Начальник штаба, генерал Достовалов, прочтя сводку, спросил поручика Критцкого:
– Из чего вы вывели, что Марковская дивизия под ударом?
– Таково мое мнение на основании опроса, – ответил тот.
– Ошибка! Конная армия прет прямо на Ростов, – твердо заявил Достовалов. – Ее главные силы нацелены на Ростов. Они атакуют корниловцев.
– Ваше Превосходительство. Помимо вывода, разрешите сказать вам. Буденный не может идти на Ростов, оставив позади себя три наших дивизии.
Достовалов, уже в нервном и раздраженном тоне, возразил:
– Что конная армия повернула на Ростов, говорят донесения и сообщения штаба армии. Немедленно повторить опрос!
«А может быть, и на Ростов! Мы не знаем», – отвечали пленные.
В штабе дивизии. К 23 часам созваны все старшие начальники частей. Не приехал лишь командир 3-го полка, капитан Савельев: ординарец, посланный за ним, ночью не нашел хутора, где стоял полк. Открыв совещание, начальник штаба прежде всего сказал: «Начальник дивизии, генерал Тимановский, эвакуирован в тяжелом состоянии, и я, на основании устава о полевом управлении войск, вступил в командование дивизией». Затем он осветил обстановку. Корниловская, Марковская и 2-я дивизии прикрывают главную артерию эвакуации – железную дорогу на Ростов; Дроздовская и конные части отходят вдоль нее. В данный момент 2-я дивизия находится примерно в 10 верстах к западу; Корниловская – примерно в 15 верстах к востоку. Точное расположение их неизвестно. Расположение противника: 6-я конная дивизия вклинилась между Корниловской и Марковской дивизиями; перед дивизией – 12-я стрелковая дивизия; 9-я стрелковая и части 4-й кавалерийской дивизий угрожают с запада. Согласно полученной директиве дивизия должна идти в восточном направлении и соединиться с корниловцами. Этой ночью она приступит к выполнению задачи. Ее марш через село Алексеево-Леоново, хутор Ореховский на деревню Степановку. Где пройдет 2-я дивизия и когда, за отсутствием связи неизвестно. Выступит дивизия в 5 часов. 1-й полк должен взять село Алексеево-Леоново и выдвинуться на бугры влево. Под его прикрытием остальные полки проходят вперед. Расчет на быстрое движение.
Затем полковник Битенбиндер предложил высказаться. Все начальники видели чрезвычайную сложность и трудность движения по указанному пути. Высказывались и опасения: дивизии придется переходить две лощины; будучи между ними, она будет иметь глубокую лощину и с третьей стороны и лишь одну дорогу к югу; с четвертой стороны – гребень, который обязательно должен быть занят частями дивизии. Эту задачу выполнить можно лишь при условии быстроты, глазомера и натиска. Однако не вызовет ли задержек переход лощин по одной дороге? Было предложение идти не этой дорогой, а более южной, по другую сторону лощины. Но полковник Битенбиндер считал, что марш дивизии через с. Алексеево-Леоново «отвечает обстановке и положению ее».
С совещания начальники расходились с беспокойным чувством: все ли взвесили, все ли учли? А каково состояние мостов через лощины? Каковы скаты лощин? Но теперь уже поздно. Нужно думать о выполнении каждым полком его задачи. Начинает бой 1-й полк; за ним 2-й; 3-й – в арьергарде.
18 декабря
Ночь. Сильный мороз. 3-й полк на хуторе в лощине. Видимость, по покрытой снегом земле, до 1000 шагов. У марковцев обычная смена караулов и сон. Спят как мертвые. Еще бы! Минувшую ночь провели в лощине в тяжелом движении. Но не до сна лицам ответственным.
– Ты не спишь? – спросил вошедший в дом офицер своего соратника, при слабом свете лампы что-то записывающего в дневник. – После запишешь!
– Когда потом? Видишь, удобный случай. Да и есть что записать! – ответил тот.
– Да-а-а, – протянул вошедший и затем сказал: – Зашел к тебе потому, что вспомнились мне март и апрель этого года. Помнишь? Тяжело было: вперед, назад, а в общем – ни с места. Как это пели тогда в шутку? Красные нажмут, а мы врассыпную драпаем на Рассыпную. А с Рассыпной не было пути иного, драпали на Чистякове. Но с Чистякове всегда лишь на «Ура!», вперед на Никишины хутора… Теперь как-то не до шуток… Ну, пойду!
Наконец прибыл ординарец из штаба дивизии, и в 4 часа полк выступает на Чистякове. Сборы коротки, и полк «длинной и тонкой змеей» вытянулся по дороге. Колонна шла спокойно, без шума, без единого слова. Хрустел лишь снег под ногами. Темное звездное небо не далее как в 1000 шагах сливалось с землею, покрытой снегом; далее начиналась неизвестность.
Около 5 часов, когда полк пришел на станцию, там выстраивались части дивизии, а 1-й полк уже ушел.
– Командира 3-го батальона к командиру полка! – передали по колонне.
– Ваш батальон остается на станции в арьергарде дивизии, – торопясь и сухо говорил капитан Савельев. – Немедленно смените охранение 2-го полка на северной и северо-западной окраинах. Задача: оставаться до тех пор, пока полк не войдет в село Алексеево-Леоново. Вся дивизия идет через это село. Затем догоняйте полк.
1-й полк должен был начать атаку села еще в темноте, но задержался и начал ее с рассветом. С потерей 15 человек село было взято. Аевый фланг полка обеспечивала команда разведчиков.
«Мы быстро, чуть стало светать, заняли нашу позицию возле мельницы. Сначала наша артиллерия сильно била и мы видели, как конница Буденного была выбита из села и наша дивизия с многочисленным обозом втягивалась в него».
Алексеево-Леоново – большое село, растянувшееся с севера на юг по обе стороны лощины. Западная сторона его, на которую велась атака, низменная, восточная – возвышенная. Обе эти стороны в южной части села соединялись единственным мостом.
«Было 10 часов. Противник начал обстреливать нашу команду арт. огнем, и приблизительно в то же время последние части 3-го полка входили в село. Настроение у нас было прекрасное, и все думали, что все идет хорошо, так как дивизия заняла село».
Действительно, головной батальон 1-го полка занял возвышенную часть села и вышел на его северную окраину. Остальные батальоны его шли через мост и должны выйти – один за головным батальоном, другой на северо-восточную окраину села. Произошла задержка на подъеме: обледеневшую дорогу не могли взять пулеметные двуколки; лошади скользили, падали; им стали помогать проходившие роты.
– Не задерживаться! Вперед!
Головной батальон на северной окраине ждет подхода и батальонов, и своих пулеметов. Он не может пойти вперед, если не обеспечен правый фланг. (Левый упирался в лощину, за которой стояла команда разведчиков.) Впереди какие-то здания, и оттуда стреляют красные пулеметы. Выдвижение одной из рот стоило 20 человек потерь из 60. Наконец подъехали пулеметы, но пока разогревали воду в их кожухах.
К командиру батальона, капитану Папкову{180}, подскакивает командир полка, полковник Слоновский.
– Немедленно в атаку! Взять рудники! Вперед! – кричит он.
Капитан Папков, всегда хладнокровный, спокойный, всегда оценивающий обстановку, а действующий смело и решительно, возражает.
– В атаку! – вне себя кричит полковник Слоновский.
– Батальон. Вперед! – командует капитан Папков.
А между тем на подъеме улицы шла тяжелая, тревожная «осада» пулеметными двуколками, подводами с патронами, батареей, приданной 1-му полку. Много времени уходило на то, чтобы двумя уносами вытянуть одно орудие, затем другое, зарядные ящики… Крики, шум…
1-й батальон быстро идет вперед под пулеметным огнем. Сзади разворачивается другой батальон. Третий разворачивается на северо-восточной окраине, против которой уже лавы кавалерии. Атакующему батальону остается 300–400 шагов; вот, вот он ринется в атаку. Но внезапно из-за рудников вылетают густые лавы. Момент – и цепи батальона смяты. Лавы не задерживаются, летят к селу и сминают другой батальон. С первым кончают следующие волны лав. Красные перешли в атаку всем своим фронтом, обтекая село с востока.
Эту картину видела команда разведчиков на другой стороне лощины. «Слева показались тучи кавалерии. Я видел, как рубили первый батальон – высокая фигура капитана Папкова в белой «маньчжурской» папахе, по которой молотили шашки, останется у меня в памяти до смерти. Мы хотели броситься на помощь, но грозный оклик: «Стой! Назад!»
Правее – такое же и с сопротивляющейся группой капитана Цветкова. Передняя лава красных, подскакав к селу, спешивается и ведет наступление по нему, где в панике скачут подводы. Лавы, охватывающие село, отбрасываются; но их фланг обтекает село глубже по всей восточной окраине. Два орудия, первые поднявшиеся на гору, вылетают на окраину и успевают дать только два выстрела. Из села вылетают в атаку сотни штаба дивизии и 1-го полка. Красные отскакивают перед ними, но атакуют их во фланг. Сотни отлетают к югу и окончательно выходят из боя.
Бой в селе. 1-й полк совершенно расстроен. Еще держится батальон на восточной окраине, но за ним в селе красные. 2-й полк еще в селе, вдоль улицы через мост. Он расстроен всем, что происходит на подъеме. Руководства им нет. 3-й полк на западной окраине отбил атаку кавалерии, но уж наступает пехота. На улице, на площади затор – батареи, пулеметы, подводы. Командир батареи видит наступающих красных, ставит как-то одно орудие на позицию, и… выстрел. Произошло что-то невероятное: лошади рванулись в стороны, все смешалось.
«Начальник команды быстрыми шагами шел к нам; как только приблизился, приказал немедленно построиться и следовать за ним. Спустившись в село, мы увидели роту 3-го полка, с колена залпами отбивающую атаку конницы. Миновав обозы и выйдя на западную окраину села, мы увидели, что прямо на нас несется с двух сторон конница. Начальник приказал остановиться, и мы из-за плетней залпами, на расстоянии ста шагов отбили атаку и двинулись в направлении ручья» (поручик Майборода{181}).
Поручик Незнамов{182} дает некоторые подробности: «Обозы, в которые врезалась кавалерия, помчались вперед. Одно орудие проскочило мостик, но сломало его; второе застряло на нем. Обозы кучей… Когда на нас налетала кавалерия, мы в упор отбили ее, посбивав многих».