Начальник 8-го отдела 4-го управления НКГБ СССР
Федичкин».
(«Огненная дуга»: Курская битва глазами Лубянки. С. 269–272.)
По мере приближения к решающей схватке на Курской дуге эффективность работы РДР все более возрастала. Руководство 4-го управления требовало от своих резидентов сосредоточить основные усилия на срыве поставок живой силы и техники противника к линии фронта. С этой целью была осуществлена дополнительная заброска разведывательно-диверсионных резидентур в глубокий тыл группы армий «Центр», их численность возросла почти в два раза.
Накануне и во время Курской битвы РДР 4-го управления совместно с оперативными группами РУ ГШ Красной армии и партизанами развернули на транспортных коммуникациях противника настоящую «рельсовую войну». Только одними диверсионными группами управления в ходе стратегической операции «Концерт» (проведение диверсий на транспортных коммуникациях противника. – Примеч. авт.) было пущено под откос 1039 железнодорожных эшелонов с живой силой и боевой техникой, взорвано 220 железнодорожных и шоссейных мостов.
Ни днем, ни ночью гитлеровцы не знали покоя. Об эффективности диверсионной деятельности РДР и партизан красноречивее всего свидетельствовало одно из многочисленных ежесуточных донесений чиновника Имперского управления путей сообщения в Главное управление «Восток», добытое разведчиками оперативным путем в ноябре 1943 года. Его доклад из Минска в Берлин скорее напоминал крик отчаяния.
«…Положение крайне напряженное!
Беспрерывно увеличивающаяся деятельность бандитов во всем районе достигла ко времени, указанному в донесении, угрожающих размеров: 65 случаев нападений было до сих пор наивысшим числом. Как днем, так и ночью число таких случаев велико. Иногда количество вспомогательных поездов недостаточно. Как днем, так и ночью оборона от бандитов и защита перегонов являются совершенно недостаточными и безрезультатными, так как нападения совершаются ежедневно на тех же самых перегонах. В случае, если не проводятся всеохватывающие мероприятия, которые приносили бы результат, то потерпит крушение весь ход дела на перегонах Минск – Жлобин – Гомель, Брест – Лунинец – Гомель, Жлобин – Могилёв и Орша – Кричев – Унеча…»
(«Огненная дуга»: Курская битва глазами Лубянки. С. 401–402.)
И дальше иных знаков, кроме восклицательных, у потерявшего голову чиновника железнодорожного ведомства рейха, видимо, уже не оставалось.
С каждым новым месяцем разведывательно-диверсионные резидентуры 4-го управления наращивали мощь своих ударов и расширяли географию действий. К декабрю 1943 года их количество достигло 125, а общая численность личного состава составила 7212 человек. С течением времени РДР «Победители», «Местные», «Олимп», «Охотники», «Соколы», возглавляемые Д. Медведевым, С. Ваупшасовым, В. Карасевым, Н. Прокопюком, К. Орловским, пополнившись местными патриотами, превратились в крупные войсковые соединения. Урон, который они наносили противнику, становился все более ощутим.
В отчете управления «Об итогах агентурно-оперативной и диверсионной работы на временно оккупированной советской территории за 1943 год» содержатся красноречивые цифры, подтверждающие ее эффективность и результативность:
«…Диверсионная работа оперативных групп НКГБ СССР за 1943 год характеризуется следующими данными: пущено под откос 1039 железнодорожных эшелонов, в результате чего уничтожено 941 паровоз и 8671 железнодорожный вагон, взорвано 220 железнодорожных и шоссейных мостов.
При боевых столкновениях с подразделениями противника, карательными отрядами, в засадах и при крушении эшелонов оперативными группами в 1943 году убито и ранено около 53 700 солдат и офицеров германской армии и карательных отрядов…
Внедрением агентуры оперативных групп в различные разведывательные и контрразведывательные органы противника, административные и полицейские учреждения, а также допросами разоблаченных шпионов, произведенными на базах оперативных групп и частично доставленных на нашу территорию, выявлено свыше 15 000 немецких агентов и активных пособников оккупантов, находящихся на занятой врагом территории. Из этого числа оперативными группами захвачено и расстреляно 3040 человек.
Кроме того, оперативными группами выявлено более 1260 немецких агентов, заброшенных органами германской разведки в тыл Красной армии для диверсионной и разведывательной работы, из коих уже арестовано 751, а остальные разыскиваются…
За 1943 год всего получено 1768 разведывательных сообщений, из коих 687 направлено Разведывательному управлению Генерального штаба Красной армии…» («Огненная дуга»: Курская битва глазами Лубянки. С. 427–430).
Глава 4Сильные духом
Особое место в 4-м управлении НКВД – НКГБ СССР, как по подбору кадров, так и по результатам деятельности занимали РДР «Митя», «Победители», действовавшие на территориях Брянской, Смоленской, Ровенской и Львовской областей. Возглавлял их ставший при жизни легендой Герой Советского Союза полковник Дмитрий Николаевич Медведев.
Родился он 10 (22) августа 1898 года в селе Бежица Брянского уезда Орловской губернии в семье сталелитейщика. Его, также как и Павла Анатольевича, революция позвала под свои знамена. В 1918 году Дмитрий Николаевич добровольцем вступил в Красную армию и проходил службу в войсковой разведке 4-й Орловской стрелковой дивизии. Именно тогда в нем проявились качества прирожденного оперативника, и новое назначение не заставило себя ждать. С мая 1920 года он продолжил службу в органах ВЧКа, в последующем ГПУ – ОГПУ – НКВД СССР на различных должностях в Брянской, Одесской губерниях и на Донбассе. Первые два года в составе различных подразделений ему приходилось заниматься борьбой с бандами украинских националистов. Главным инструментом в противостоянии с бандподпольем он избрал оперативное проникновение: перевербовка бандитов, внедрение в их состав кадровых сотрудников и последующее проведение чекистско-войсковых операций.
Блестящие организаторские способности, целеустремленность, дерзкий и нестандартный подход к проведению операций в борьбе с противниками советской власти обеспечили Дмитрию Николаевичу служебный рост. В 1936 году он занял пост инспектора при начальнике УНКВД по Харьковской области. В том же году поступил на Высшие курсы подготовки руководящего состава НКВД СССР в Москве. Впереди его ждало высокое назначение. Но наступил 1937 год – год «Большого террора».
В июле 1937 года во время партийного собрания, на котором кандидатура Дмитрия Николаевича рассматривалась на должность парторга курса, завистники вспомнили ему «необоснованное прекращение «уголовных дел» и «связь с репрессированным братом» Александром. Последний раз братья встречались в 1920 году, но в той атмосфере шпиономании, что царила в стране, это не имело никакого значения. Страх участников собрания быть заподозренными в «связях с Медведевым – братом врага народа, заставил их не только отклонить его кандидатуру на должность парторга курса, а и единогласно исключить из рядов ВКП(б). Вслед за этим последовало увольнение Дмитрия Николаевича со службы.
Кто-то другой на его месте, возможно, посчитал бы увольнение за благо – «спасибо», что не посадили. Но не таков был Дмитрий Николаевич. Он стал добиваться справедливости, обратился с рапортом к наркому НКВД, направил письма главному редактору газеты «Правда» и даже самому Сталину, но ответов не получил и тогда решил отправиться на поиски правды в столицу – Москву. Помеченному клеймом «родственник врага народа» не находилось места ни в гостиницах, ни в общежитиях, и Дмитрию Николаевичу ничего другого не оставалось, как только ночевать то на вокзале, то на лавочке в парке и перебиваться с хлеба на воду. Шли дни, но он не сдавался и продолжал искать правду, снова направлял письма-обращения руководству НКВД.
«…Я нахожусь в Москве уже три месяца. Ночую, где застанет ночь. Денег практически не осталось. Однако жить так готов еще столько же, лишь бы ускорить разрешение моего вопроса!» – писал Дмитрий Николаевич.
С наступлением холодов ему пришлось вернуться домой. С приходом весны он снова возвратился в Москву, где все еще надеялся добиться справедливости. Мир оказался не без добрых людей, его приютил у себя старый сослуживец Григорий Штаркман, такой же, как и Дмитрий Николаевич, жертва произвола и шпиономании, изгнанный из органов и из партии. Позже, когда имя Героя Советского Союза полковника Медведева стало широко известно, Штаркман, уже не опасаясь преследований, в беседе с журналистами, возвращаясь к тому периоду жизни, рассказал:
«…При мне Медведев написал Сталину письмо и указал мой домашний адрес. Я в шутку заметил, что это лишь повредит ему, поскольку двое чекистов, уволенных из органов, – это уже заговор. Медведев тогда приписал вместо обратного адреса: «Если потребуюсь, я на Курском вокзале». Он часто находился там».
И произошло чудо! Дмитрия Николаевича, наконец, услышали приняли в наркомате и затем восстановили в органах, но с оговоркой:
«…Использование в органах НКВД возможно, но только не в центральном аппарате».
В апреле 1938 года он получил назначение в Карелию на должность замначальника 3-го отдела НКВД Беломорско-Балтийского комбината, через год его перевели в Красноярский край начальником 3-го отдела НКВД Норильского строительного комбината. Но и здесь беспокойная и требующая справедливости натура Дмитрия Николаевича не знала покоя. Он взялся за «старое» – пересмотр уголовных дел на осужденных. Реакция начальников последовала незамедлительно, на этот раз обошлось без публичной порки. К тому времени волна репрессий пошла на спад, новый нарком НКВД Берия развернул работу по «разоблачению фальсификаторов уголовных дел, пробравшихся в органы НКВД». Поэтому начальники Дмитрия Николаевича, чтобы не выносить сор из избы, 3 ноября 1939 уволили его по-тихому, по состоянию здоровья. Не без помощи товарищей он остановился на жительство в Подмосковье, в поселке Томилино и устроился работать управляющим межрайонной конторой № 3 «Мосгортопа».