в. Для большей убедительности Николай Иванович не пожалел положить в бумажник толстую пачку рейхсмарок и несколько украшений из золота.
Наступило 20 сентября. В 13.25 разведчики на похищенном у фашистов «опеле» въехали на Шлоссштрассе и стали медленно приближаться к дому Даргеля. Пока все шло по плану. Две полицейские ищейки уже успели «обнюхать» улицу. Вслед за ними, ровно в 13.30, ни минутой раньше, ни минутой позже, из подъезда рейхскомиссариата вышел подтянутый, сухощавый военный чиновник со смуглым надменным лицом в генеральской форме. За ним вышагивал адъютант с желтым портфелем. Все приметы, казалось бы, совпали в деталях.
До фашистских бонз осталось несколько десятков метров. Кузнецов приказал Струтинскому остановиться, вышел из машины и спокойным шагом пошел навстречу генералу. За несколько шагов до него он выхватил из кобуры пистолет и в упор расстрелял. Адъютант и не подумал защитить генерала, а бросился наутек. Вслед ему прозвучали четыре выстрела. За всем этим наблюдали оцепеневшая охрана Даргеля и несколько немецких офицеров, случайно оказавшихся на улице. Они не предприняли даже попытки задержать Кузнецова. На их глазах он произвел контрольный выстрел в генерала, обронил бумажник с «письмом» украинского националиста-мельниковца Ивана Фена и затем сел в машину. Охрана пришла в себя, когда «опель» скрылся за углом, но было уже поздно. Проехав несколько кварталов, Кузнецов и Струтинский бросили машину, пешком прошли до конспиративной квартиры, там переоделись и затем благополучно добрались до основной базы РДР «Победители».
Прошло несколько дней после покушения на Даргеля. Облавы, проводившиеся гитлеровцами в Ровно, закончились, и связные доставили на базу ровенскую газету «Волынь» от 26 сентября. В ней на первой полосе была помещена большая статья, в которой сообщалось:
«…В понедельник 20 сентября, в 13 часов 30 минут, на улице Шлосс в Ровно были убиты выстрелами сзади руководитель главного отдела финансов при рейхскомиссариате Украины, министерский советник доктор Ганс Гель и кассовый референт Винтер. Те, кто дал убийце поручение, действовали по политическим мотивам».
Случайное стечение обстоятельств не позволило разведчикам достичь поставленной в операции цели. Убитым оказался министерский советник Гель, за несколько дней до покушения прибывший в Ровно из Берлина. По приглашению Даргеля он поселился в его особняке на Шлоссштрассе. На обед они собирались пойти вместе, но Даргель задержался в рейхскомиссариате на несколько минут, и их оказалось достаточно, чтобы на этот раз избежать смерти.
Несмотря на досадную случайность, руководство РДР «Победители» и 4-го управления в целом было удовлетворено конечным результатом операции. Во-первых, сам акт возмездия прошел безукоризненно – значит его план, в сущности, был правильным. Во-вторых, Гель являлся достаточно важной фигурой, если и уступавшей по служебному положению Даргелю, то незначительно. И что немаловажно – эффектно сработал прием с «письмом» националиста-мельниковца Фена.
22 сентября, выступая на похоронах Геля и Винтера – адъютанта, Даргель обвинил в их смерти украинских националистов и развернул массовые репрессии. В течение 25 и 26 сентября в городах Ровно и Луцке гестапо арестовало 180 активных функционеров из числа бандеровцев и мельниковцев. Суд над ними был скорым – всех их расстреляли.
Усиление комендантской службы в Ровно и беспрецедентные меры по охране Даргеля не остановили Кузнецова и его соратников от проведения повторной операции. Они психологически верно рассчитали, что фашисты не будут ждать нового нападения на том же самом месте, и решили повторить акцию.
8 октября 1943 года Кузнецов вместе со Струтинским, сидевшим за рулем машины, подстерегли Даргеля, когда тот выходил из своего дома. На этот раз Николай Иванович сменил оружие: вместо пистолета для надежности применил противотанковую гранату, на которую для усиления поражающего действия надел дополнительный стальной чехол с насечками. И снова досадная случайность не позволила довести операцию до конца! В метре от ног Даргеля граната ударилась о бровку тротуара и откатилась в сторону. Осколками была убита случайная прохожая. Сам Кузнецов получил легкое ранение в левую руку, а Даргель и на этот раз остался жив. Спасаясь, он ринулся к подъезду рейхскомиссариата и там столкнулся с Довгер. По ее словам:
«…вытирая кровь с лица, Даргель возбужденно ругался и кричал: «Офицер, блондин, высокого роста! Бросил гранату и уехал! Это уже второй раз, как они сюда приезжают?!»
На этот раз охрана Даргеля, дежурившая в машине, среагировала мгновенно и бросилась в погоню за разведчиками. Даже мастерство Струтинского, вероятно, не спасло бы их, если бы не счастливая случайность. В какой-то момент преследователи потеряли из виду зеленый «опель», а когда снова обнаружили, то открыли по нему ураганный огонь. Но машина была словно заговоренной, а ее водитель выделывал за рулем настоящие чудеса. Лишь на окраине Ровно, когда автоматная очередь разнесла в клочья задние колеса, «опель» слетел в кювет. Разъяренные эсэсовцы вытащили из него еле живого от страха и насмерть перепуганного майора. После того как «бандита» зверски избили и приволокли в гестапо, к нему, наконец, вернулся дар речи. Майор понял, что перед ним не переодетые партизаны, а эсэсовцы разобрались, что гнались не за тем «опелем».
Неудача и ранение не остановили Кузнецова и его боевых товарищей. На этот раз они нацелились на заместителя Коха – красляйтера Курта Кнута. Этой операции, как и предыдущим, также предшествовала оперативная подготовка. В апреле 1943 года другой участник группы ликвидаторов Иван Корицкий устроился на работу в одно из подразделений, которое подчинялось Кнуту. Руководил им выходец из Нидерландов Альберт Гласс. Разведчик вскоре сблизился с ним, а затем привлек к сотрудничеству. Полученные ими материалы на заместителя Коха легли в основу разработанного Медведевым и Кузнецовым очередного далеко идущего плана, рассчитанного на ликвидацию как Кнута, так и самого гауляйтера. По их расчетам, после ликвидации Кнута в Ровно оставалось только одно место, где мог появиться Кох, – немецкое кладбище.
В очередной шифрованной радиограмме Медведев доложил оба плана Судоплатову. Тот их поддержал.
Наступило 10 ноября. Кузнецов вместе со Струтинским, Гласом и Корицким, находившимися в машине, около 16.00 заняли исходное положение у выезда с улицы Легионов. По их расчетам, в это самое время «опель» Кнута должен был появиться в данной точке. Стрелки часов медленно ползли по циферблату и приближались к роковой для Кнута цифре. С немецкой пунктуальность из-за поворота показался знакомый «опель». Кузнецов первым вышел из машины и метнул в опель противотанковую гранату. Мощный взрыв отбросил автомобиль к забору, передняя его часть развалилась, а кабина напоминала смятую консервную банку. Присоединившийся к Кузнецову Гласс для гарантии швырнул в опель вторую гранату, но она не разорвалась. И тогда разведчики открыли по машине ураганный автоматный огонь, превратив ее в решето. Казалось, что после такого обстрела в машине никто не мог уцелеть. Но Кнуту, как и Даргелю, невероятно повезло: взрывом его отбросило на пол, а осколки и пули прошли выше. Кнут отделался контузией и легким ранением. Погиб только водитель.
Неудача не остановила Кузнецова и группу ликвидаторов. Следующей их целью стал другой высокопоставленный гитлеровский чиновник, оберфюрер СС председатель Верховного суда на Украине Функ. Он, как и Кох, являлся одним из любимцев Гитлера. Тот щедро осыпал его чинами и наградами за безжалостные расправы над мирным населением Украины. Ненасытная жадность Функа не знала границ. Он эшелонами отправлял награбленное в родной фатерлянд, и потому операция по его ликвидации получила кодовое название «Насос».
Верховный суд занимал трехэтажное здание, выходящее одной стороной на Немецкую улицу, а другой – на Парадную площадь. Позади него, сразу за двором, проходила тихая и малолюдная Школьная улица. Медведев, Кузнецов и Ян Каминский, чтобы не допустить сбоев, которые имели место с Даргелем и Кнутом, на этот раз разработали несколько вариантов операции и доложили их в Москву Судоплатову.
Павел Анатольевич, рассмотрев их, остановил свой выбор не на самом безопасном для Кузнецова варианте и месте проведения операции. Приговор Функу по его настоянию должен был состояться в знаковом месте – здании суда, где он выносил свои драконовские приговоры. Судоплатов рассматривал эту акцию как своеобразный акт правосудия и политического возмездия одному из фашистских палачей.
Важная роль в проведении операции отводилась парикмахеру Яну Анчаку, которого после предварительного изучения привлек в группу Каминский. Парикмахерская располагалась на Немецкой улице, как раз напротив здания суда. В ходе наблюдения за Функом разведчики обратили внимание на то, что каждый день с немецкой педантичностью он в 8.40 заходил в парикмахерскую и после стрижки направлялся к себе в суд. С того времени и должен был начаться отсчет последних минут жизни «палача украинского народа».
Наступило 16 ноября 1943 года. Этот день ничем не отличался от предыдущих в размеренной жизни Функа. Он, как обычно, в 8.40 занял кресло в парикмахерской Анчака. Заглянувший в помещение «сотрудник» рейхскомиссариата (Каминский. – Примеч. авт.), увидев высокое начальство, поспешил ретироваться на улицу. Неспешной походкой он прошел до угла Немецкой улицы и дал условный сигнал двум пассажирам, сидевшим в «адлере», стоявшем в метрах 60–70 от здания суда. В машине находились Кузнецов и Струтинский.
С той минуты операция перешла в завершающую стадию. Кузнецов расстегнул кобуру с пистолетом, а Струтинский пододвинул поближе к себе автомат. Время отсчитывало последние секунды для приведения в исполнение приговора Функу. Он закончил стрижку и шагнул к вешалке. Анчак незаметным движением руки отдернул занавеску на окне. Каминский, не спускавший глаз с парикмахерской, принял сигнал и продублировал его дальше.