– Павел Анатольевич, если можно, тогда еще одна просьба, – решился Винаров.
– Ну, конечно, Иван. Мы с Леонидом Александровичем для того к вам и приехали, чтобы решать проблемы. Слушаю тебя, Иван.
– Видите ли… в общем, жена Бонева ждет третьего ребенка, а семья ютится в одной комнате.
– Третьего? И когда ты только успеваешь, Христо? – спросил Судоплатов, и на его лице появилась лукавая улыбка.
Щеки Бонева окатил яркий румянец, и он только развел руками.
– А если двойня? – допытывался Судоплатов, и в его глазах заскакали лукавые чертики.
– Какая двойня, Павел Анатольевич! Врачи говорят, что минимум тройня! – с самым серьезным видом заявил Димитров.
– Ты… ты, Сыби… – Больше у Бонева не нашлось слов.
– Павел Анатольевич, Христо просто красавчик! Воюет на всех фронтах! – не унимался Димитров и, похлопав его по плечу, обратился к разведчикам: – Товарищи, берите пример с ударника Христо! Вот так, как он, надо ковать кадры советской стране назло буржуазной Европе!
– Ха-ха, – раскатистый смех прозвучал на полигоне.
И когда он стих, Судоплатов обратился к Эйтингону:
– Леонид Александрович, когда из командировки должен возвратиться Савельев?
– Точно не скажу, Павел Анатольевич, но не раньше, чем через два месяца, – сообщил Эйтингон.
– Его квартира пустует?
– Да. Но иногда мы ее используем для оперативных целей.
– Отлично! Сегодня же организовать переезд в нее семьи Боневых! – распорядился Судоплатов и пообещал: – За семью не волнуйся, Христо. За два месяца мы найдем что-нибудь подходящее.
– Спасибо, Павел Анатольевич! Спасибо, – поблагодарил Боев, и его глаза повлажнели.
– Какие есть еще вопросы, товарищи? – продолжил разговор Судоплатов.
– Как обстановка на фронте?.. Что говорит товарищ Сталин?.. Как там наши?.. Когда они начнут наступать?
Вопросы разведчиков как иглы вонзались в сердце Судоплатова. На них у него самого не находилось ясных ответов. Кривить душой перед ними, кому вскоре предстояло смотреть в глаза смерти, он не имел права. Несмотря на большие потери Красной армии и ее отступление на всех фронтах, в его душе продолжала жить вера, что враг будет остановлен и рано или поздно в войне наступит перелом. Эту свою веру Судоплатов старался передать разведчикам. Он не прятал от них глаза, а в голосе сохранял твердость:
– Товарищи, будем смотреть правде в глаза! Враг силен и вероломен! Не буду скрывать, он очень силен!
– Наше отступление носит временный характер, – поспешил заметить Эйтингон.
– Да! Да! Сейчас из глубины страны на помощь Красной армии идут свежие силы. Враг будет разбит! В этом, товарищи, у нас не должно быть никаких сомнений! – голос Судоплатова крепчал.
– Товарищ Сталин верит в нашу победу! Он верит в солидарность трудящихся всего мира, – вторил ему Эйтингон.
– Он верит и надеется на поддержку братского нам болгарского народа! – подчеркнул Судоплатов.
– Мы не оставим русский народ в беде!.. Болгария поднимется на восстание!.. Земля будет гореть под ногами фашистов и их прихвостней! – звучали гневные голоса.
– Вы будете первыми, кто разожжёт пламя восстания в Болгарии! Там будет открыт второй фронт борьбы с фашизмом! Победа будет за нами…
Эти слова Судоплатова, идущие из глубины его сердца, находили живой отклик у разведчиков. В их глазах он находил ответ – твердую решимость бороться с фашизмом и освободить от него родную Болгарию. В тот и на следующий день перед отправкой в Севастополь ни один из 32 человек не заявил об отказе от выполнения задания.
С 16 по 25 июля отдельными группами по семь-восемь человек разведчики были переброшены военной авиацией на оперативную базу разведотдела Черноморского флота в Севастополь. Там под руководством Галкина и опытного начальника отдела полковника Дмитрия Намгаладзе они шлифовали последние детали предстоящей операции. В Севастополе также окончательно определились составы четырех передовых групп. Первую возглавил Винаров, в нее вошло пять человек. Ей предстояло через Иран перебраться в Турцию, там легализоваться, затем проникнуть в Болгарию и в заданном районе приступить к повстанческой деятельности. Второй и самой многочисленной группой, насчитывавшей четырнадцать человек, руководил Родионов. На нее возлагалась наиболее важная и ответственная задача: после высадки на болгарском побережье связаться с коммунистами в городе Сливен, с их помощью развернуть основную базу и обеспечить прием двух других групп: Боева и Янкова.
Перед каждой из групп были поставлены близкие по своему характеру задачи, которые сводились к тому, чтобы в зоне оперативной ответственности, опираясь на поддержку коммунистического подполья:
«…создать разветвленную нелегальную сеть в целях получения разведывательной информации, осуществления соботажнических и террористических актов на военных объектах. Обеспечить сохранение нейтралитета Болгарии в войне с СССР и подготовку вооруженного восстания».
Все участники операции имели на вооружении несколько комплектов стрелкового оружия: пистолеты вальтер или маузер, автоматы, ручные гранаты, комплекты карт, деньги в болгарской и немецкой валюте, документы прикрытия и запас продовольствия.
К 4 августа Намгаладзе и Галкин полностью завершили работу над планом переброски резидентуры «Братушки» в Болгарию, согласовали с командованием Черноморского флота порядок доставки групп на подводных лодках к ее берегам и доложили в Москву о готовности к выполнению задания. С незначительными изменениями Судоплатов утвердил предложенный ими план и распорядился приступить к его выполнению.
5 августа настал час икс. Разведгруппа Винарова первой покинула оперативную базу разведотдела Черноморского флота, специальным авиарейсом прибыла в Тегеран и там растворилась в городе. В те дни столица Ирана напоминала бурлящий котел, в ней сошлись интересы главных разведок мира. Чтобы не попасть под прицел германских спецслужб, разведчики, сменив документы на новые, в течение недели изучали обстановку и, не обнаружив за собой следов слежки, выехали на границу с Турцией. Благополучно пройдя пограничный контроль, они двинулись к следующей точке своего маршрута – Стамбулу, где им предстояла встреча с советским резидентом. Минули сутки-другие, истекло контрольное время, а разведчики так и не вышли на связь с ним. Винарова и его товарищей подвела непростительная мелочь. Но об этом Судоплатов узнал позже от агента резидентуры Разведывательного управления Генштаба Красной армии, действовавшего в Турции.
20 августа Павел Анатольевич, обеспокоенный столь долгим молчанием группы Винарова, срочно запросил Намгаладзе и Галкина:
«…Сообщите о месте нахождения и положении первой группы. Когда может быть отправлена вторая группа?»
Но они ничего определенного доложить не могли. Радист Винарова на вызовы радиоцентра не отвечал. Нарком Берия вынужден был дать указания советским резидентурам в Турции и Болгарии выяснить причины молчания группы Винарова. И пока они занимались ее поиском, Судоплатов и Эйтингон сосредоточили все свое внимание на остальных трех группах. Основная – Родионова – 6 августа, заняв места на подводной лодке Черноморского военно-морского флота, покинула Севастополь и взяла курс на Болгарию. Благополучно миновав гитлеровские заслоны, субмарина вышла в заданный район и легла на дно. На море разыгрался сильный шторм, и разведчикам в течение пяти суток пришлось ждать подходящего момента, чтобы высадиться на берег.
11 августа шторм начал стихать. Наступила ночь. Небо затянуло тучами. Командир подводной лодки воспользовался этим, и она вошла в устье реки Камчия. Высадка разведчиков проходила нервно и неорганизованно. Сильный дождь и кромешная тьма свели видимость до нуля. Волна захлестнула одну из шлюпок, и неудачникам пришлось перебираться в те, что находились поблизости. К счастью, все четырнадцать разведчиков благополучно высадились на берег. Но из-за непогоды и сильного течения им не удалось собраться вместе. Этому также помешали патрули, они рыскали по берегу, а в небо взлетали осветительные ракеты. Не мешкая, разведчики двумя группами, одна во главе с Родионовым, а другая – Сыби Димитрова, покинули место высадки и направились в район общего сбора, находившийся вблизи города Сливен. Он был выбран не случайно. В далеком 1923 году Родионов и ряд других разведчиков в этом районе поднимали народ на восстание и рассчитывали на поддержку старых связей.
На четвертые сутки группа Родионова первой благополучно добралась до основной базы и разбила лагерь. Не дожидаясь подхода группы Димитрова, он выслал разведку в город Сливен для налаживания связи с местным подпольем и затем направил в Севастополь шифрованную радиограмму. В ней Родионов сообщал:
«…Высадка прошла без помех со стороны противника. Ввиду плохой погоды часть группы из шести человек во главе с С.Б. отстала. Нахожусь в заданном районе развертывания. Жду С.Б. и остальных. Устанавливаю связь с местным подпольем».
В тот же день одновременно с этой радиограммой Родионова из Севастополя с базы разведотдела Черноморского флота по ВЧ-связи в Москву к Судоплатову поступила служебная записка, подписанная Галкиным. В частности, он докладывал:
«…Подводная лодка противником не была обнаружена, благополучно возвратилась на базу. Веду подготовку второй и третьей групп для отправки в Б».
После затянувшегося молчания группы Винарова это была первая обнадеживающая информация, свидетельствовавшая об успешном развитии операции с участием «Братушек». Она стояла на особом контроле у наркома Берии. В последние несколько дней он трижды интересовался ходом ее развития. Теперь Судоплатову было что доложить. Сложив радиограмму Родионова и служебную записку Галкина в папку, он поспешил на доклад. В приемной ему не пришлось ждать. Берия закончил разговор по телефону, начальник группы охраны Рафаэль Саркисов, доложив о приходе Судоплатова, распахнул перед ним дверь в кабинет.
Павел Анатольевич прошел через тамбур и застыл у порога. Выражение его лица говорило само за себя. Берия, стрельнув в него пронзительным взглядом, кивнул на стул за приставным столиком и заметил: