5) Капитану Щеглову – 3-й Корниловский Ударный полк, учебная команда и обозы дивизии – выступить из Голодаевки в 4 часа 19 декабря и перейти в село Каршин Анненский, что верстах в десяти от Лысогорской, где и стать на ночлег, выставив ближайшее охранение на восток, север и запад.
6) Всем начальникам не допускать растяжения своих колонн и при налете конницы отражать ее залпами, целясь в голову лошади.
П. п. Полковник Скоблин Верно: Наштадив Корниловской капитан Капнин».
(Подлинный сохраняется при черновике в тетради № 10.)
19 декабря ст. ст. 1-й и 2-й Корниловские Ударные полки – Лысогорская, 3-й Корниловский Ударный полк – Матвеев Курган.
20 декабря ст. ст. 1-й и 2-й полки – Б. Крепкая, 3-й – Каменный Мост.
21 декабря ст. ст. Для Корниловской Ударной дивизии – дневка с выдвижением 3-го Корниловского Ударного полка в Мокрый Чалтырь.
22 декабря, 1-й и 2-й Корниловские Ударные полки – Генеральский Мост, 3-й полк – Армянский Монастырь.
23 декабря, 3-й Корниловский Ударный полк – хутор Монастырский, где полк пробыл на отдыхе до 25 декабря.
24 декабря. Корниловская Ударная дивизия – город Нахичевань. Население города в большинстве составляли армяне, обосновавшиеся здесь просто богато. Настроение у всех убийственное. После 17 декабря, когда у деревни Ремовки 1-й и 2-й полки огнем отбили атаки кавалерийской дивизии Буденного, красные оставили нас в покое и, по-видимому, занимали свои участки для атаки Таганрога – Ростова— Нахичевани и Новочеркасска. Корниловская Ударная дивизия в это время находилась в резерве Добровольческого корпуса генерала Кутепова. Настроение корниловцев было сосредоточено главным образом на поддержании своей боеспособности. Наше отступление от Орла до Нахичевани ясно говорило о безнадежности нашего положения, вдаваться в детали которого не позволяло исключительное переутомление, и каждый на своем месте принимал все меры, от него зависящие, для того чтобы дороже продать свою жизнь. Мы использовали по дороге брошенные артиллерийские склады и брали снарядов, сколько могли поднять повозки нашего бедного боевого обоза, сильно пострадавшего у хутора Мануйловского. Несмотря на столь трагическое наше положение, мы имели пополнение: помимо присоединения к полкам их запасных батальонов, группами проскакивали через красный фронт наши спасшиеся при отступлении от Орла, среди которых была и сестра милосердия Васильева, по мужу Левитова. Остатки 3-го полка были слабы, но его командир полка – капитан Щеглов – в Екатеринодаре собрал уже достаточно корниловцев для того, чтобы довести свой полк до нормального состава. Запасный полк дивизии в это время в Азове пополнился шахтерами, и после мы его увидим в составе дивизии в тяжелых боях под Батайском, где он заменит 3-й наш полк, отведенный в Екатеринодар на присоединение к своему новому составу.
25 декабря ст. ст. 1919 года – 6 января н. ст. 1920 года — день праздника Рождества Христова только мысленно вспомнили – вдали гремели раскаты боя, а всюду массы нашей казачьей конницы спешили за Дон. В 23 часа было получено сообщение, что столица Донской области Новочеркасск взята красными. Корниловской Ударной дивизии приказано выступить на помощь донцам, с целью взять город обратно. Оценивая обстановку с точки зрения боеспособности казачьих частей, особенно кубанских, из которых с нами остались только немногие доблестные части, мы не видели смысла в контрударе на Новочеркасск, но, оставив свое мнение при себе, готовились к выступлению.
8 января н. ст. 1920 года. Рано утром Корниловская Ударная дивизия выступила согласно приказу из Нахичевани на Новочеркасск для содействия донцам при их наступлении на свою столицу, Новочеркасск.
Привожу взгляд на это из книги «Корниловский ударный полк», по-видимому, самого начальника дивизии генерала Скоблина{136}, который во время издания книги был еще в наших рядах в Париже: «Наспех собранная Ставкой конная группа из казачьих частей никакого сопротивления Буденному не оказывала. Начальник оперативного отделения Донского штаба доносил: «Донские части, хотя и большого состава, совсем не желают и не могут выдержать самого легкого нажима противника… Кубанских и терских частей совершенно нет». Преследуя отступавших казаков, Буденный все время обходит Добровольческую армию, и она отступала на Ростов, постоянно находясь под фланговым ударом справа всей его 1-й конной армии. Под Ростовом генерал Деникин решил дать отпор противнику. Корниловская Ударная дивизия в этом бою составляла резерв 1-го Добровольческого корпуса и была поставлена в предместье Ростова – Нахичевани. Весь сочельник и первый день Рождества доносился до корниловцев грозный гул боя. Утром 26 декабря по ст. ст. (8 января 1920 г.) полковник Скоблин получил приказ двигаться всей дивизией в Новочеркасск и совместно с 4-м Донским корпусом генерала Мамонтова атаковать противника и выбить его из только что захваченной им столицы Дона. Недалеко от Новочеркасска, в Александровской станице, корниловцы встретили казаков. Непрерывная лавина всадников текла к переправе через Дон. Скоблин всполошился. «Стой! – закричал он. – Куда едете?» Лавина продолжала двигаться. Наконец от одного офицера Скоблин добился ответа, что 4-й корпус переправляется за Дон и идет в станицу Ольгинскую. Скоблин поскакал к генералу Мамонтову. После того как взволнованный Скоблин передал генералу, какая боевая задача возложена на них обоих, Мамонтов, разглаживая свои усы, решительно заявил, что генералу Кутепову он не подчинен. «Да разве в этом дело? – заговорил Скоблин. – Надо спасать Новочеркасск, а я всецело перейду в ваше подчинение». – «Половина моего корпуса уже на том берегу, я не могу вернуть казаков обратно… Брать Новочеркасск не буду!» – «Прошу вас переговорить по прямому проводу с генералом Кутеповым», – предлагает Скоблин. «Повторяю вам, я Кутепову не подчинен…» – «Тогда я соединю вас непосредственно со Ставкой, переговорите с ней, Ваше Превосходительство». – «Хорошо!» – нехотя согласился генерал Мамонтов.
Ставка подтвердила приказание генерала Кутепова. «Я уже рассказал полковнику Скоблину, в чем дело. Добавлю, что, опасаясь оттепели и порчи переправ, я в случае неудачи погублю весь корпус. Категорически заявляю – брать Новочеркасска не могу!» – так закончил разговор со Ставкой генерал Мамонтов.
Полковник Скоблин соединился со штабом корпуса, где к проводу подошел генерал Кутепов. Скоблин рассказал о создавшемся положении и запросил, что ему делать теперь. «Николай Владимирович, – застучал аппарат, – дай дивизии отдых на несколько часов и возвращайся обратно в Нахичевань. Твоя новая задача – оборонять подступы к Нахичевани. На твоем левом фланге будет Терская дивизия генерала Топоркова, с ним войди в связь». – «Александр Павлович, – стал докладывать Скоблин, – я вижу по всему, что Ростова нам не удержать. Чтобы выгадать время для эвакуации города, тебе будет достаточно местных сил, а мне разреши перейти за Дон здесь, в станице Александровской. Кроме этой переправы, другой до самого Ростова нет». Генерал Кутепов повторил свое приказание.
Через несколько часов Скоблин снова соединился со штабом корпуса и вызвал начальника штаба корпуса генерала Достовалова, чтобы узнать, не изменилась ли обстановка под Ростовом и остался ли в силе приказ командира корпуса. Начальник штаба кратко обрисовал положение на фронте: на левофланговом участке боя, на фронте Добровольческого корпуса, все атаки отбиты. Дроздовцы и конница генерала Барбовича сами перешли в наступление и уже гонят противника. В центре – прорыв Терской дивизии ликвидирован, и только на правом фланге сильная неувязка: Донской корпус, прикрывавший Новочеркасск, сдал город и отхлынул за Дон, а корпус Мамонтова самовольно бросил фронт. Приказание генерала Кутепова остается в силе.
Корниловская дивизия выступила. В арьергарде шел 3-й полк. В Нахичевань были высланы конные разъезды. Когда корниловцы уже подходили к Нахичевани, к начальнику дивизии подъехал разъезд. «Господин полковник, – доложил офицер, – Нахичевань занята большевиками». – «Как – занята? Да вы пьяны, поручик!» – «Никак нет, Нахичевань занята…» – «Быть не может! Вам померещилось… Немедленно поворачивайте и проверьте». – «Слушаюсь!» 1-й и 2-й полки продолжали двигаться походным порядком. В арьергарде послышалась стрельба: большевики из Новочеркасска догнали наш 3-й полк… Как только авангард дивизии стал втягиваться в Нахичевань, он на первой же улице наткнулся на свой вторично посланный разъезд. Офицер, ординарцы и кони были перебиты. Только доложили об этом начальнику дивизии, как на улице загремел броневик, сзади него шли, пригибаясь, красноармейцы. Завизжали пули. Не оставалось никакого сомнения в том, что Нахичевань была в руках большевиков. Очевидно, за те несколько часов, когда Корниловская дивизия двигалась на Нахичевань, на фронте перед Ростовом разразилась катастрофа. Так оно и оказалось: связь с Терской дивизией донесла, что терцы вновь разбиты большевиками. Положение корниловцев создалось отчаянное, они оказались отрезанными от переправы через Дон, оба моста, один впереди, в Ростове, другой – позади, в Александровской, были уже захвачены большевиками.
2-й Корниловский Ударный полк повел уличный бой – более страшный, чем всякий бой в открытом поле. Из-за всякого угла, из подворотен, из окон летят пули. Ударяясь об камни, они рикошетом наносят страшные рваные раны. Гулкими перекатами среди стен громыхают выстрелы. Тут только полковник Скоблин вспомнил, что в самой Нахичевани есть деревянный настил через реку, так называемый «Таганрогский мост». Во что бы то ни стало надо было перехватить этот мост ранее большевиков. Скоблин взял с собой роту корниловцев и бегом бросился к мосту. С противоположного берега по ним забили выстрелы, стреляли казаки. «Господин полковник, – закричал кто-то, – смотрите, казаки тащат солому, сейчас подожгут мост!» – «Вперед, за мной!» – скомандовал Скоблин. Вихрем пронеслись корниловцы через мост, разметали горящую солому и с отчаянной руганью набросились на казаков. Заикаясь и весь дрожа, хорунжий пытался объяснить Скоблину, что он принял корниловцев за большевиков. Запрыгали по настилу подводы, артиллерия, за ними перешли мост 1-й и 2-й полки, 3-й полк пробиться к переправе уже не мог и был вынужден переходить Дон по льду. На середине реки был смертельно сражен пулей временно командующий полком капитан Франц.