россию боеприпасов и военного снаряжения. Но эти меры вновь не были воплощены в жизнь, а обращения остались без ответа. 1 ноября 1560 г. вышел императорский указ о запрете Нарвской торговли военными товарами. Однако в том же 1560 г. Любек, продолжавший, несмотря на все запреты, наживаться на нарвской военной торговле, попытался запретить членам Ганзейской лиги торговать военным снаряжением… с Ливонией.
Наконец, в декабре 1560 г. третье заседание Шпейерского рейхстага опять выдвинуло уже известные инициативы: прекращение снабжения Московии военной продукцией, обращение за помощью к другим европейским странам, сбор 100 000 гульденов и подготовка к отправке в Ливонию наемных солдат, если будет дополнительно открыто финансирование в 200 000 гульденов. Рейхстаг также вынес решение послать в Московию специальное имперское посольство с требованием прекратить войну в Ливонии.
Повторяемость этих лозунгов свидетельствует о том, что все они оставались не более чем «декларацией о намерениях». Империя не смогла в самый решающий момент оказать реальную поддержку своей прибалтийской провинции, во многом из-за молчаливого нежелания помочь Ливонии германских, прежде всего ганзейских, городов. Для последних это была коммерческая война, источник наживы, и они вовсе не хотели ее прекращения. Единственное, что удалось имперским идеологам в полной мере — беспрецедентная антимосковская идеологическая кампания, настоящая пропагандистская война, вовсю развернувшаяся в начале 1560-х гг. в германских землях. Русские изображались варварами, злодеями, пожирающими младенцев, пьющими человеческую кровь и т. д. Сочинения католических публицистов отдавали некоторым злорадством: смотрите, как нашествием московитов Бог карает обратившуюся в протестантство Ливонию.
На фоне придерживающихся нейтралитета Дании и Швеции главным военным противником России оказывалось Королевство Польское и Великое княжество Литовское. На переговорах в Москве в январе 1560 г. посол Мартин Володкевич озвучил новую концепцию прав короля на Ливонию: «Ливонская земля изстари в прикладе государю нашему поддана в обереганье от цесаря, а за вашим государем не бывала». В грамоте Сигизмунда к Ивану IV от 8 декабря 1559 г., присланной с Володкевичем, говорилось, что король принял магистра и архиепископа рижского «в подданство» по их челобитью и по согласию на это цесаря. Сигизмунд изображал себя радетелем принципов христианской политики и защитником христианского мира от московитов. Иван Грозный обвинялся в продаже пленных христиан в мусульманские страны, в нарушении перемирия на русско-литовских границах. От царя требовали соблюдать перемирие до 1562 г., как указано в действующем русско-литовском договоре, и немедленно прекратить войну в Ливонии. При этом предлагалось прислать послов, продлить перемирие и обсуждать перспективу совместных антимусульманских действий, чтобы «рука христианская высилася». Учитывая то, что одновременно зимой 1559/60 гг. начался ввод польских и литовских войск в Ливонию, перед нами фактически ультиматум об объявлении войны.
16 ноября 1559 г. Сигизмунд отдал распоряжение о подготовке расчетов по нормам продовольственного снабжения литовских войск, выдвигаемых к ливонской границе. Намечалось три направления вторжения и три литовских «зоны ответственности»: из Друи литовские части должны были войти в Динабург, воевода Ян Хоткевич занимал Людзен, Юрий Зеновьевич — Розиттен. В декабре 1559—январе 1560 г. шла переписка короля и Кетлера об условиях пребывания на территории ордена подразделений армии Ягеллона. Переговоры об этом должно было вести посольство Станислава Габриловича Наркушского, виленского каноника, и Николая Наруховича Маркова, секретаря. Руководству ордена обещалось, что литовские рейтары помогут магистру в борьбе с русскими, вот только не указывалось, каким образом. В письмах к Хоткевичу и Зеновьевичу от 31 декабря 1559 г. и 8 января 1560 г. король приказывал им воздерживаться от конфликтов с московитами до прибытия отряда литовских татар под командованием Александра Полубенского.
В феврале 1560 г. Сигизмунд отдает новые распоряжения о вводе литовских войск в Ливонию, в частности, Станиславу Довойне, выдвигавшемуся из Полоцка, — распоряжения, которые, по выражению историка К. Расмуссена, должны были бравурной музыкой звучать в ушах ливонцев. Однако музыка оказалась обманчивой: войска входили медленно, от столкновений с русскими частями уклонялись, и спасать Ливонию не спешили. Зато из-за закладов крепостей руководство ордена оказывалось все более зависимым от литовских панов в финансовом плане.
Московия реагировала на происходящее продолжением боевых действий в Ливонии и созданием в Посольском приказе развернутой аргументации прав Москвы на захват территории ордена. Она была изложена в грамоте Ивана IV к императору Фердинанду от 24 февраля 1560 г. Царь включил в свой титул слова: «государь Ливонской земли, и Юрьева и иных». Он перечисляет вины ливонцев: они нарушили наказ Господень и приняли «учение Люторово», то есть стали протестантами (русский царь как борец с протестантизмом смотрелся несколько пикантно, но Грозного такие нюансы не волновали). Иван утверждал, что Ливония — исконно русская земля. Юрьев был устроен еще в 1152 г. князем Юрием Владимирским (на самом деле — основан в 1030 г. Ярославом Мудрым), и с тех древних времен ливонцы обязались платить русским дань. В Риге и Ревеле были освящены православные храмы, учинены ярмарки, возведены крепостные укрепления. Ливонцы утвердили свою верность клятвами, но потом злостно нарушили их. Они сделали из православных церквей конюшни и места для человеческих экскрементов. Иван IV увещевал отступников, но безуспешно, потому что сердце их закоснело. И поэтому ливонцы «терпят ныне за своевольство свое от огня и меча, не по желанию нашему, а по собственному умышлению. То, что происходит в Ливонии, — Justitiae revisio, проверка правосудия.
Царь Иван был уверен в своей правоте и убийственности собственной аргументации. Но Ливония должна была достаться тому, кто действовал, а не писал письма. В мае 1560 г. Перновский ландтаг призывал Магнуса и Кетлера примириться перед угрозой русского вторжения. Но руководителей рыцарей гораздо больше интересовал конфликт друг с другом, чем спасение Ливонии. Лишь 2 октября 1560 г. магистр ордена Кетлер смирился с передачей Магнусу управления Ревельской епископией. Однако положение датского князя в Прибалтике было более чем непрочным: 4 марта 1561 г. Фредерик II заставил его подписать договор об ограничении прав управления в пользу штатгальтера датского короля Дидериха Бера. Собственно, Магнуса держали как ширму, прикрывавшую планы захвата Прибалтики непосредственно датской короной.
Фактически к первой половине 1560 г. Ливония уже была поделена на четыре части: Эзель, Вик и части Гарриена и Курляндии были в руках датчан, Вирланд, Аллентакен, Одинпе и часть Иервена — под оккупацией Москвы, значительные районы Курляндии и Летляндии — в залоге польскому королю Сигизмунду. Четвертая часть: оставшиеся неоккупированными орденские и епископские земли Летляндии, Иервена, Гарриена и Курляндии были опустошены войной. Было очевидно, что их захват — всего лишь вопрос времени.
Во второй половине 1560 г. раздел Ливонии вступил в решающую фазу. Все стороны стремятся закрепить за собой свои приобретения и, по возможности, расширить их. В мае полки под командованием А. М. Курбского под Вайсенштейном разбили армию магистра и затем разорили Гарриен. В июле-августе были взяты Феллин, Руя, Тарваст и Полчев (оставленный немцами при приближении русских). Во взятом 21 августа Феллине в плен попал бывший магистр Фюрстенберг — самое крупное должностное лицо Ливонии, оказавшееся в руках русских.[232]
Весной-летом 1560 г. шла интенсивная переписка между Кетлером и руководством Великого княжества Литовского. Магистр просил, требовал, призывал, умолял ввести литовские войска в земли, еще не занятые русскими. Польша и Литва не спешили. Только в июне 1560 г. на совещании представителей сторон в Зальцбурге были решены дипломатические вопросы, связанные с приходом литовских войск на территорию ордена. Лишь 19 июля отдельные литовские отряды перешли Западную Двину, но в сражения с русскими не вступали. В июле 1560 г. отряд А. Полубенского появился под Людзеном, а посланные из Полоцка части С. Довойны вообще встретились с полком Хоткевича в Людзене только 1 сентября. Литовских войск было мало — по подсчетам Э. Тиберга, от 800 до 2500 человек, распыленных по разным гарнизонам. В результате никакой реальной помощи ливонцы не получили и были вынуждены сражаться в одиночестве. Лишь в октябре 1560 г. после долгой переписки между Сигизмундом, Хоткевичем и Кетлером было принято окончательное решение о введении литовских гарнизонов в Эрмес, Гельмет, Трикатен, Каркус, Вольмар. Призывы Кетлера занять Вассенштейн и Феллин с указанием на важное стратегическое положение этих крепостей запоздали, их к тому времени уже взяли российские войска.
2 августа 1560 г. под Эрмесом состоялась последняя в истории Восточной Европы крупная битва с участием северных крестоносцев. Ливонская армия была уничтожена московским войском. Ее командующий и практически все военное руководство ордена (командоры Вернер Белль, Генрих Гален, Христофор Зиберг и Рейнгольд Засс) погибли в плену. Последнее обстоятельство даже обрадовало Кетлера: он тяготился влиянием военного командования ордена, надоедавшего ему пустыми лозунгами и обветшалыми идеалами и мешавшего секуляризировать рыцарское государство на условиях, выгодных лично для Кетлера.