30 октября. Батальон, стоявший на восточной окраине города, проводит разведку на подводах и выясняет: красные большими силами перешли железную дорогу в южном направлении. Высылается разъезд в три коня на юг по дороге в Тим. Батальоны ведут лишь наблюдение и отдыхают в теплых домах, утоляя голод скромными дарами жителей. Но в этот день начальник отряда высылает два запасных батальона с бронепоездом и двумя орудиями занять Охочевку и установить связь со Щиграми. Батальоны с боем берут станцию. Бронепоезд идет к Щиграм, но рельсы разобраны, и вблизи разъезды красных. Батальон алексеевцев и бронепоезд отзываются на Мелехино.
А в Щиграх в это время противник держится пассивно. Но командиры батальонов, стоявших на северной и западной окраинах, не зная даже результатов разведки в восточном направлении, беспокоятся. Их план – оставить Щигры и пробиваться на соединение с отрядом. Наконец, срочный вызов командиров батальонов. Капитан Урфалов коротко освещает обстановку: связи с отрядом нет; противник ведет наступление на Щигры с юга, о чем сообщил разъезд, и, не спрашивая мнения командиров батальонов, приказывает полку с наступлением ночи собраться на юго-западной окраине, откуда он пойдет по, как будто свободному, юго-западному направлению, по южному берегу реки Рать. Предложение пробиться вдоль железной дороги отвергнуто коротко и твердо: «Приступить к выполнению приказа».
Тихо. Падает снег. Батальоны собрались и тронулись. Красные заметили, и на недолете до колонны разорвалось несколько снарядов. Стреляла батарея с южной стороны города. Соскользнуло с дороги в канаву орудие. Потребовалось чуть ли не час, чтобы его вытащить. Полк отошел верст 10 и остановился.
31 октября. Скоро утро. Идет снег. От полка выехали в разных направлениях разъезды на санях. К северу и востоку услышаны выстрелы. Красные наступали со стороны Щигров. Один батальон их отбил и взял до 60 человек в плен. Что же дальше? С нетерпением ожидается восстановление связи со штабом отряда. Ночь, а ее все нет. В полку не знали и не слышали, что утром, всего лишь в 5–6 верстах к северу, у Охочевки, шел бой. Посланные туда разъезды на санях, столкнувшись с красной кавалерией, вернулись назад.
На Охочевке запасный батальон марковцев с двумя орудиями почти окружен. Командир его, капитан Космачевский{168}, телефонирует о положении и высказывает неуверенность в своих людях. Ему приказано удерживать станцию и обещана помощь бронепоезда.
Светало, шел снег. Красные наступали нерешительно и залегли под огнем взвода орудий и пулеметов. Но в двух ротах волнение – они готовы сдаться. Капитан Космачевский подводит резерв – учебную команду. Красные поднимаются и идут вперед; роты бросают винтовки; красных встречает учебная команда, беглый огонь орудийного взвода и подъехавшего бронепоезда; они бегут назад. Капитан Космачевский собирает ненадежные роты и отводит их на станцию. Из штаба приказание: бронепоезду возвратиться в Мелехино, погрузив на него эти роты, туда же прибыть и взводу орудий; оставшимся частям батальона, 200 штыков при двух пулеметах, удерживать Охочевку. «Немедленно сообщать обо всем, что происходит».
Положение явно безнадежное. Рвется связь со штабом. Капитан Космачевский оставляет станцию и ведет свой батальон на присоединение к отряду по южной дороге через село Троицкое, где останавливается на ночь. Но едва роты расположились на отдых, как с тыла по улицам проскакал разъезд и бросил в дом ручную гранату, убившую одного и нескольких ранившую. Батальон поставлен в такое положение, что капитан Космачевский решает отводить батальон не к отряду, а на юг. Через день батальон приезжает на ст. Солнцево. Связавшись со штабом корпуса и объяснив, что произошло, батальон получает приказание отправиться в Белгород. Отряд полковника Наумова таким образом потерял связь с еще одним своим батальоном и остался в составе – запасного батальона алексеевцев, Черноморского полка, команд разведчиков и пулеметной 3-го полка и всех полковых обозов при восьми орудиях и бронепоезде.
1 ноября. Полк – отошедшие из Щигров три батальона – теперь в отчаянном положении. Это ясно всем, решительно всем. Уже началось дезертирство солдат. Высылаемые на санях разъезды доносят о глубоком обходе с юга. Направляется батальон, который отбивает противника. Фронт полка 8 верст. В сохранившемся календаре боевых действий полка изо дня в день отмечены переходы и бои, но без деталей. Он не говорит даже о том, что уже пять дней нет связи со штабом отряда. О 2 ноябре сказано только: «Отход полка с боем в с. Березки (Лузково). Сторожевка. 8-я рота потеряла весь солдатский состав».
Что же действительно происходило? Бой кончился сравнительно благополучно, и полк отводился в село Лузково. На походе к командиру 3-го батальона, капитану Павлову{169}, подъехали четыре ординарца и, отрапортовав: «В ваше распоряжение прибыли», передали ему записку от командующего полком, капитана Урфалова: ввиду его отъезда вступить в командование полком. К этому капитан Павлов совершенно не был подготовлен – он не был заместителем; с 30 октября не встречался с командующим полком и был абсолютно не в курсе не только задачи полка, но и того, что происходило на его участке. У него не было карты, а единственная, бывшая в полку, ему передана не была. В его распоряжение не был передан и офицер, выполнявший роль адъютанта, – он уехал вместе с капитаном Урфаловым. Так проведена была передача полка.
Батальоны отошли в Лузково, и один немедленно был отправлен на северный, возвышенный берег реки Рать, в село Троицкое, с задачей установить связь с штабом отряда, который, по предположениям, мог находиться на ст. Мелехино. Другие батальоны выставили охранение в восточном и южном направлениях. Собрались командиры батальонов, командир артиллерийского взвода, чтобы обсудить положение. Общая обстановка совершенно неизвестна. Задача полку также. Настроение в полку тревожное и ненадежное. Люди уже неделю не получали ни горячей пищи, ни хлеба. Патроны и снаряды на исходе. В полку только четыре ординарца, крайне измученных. Решено немедленно послать ординарца в штаб отряда с подробным донесением и требованием осветить обстановку и дать задание полку. Предполагалось, что к утру ординарец вернется. Донесение написано и отправлено, причем ординарцу приказано ехать кружным путем на ст. Отрешково, где и узнать о местонахождении штаба.
3 ноября. Довольно светлое утро. О противнике никаких сообщений, лишь перед селом Троицким маячат его разъезды. Спокойно вокруг, неспокойно в полку: начальники справляются, не установлена ли связь с отрядом. «Если к 12 часам не будет связи, выступим прямо в Курск!» – говорит капитан Павлов. Это несколько успокаивает.
Вдруг радостный крик вбежавшего офицера: «Из штаба ординарец!» Капитан Павлов хватается за тонкий пакет, как за якорь спасения. Время и место отправления: «20 часов. 2 ноября. Разъезд Мелехино». Значит, штаб всего лишь в 10 верстах. Но что дальше? Письмо короткое и личное – от полковника Наумова капитану Павлову – начиналось: «Береги полк!» – и дальше сообщалось, что отправлены уже с ординарцем приказание, освещение обстановки и транспорт снарядов и патронов. Время отправки не указано, но ясно – они были отправлены раньше 20 часов.
– Где же ординарец и транспорт? – спрашивает капитан Павлов.
– Не могу знать, – отвечает прибывший. – Прошло более 12 часов, как они были высланы. Нет сомнения: они направлены кратчайшим путем и попали в руки красных.
– А как ты добрался сюда?
– Ехал обратно той же дорогой, как и туда, дорогой, которую вы мне указали.
Полк оставался в прежнем положении полной оторванности. Из охранения донесли: к югу идет бой. Капитан Павлов садится в крестьянские сани, едет с версту и в бинокль видит, как верстах в восьми с востока наступает большая цепь и перед ней отходит реденькая, садившаяся на сани и телеги.
– Где идет бой? – спрашивает капитан Павлов крестьянина.
– На большой дороге из Тима в Курск.
Из ответов выясняется: от места боя до переправы через реку Рать у деревни Грачевки – 10 верст, сколько и от места стоянки полка. Вывод: полк должен немедленно выступить к переправе.
В сумерках он пришел в Грачевку, где остался один батальон, а два с батареей поднялись на высокий противоположный берег и расположились в двух смежных деревнях. В первый раз за много дней полк мог себе поставить ясную задачу, применимую, как казалось, к общей обстановке: оборонять подступы к Курску с юго-востока, считая, что севернее его на железной дороге стоит отряд полковника Наумова.
Пошел густой снег. Но настроение в полку скверное. Часа три назад, когда полк оставлял Лузково и Троицкое, около 50 солдат заявили: «Мы остаемся». Узнали от жителей, что через эти деревни прошли на Курск какие-то конные части, проехали солдаты на подводах со стороны Тима и что недалеко к северо-востоку слышна была стрельба.
– Неужели отошли и не предупредили? Немедленно выставить сильное охранение к северу! Быть в полной готовности!
Не прошло и часа, как явился командир артиллерийского взвода и сообщил:
– На северной окраине деревни стрельба. Пули ложатся в расположении батареи.
Прибежавшая из охранения связь доложила:
– Красные наступают! Принимать бой бессмысленно.
– Уводите ваш взвод на Курск, пока есть возможность, – приказал капитан Павлов командиру артиллерийского взвода.
Под прикрытием одного батальона прошел на Курск другой; третьему, оставленному за рекой, приказано идти южным ее берегом. Полк вышел благополучно.
Снег валит, усиливается ветер. Пройдя несколько верст, колонна подошла к деревне, но вошла в нее, только произведя разведку. Это было село Долгая Клюква, состоящее из восьми смежных деревень, разделенных балками и лесом. Оставив в первой деревне села один батальон, капитан Павлов с другим, перейдя балку, заросшую лесом, пришел в следующую