– По тебе вижу, Павел Анатольевич, наконец есть что доложить по «Братушкам»!
– Так точно, товарищ нарком! – подтвердил Судоплатов.
– Садись, как говорится, в ногах правды нет, – пригласил Берия.
Судоплатов опустился на стул, положив перед собой папку с радиограммой Родионова и запиской по ВЧ-связи Галкина, вопросительно посмотрел на наркома.
– Времени у меня мало, так что давай по существу, Павел Анатольевич! – потребовал Берия.
– Товарищ нарком, докладываю, что первый этап операции «Братушки» в целом прошел благополучно. Группа Родионова вышла в заданный район и приступила к действиям, – коротко доложил Судоплатов и положил папку с документами на стол наркома.
Берия открыл ее, поправил пенсне и, прочитав радиограмму Родионова, затем записку Галкина, коротко подвел предварительный итог операции:
– Итак, будем считать, что начало положено.
– Так точно, товарищ нарком! В ближайшее время вслед за группой Родионова в Болгарию будут направлены разведчики Боева и Янкова.
– Хорошо. Действуй! – распорядился Берия и, грозно блеснув стекляшками пенсне, спросил: – Почему так долго молчит группа Винарова? Что с ней?
– Пока нет ясности, товарищ нарком. Пока могу только доложить, что ее вывод из Ирана в Турцию прошел благополучно.
– Говоришь, благополучно? Но тогда почему Винаров молчит? Он опытный разведчик. Значит, что-то пошло не так? Но что? – задавался вопросами Берия.
– К сожалению, по соображениям конспирации без вашей санкции я не стал запрашивать нашу резидентуру в Стамбуле.
– Конспирация – она важна. Но не менее важно выяснить, что же произошло с группой Винарова. Не разобравшись, мы тем самым ставим под удар саму операцию с «Братушками».
– Товарищ нарком, у меня нет сомнений в надежности Винарова и его разведчиков. Если произошел провал, то я уверен, они будут молчать, – заверил Судоплатов.
– Павел Анатольевич, ты не первый год в разведке и должен знать, что гарантии надежности не может дать даже он, – строго заметил Берия и указательным пальцем ткнул в воздух.
– Я понял, товарищ нарком. Буду готовить дополнительный запрос на группу Винарова в стамбульскую резидентуру.
– И не только в нее. В этом вопросе мы можем рассчитывать на помощь военных разведчиков. В Турции у них хорошие позиции. На этот счет я переговорю с Голиковым. Он нам не откажет.
– Ясно, товарищ нарком.
– Раз ясно, Павел Анатольевич, то активизируй работу с «Братушками». В нынешней сложной ситуации на фронте она крайне важна. Если они поднимут восстание в Болгарии, то немцам придется воевать на два фронта.
– Понял, товарищ нарком.
– С «Братушками» разобрались. А как продвигается работа по подготовке морского десанта для высадки в Болгарию?
– Непосредственно данным вопросом занимается начальник разведотдела Черноморского флота полковник Намгаладзе.
– Дима?! – оживился Берия.
– Так точно, товарищ нарком! – подтвердил Судоплатов.
– Отлично! Он свое дело знает. Вот что, Павел Анатольевич, передай от меня лично, что я очень рассчитываю на него.
– Обязательно, товарищ нарком!
– Главная задача Димы подобрать в десант таких орлов, чтобы они задали такого жару, от которого бы в Берлине запахло жареным!
– Понял, товарищ нарком.
– И еще я тебя прошу. Нет, требую! – в голосе Берии появился металл: – Не затягивай с операцией. Сейчас на фронте не то, что день, а каждый час важен.
– Понимаю, товарищ нарком, и сделаю все, что в моих силах.
– Этого недостаточно, Павел Анатольевич! Надо сделать невозможное! Желаю успеха! – закончил встречу Берия.
Возвратившись к себе, Судоплатов тут же по ВЧ-связи связался с разведотделом Черноморского флота. Ответил Намгаладзе. Он передал ему распоряжение наркома. Одно упоминание его имени вызвало прилив энтузиазма у Намгаладзе. Он заверил, что работа по подготовке десанта к высадке в Болгарию будет завершена раньше срока, а в его состав войдут лучшие из лучших. Завершив разговор с ним, Судоплатов занялся запросом в стамбульскую резидентуру в отношении группы Винарова. Через несколько часов он уже был принят шифровальщиком в Стамбуле и лег на стол резидента. Он и его сотрудники включились в поиск пропавших разведчиков, но он так ничего и не дал. И только спустя два месяца агент Разведуправления Генштаба Красной армии в Софии выяснил причину молчания Винарова.
26 августа 1941 года в Стамбуле двоих разведчиков из его группы – это были Я. Комитов и Т. Николов – задержала полиция. Подвела их не собственная небрежность, а халатность, допущенная сотрудниками подразделения, которые занимались изготовлением документов прикрытия. При проверке паспортов Комитова и Николова полицейские обратили внимание на неточности. Под дулами автоматов разведчики, спасая товарищей, затеяли перепалку с патрулем, она переросла в драку. Чем не замедлили воспользоваться Винаров и два других разведчика. Они сумели скрыться и избежать ареста. В дальнейшем им удалось добраться до Болгарии и там уйти в глубокое подполье. Судьба Комитова и Николова сложилась трагически. 28 сентября 1941 года турецкие власти передали их болгарской стороне, они оказались в застенках, выдержав пытки, никого не выдали и героически погибли.
К сожалению, неудача ждала Судоплатова и с другими группами резидентуры «Братушки». Радость, которую он испытал после первых докладов Галкина и Родионова об успешной высадке в Болгарии и начале работы по подготовке к восстанию длилась недолго. Последующие радиограммы Родионова все меньше оставляли места для нее. Подполье в Сливене, на которое возлагались большие надежды, оказалось полностью разгромлено. Хозяин чудом уцелевшей явочной квартиры при появлении разведчиков шарахнулся от них, как черт от ладана, и наотрез отказался от сотрудничества. Также не увенчались попытки Родионова выйти на контакт с подпольем в Софии. Многие явки оказались проваленными, и связникам только чудом удалось выскользнуть из засады.
Не найдя поддержки среди местного населения, разведчики оказались в полной изоляции. Родионов не узнавал родной Болгарии. Его московские представления о том, что болгарский рабочий класс и крестьянство, возмущенные вероломным нападением фашистов на первое в мире социалистическое государство – СССР, только и ждут сигнала, чтобы восстать, оказались полной иллюзией. Он и его разведчики наблюдали совершенно обратное.
Подошло время сбора урожая, и население с головой ушло в хозяйские заботы. В дубовых бочках пенилось молодое вино, а по улицам мчались тройки со счастливыми молодоженами. В городах в воскресные дни было не пробиться в рестораны, а на летних танцплощадках до глубокой ночи гремели медью военные оркестры. Большей части населения Болгарии, как оказалось, не было никакого дела до того, что в России каждый день сражались и умирали десятки тысяч потомков тех, кто сто лет назад принес болгарам освобождение от многовекового османского ига.
Отчаянные попытки Родионова и его разведчиков наладить контакты с местными жителями и пополнить подходившие к концу запасы продовольствия все чаще терпели неудачу. Нередко они наталкивались на откровенно враждебное отношение, их не пускали даже на порог дома, травили собаками и вызывали полицию.
О тяжелой обстановке Родионов сообщил во время очередного радиообмена с Центром:
«…Нахожусь в горах. Контакт с местными отсутствует».
Несмотря на эту настораживающую информацию, Намгаладзе и Галкин тем же путем направили в Болгарию третью и четвертую группы Боева и Янкова. К сожалению, не усмотрели угрозы разведчикам и самой операции как Судоплатов, так и опытнейший Эйтингон, знающий Болгарию не понаслышке. Они все еще находились в плену иллюзии о братской солидарности советских и болгарских трудящихся. Суровая действительность обнажила беспощадную правду – болгары оказались далеко не братьями.
Время шло. Родионов, так и не дождавшись прихода на базу Димитрова и остальных шестерых разведчиков, вместе с радистом отправился на встречу с десантом. Несколько дней они провели в томительном ожидании. Между разведцентром в Севастополе и Родионовым произошел короткий радиообмен.
17 августа Родионов радировал:
«…Положение группы тяжелое – отсутствует связь с местными группами. Идет слежка. В составе группы оказался троцкист. Вторую группу прошу сократить до минимума».
К сожалению, ни Судоплатов, ни Намгаладзе, ни Галкин уже были не в силах что-либо изменить. Советские подводные лодки с разведчиками групп Боева и Янкова на борту в режиме полного радиомолчания затаилась у болгарских берегов и ждали подходящего случая, чтобы незаметно проскользнуть мимо рыскающих по морю гитлеровских патрульных катеров и высадить десант.
Напряжение на Лубянке, на оперативной базе в Севастополе и в горах далекой Болгарии нарастало.
Наконец 27 августа эфир ожил. Радист группы Родионова передал долгожданную радиограмму:
«…27 Р. и П. ушли встречать группу, еще не вернулись».
28 августа Родионов последний раз работал в эфире. Он сообщил:
«…Группа Я. (Георгия Янкова. – Примеч. авт.) высадилась благополучно 28. Эта группа имеет рацию переменного питания. Связь неисправна. Их ловят все время».
После этого короткого радиосеанса всякая связь с Родионовым и остальными группами «Братушек» для Центра окончательно оборвалась.
Неделя за неделей радисты в Севастополе и Москве тщетно вслушивались в эфир, надеясь поймать позывные «Братушек», но ни одна из радиостанций резидентуры не отвечала на сигналы. Первая информация о судьбе разведчиков поступила из Софии в начале октября 1941 года от надежного агента Разведуправления Генштаба Красной армии. Она носила отрывочный характер и ничего утешительного в себе не содержала. Агенту Разведуправления через свои связи среди болгарских военных удалось установить только то, что:
«…В течение августа – сентября болгарской полиций и гестапо при поддержке армейских частей проводились широкомасштабные поисковые операции по поимке советских диверсантов, в результате которых значительная их часть была уничтожена».