тому поводу с епископом. Поводом для начавшихся разногласий послужили завоеванные земли. Выделив, причем крайне неохотно, в пользу ордена треть ливонских земель, епископ не соглашался признать права ордена на такую же долю в будущих приобретениях, аргументируя это тем, что не может дать того, чем сам не владеет.[38]
Отношения в Ливонии еще более осложнились, когда в 1237 г. произошло объединение ордена меченосцев с Немецким орденом. Тем самым Ливония образовывала отдельную орденскую провинцию. Первый ливонский магистр был одновременно и верховным магистром. Последующие ливонские магистры получали утверждение в должности от главы ордена. Однако в Ливонии рижский епископат пытался участвовать в этом процессе, но это были скорее претензии, нежели реальность. Со временем сложилась весьма пестрая картина владений и ордена, и епископата.
В 1250-х гг. происходит ликвидация недолго существовавшего епископства Земгальского (ок. 1217–1251). Взамен было учреждено Рижское архиепископство. Его официальный статус был подтвержден в 1255 г. папской буллой «Primatuum cathedrae» от имени Александра IV. Во вновь учрежденную митрополию входили несколько епископств. Примечательно, что это были не только ливонские епископства, но и четыре прусских (Кульмское, Помезанское, Варминское и Жемайтское). Кроме того, в фактическом ведении архиепископа также находилось ревельское епископство, еще формально зависимое от архиепископа Лунда. Но возникла одна проблема, по крайней мере в отношении Пруссии. На этой территории церковные институты были постепенно инкорпорированы в Немецкий орден (кроме епископства Вармийского). Замещение вакантных епископских кафедр находилось в зависимости от ордена. Иногда подобная сложность взаимоотношений служила причиной несогласованности при решении тех или иных вопросов. Почти невозможно было определить, кому в том или другом частном случае должен принадлежать решающий голос, что дестабилизировало внутреннюю обстановку в регионе.
Поскольку власть ливонской ветви Немецкого ордена носила несколько иной характер, в отличие от Пруссии, ввиду позиций архиепископа, то со стороны рыцарей предпринимались попытки усилить собственное влияние. Это неизбежно приводило к столкновениям с архиепископом Рижским. Следствием этого, например, стало пребывание архиепископа Фридриха почти все время своего правления (1304–1341) в изгнании, при Папской курии, в Авиньоне.
Церковь в долгу не оставалась. В 1311 г. в Ливонию прибыл папский легат Франческо де Мольяно с поручением выслушать свидетельства по жалобам на Немецкий орден.[39] Ему был предоставлен список, состоявший из двухсот тридцати жалоб. Предметом некоторых из них, например двадцать пятой, было завоевание Поморья. До сведения папы было доведено, что братья ордена напали на землю князя Краковского и Сандомирского, то есть короля Польского. Эта жалоба сама по себе не имела для духовно-рыцарской корпорации никаких последствий, но служила определенным предостережением. Ведь именно в это время был упразднен орден тамплиеров при прямом участии римского папы. Имеются свидетельства, что планы ликвидации также имелись в отношении Немецкого ордена. Возможно, не последнюю роль в этих интригах играл архиепископ Рижский, пребывавший в то время в Авиньоне.
Противоречия между ливонским магистром и архиепископом не были исчерпаны к концу XIV в., что подтвердили события на исходе лета 1388 г. Десятого августа этого года Герман фон Юкскюль передал родовой замок Икскюль (совр. Икшкиле) в залог Немецкому ордену за 4000 рижских марок. Для ордена это было стратегически важное приобретение, поскольку оно позволяло контролировать бассейн Западной Двины.
Сюзереном Германа фон Юкскюля являлся архиепископ Рижский. Без его разрешения фон Юкскюль не мог распоряжаться замком. Чтобы избежать осложнений, он предложил часть закладных денег архиепископу, как если бы они были взяты для него. Последний отказался и стал протестовать против самого факта заклада владения, пригрозив поднять этот вопрос в папской курии в случае, если вассал ему не подчинится. Тогда верное фон Юкскюлю рыцарство коллективно объявило себя свободным от клятвы верности епископу.
Архиепископ Иоганн (фон Зинтен) отправил жалобу в папскую курию, следствием чего стала булла Бонифация IX от 10 июля 1391 г. Согласно ей, любое отторжение лена лицом или общиной без согласия господина невозможно. Но вот тут и сказалась отдаленность Ливонии от «христианского мира»: рыцари не желали подчиняться булле, и заставить их было трудно. Архиепископ предпочел ретироваться из Ливонии в Любек, откуда уже не вернулся.
Магистр тем временем через фогта Вендена пожелал собрать рыцарство для компетентного решения этого вопроса. 19 февраля 1391 г. было вынесено определение, согласно которому «в Ливонии с незапамятных времен вассал в случае нужды, если пребывал в бедности, мог заложить свой лен соседу или иному лицу без согласия на то своего господина». Это решение могло усилить орден и подорвать позиции церковных ландесгерров, из рук которых теперь уходила земельная собственность.
Поворотным временем в истории отношений между орденом и Рижским архиепископом стал конец XIV в. Папа Бонифаций IX издал в течение 1394–1397 гг. ряд булл в пользу ордена, согласно которым архиепископство было включено в духовно-рыцарскую корпорацию. События могли бы пойти по прусскому варианту, где орден фактически подчинил себе епископства. С этого момента все церковные должности и места должны были замещаться только лицами, принесшими ранее орденские обеты. В образе жизни духовенство отныне должно было руководствоваться правилами орденского статута, а не уставом св. Августина, как прежде, и должно было носить орденские облачения.[40] Отныне архиепископскую кафедру мог занять только представитель орденской братии.
Однако издание этих булл не имело никакого практического результата. Теперь уже духовенство воспользовалось отдаленностью Ливонии и невозможностью для папского престола строго контролировать исполнение своих решений. Недовольное подчинением Немецкому ордену, духовенство стремилось к восстановлению прежнего порядка. Начавшаяся по этому поводу борьба осложнялась еще и тем обстоятельством, что орден, чрезмерно усилившись, встретил враждебное отношение со стороны ливонских сословий.
В первой половине XV в. постепенно формируется временное равновесие сил между магистром и епископской властью. В этом процессе определяющую роль играл внутриполитический кризис Немецкого ордена. С 1420-х гг. ему приходилось идти на компромисс с представителями сословий. Но сложность взаимоотношений между церковными и орденскими институтами отчетливо проявилась во второй половине XV в. В значительной степени этому способствовал архиепископ Рижский Сильвестр Стедевеер (1448–1479). Он вступил в союз с магистром, имея целью сократить вольности города Риги. Для этого стороны пришли к компромиссу: с 1452 г. город управлялся одновременно и орденом, и архиепископом.[41] Но затем, примирившись с бюргерами, Сильвестр кардинально изменил вектор своей политики, выступив их союзником уже в борьбе против ордена.
Борьба вновь обострилась после 1466 г., когда Немецким орденом в Пруссии был подписан Второй Торуньский мир, в значительной степени подорвавший влияние духовно-рыцарской корпорации принесением вассальной присяги польской короне. Ливонская ее ветвь осталась в стороне, настояв на своей независимости и не ощутив на себе прямых последствий подписания невыгодного договора.[42]
Однако, рассчитывая на слабость ордена, архиепископ Рижский вновь поднял спорные вопросы. Не последнюю роль сыграл вассал епископа Курляндии и пилтенский штифтфогт Генрих фон Сакен, отстаивавший интересы церкви. Только потенциальная угроза нападения Московского государства в 1479 г. заставила стороны согласиться по многим пунктам. Они договорились, что церковные должности в штифтфогтствах (аналог фогтства, только на территории епископства, которое зачастую именовалось словом «Stift») будут занимать только представители орденского духовенства. Начались переговоры о возведении ливонских епископов в имперские княжеские сословия, и епископ Курляндский, имевший резиденцию в Пилтене, в 1520 г. получил в итоге титул имперского князя.
Время нахождения на Рижской кафедре архиепископа Гаспара Линде (1509–1524) было периодом, когда в Ливонии между магистром и церковными институтами соблюдался компромисс.[43] В начале 20-х гг. XVI в. наметилось нарушение достигнутого баланса, причиной чему послужило распространение евангелического учения. Первый намек на начинающееся религиозное движение в Лифляндии обнаруживается в письме Бланкенфельда из Берлина, датируемом июнем 1518 г. В нем он убеждал не изменять старой церкви, а напротив, всеми силами поддерживать ее.[44] По его совету местные прелаты съехались в конце июля 1521 г. в Роннебург и обсудили церковные вопросы, также дела относительно управления, находившиеся в ведении епископов. Собрание постановило, что надлежит читать и разъяснять папскую буллу об отлучении Лютера во всех кафедральных соборах и строго исполнять все предписания римского понтифика. На первом этапе конфессиональный вопрос не вызвал бурных дискуссий.
Однако ситуация была временно дестабилизирована конфликтом по другому вопросу, имевшему на тот момент важное значение для местного рыцарства. Речь шла о наследственном праве. Представители рыцарства тяготились одним из его положений — так называемой upbedinge, то есть обязанностью не закладывать и не продавать своих поместий, не предложив их в первую очередь своему сеньору, которым в данном случае являлся либо архиепископ, либо епископ, или не получив от него формального разрешения. Данная практика, как можно заметить, существовала уже не одно столетие.