Опытный оперативник, он не рассчитывал на быстрый успех, а тем более на откровенные признания Старикова. Весь предыдущий опыт общения с ним, когда каждое слово приходилось доставать из него буквально клещами, говорил за это. Предатель оказался тертым калачом, за его плечами были не только месяцы учебы в финской разведывательной школе, а и не менее суровые «университеты». Незадолго до войны Стариков провел два с лишним года в тюрьме города Йошкар-Олы, за совершенное хулиганство. Поэтому «расколоть» такой крепкий «орешек», как он, Махотин рассчитывал неожиданным и неординарным ходом.
Очередной допрос Старикова он начал с рутинных вопросов. Допрос вяло шел к завершению, осталось только подписать протокол допроса. Стариков подсел к столу, взял ручку, и здесь Махотин сделал тот самый ход – вместо протокола положил донос агента «Сергея». Выдержка изменила предателю, кровь прихлынула к лицу и выдала его с головой. Он с ужасом смотрел то на серый клочок бумаги, навсегда похоронивший надежду выбраться из той мерзости, в которой существовал последние два года, то на Махотина. Воспользовавшись растерянностью Старикова, контрразведчик спешил закрепить успех, достал чистый протокол допроса и потребовал не вилять, а говорить правду.
И Стариков заговорил. Каясь и обвиняя во всем капитана Паациала, он признал факт своего сотрудничества с финской разведкой и стал давать правдивые показания:
«…В августе месяце 1942 года из-за угрозы жизни я был вынужден дать письменное обязательство капитану Паациала сотрудничать с финской разведкой и получил от него псевдоним «Сергей»… Потом он дал мне задание…»
Оно мало отличалось от тех, которые финская разведка давала начинающим агентам, и заключалось в том, чтобы писать доносы на бойцов и командиров, сохранивших в плену верность воинской присяге и отказавшихся идти на сотрудничество с лагерной администрацией. Но и на этот раз Стариков сказал только часть правды, рассчитывая скрыться под личиной мелкого доносчика.
Предпринятая им очередная уловка не ввела в заблуждение Махотина. К тому времени Управлению контрразведки Смерш Карельского фронта удалось захватить значительную часть архива Петрозаводской разведшколы. В них нашлось немало интересных материалов, раскрывавших деятельность агента «Сергея». Теперь Махотину окончательно стало понятно, почему финская разведка прятала его под «крышу» лагерника. Он, как оказалось, был далеко не рядовым в ее шпионской иерархии. Капитан Паациала и не без оснований полагал, что такой перспективный негодяй, каким был Стариков, будет весьма полезен и в будущем. Ему отработали задание по внедрению в ряды Красной армии с целью сбора и передачи информации связнику от капитана Паациала. Но этого последнего задания агенту «Сергею» уже не суждено было выполнить. Под давлением неопровержимых доказательств он шаг за шагом признавался в совершенных преступлениях. На глазах контрразведчиков виртуальный образ оборотня приобретал все более реальные очертания.
Нет, не угроза собственной жизни, как утверждал Стариков в своих предварительных показаниях, вынудила его дать Паациала подписку о сотрудничестве с финской разведкой, а банальное желание сытой жизни толкнуло на путь предательства. За месяц до встречи с Паациала, в июле 1942 года Стариков обратился к командованию лагеря с заявлением о своем желании «добровольно служить в немецкой армии». Оно было положительно рассмотрено, и уже в августе Стариков щеголял в новеньком мундире, хлебал не лагерную баланду, а ел от пуза в столовой с такими же, как сам, отщепенцами. Там его нашел и затем завербовал Паациала.
С учетом вновь открывшихся обстоятельств Махотин и старший следователь отдела контрразведки Смерш по Ивановскому гарнизону капитан Андрей Залунин принялись и дальше распутывать запутанный шпионский «клубок» Старикова. Вскоре они выяснили, что агент «Сергей» являлся не просто рядовым доносчиком, а выполнял более важную задачу – вербовал из числа бывших красноармейцев кандидатов в шпионы и диверсанты. Вместе с Паациала он разъезжал по концентрационным лагерям военнопленных, втирался к ним в доверие, выискивал павших духом или таких, как и сам, перебежчиков, а затем, где щедрым посулом, где угрозой, склонял к сотрудничеству с финской разведкой. Только в одном Паркинском лагере военнопленных в ноябре 1942 года Стариков лично завербовал 22 человека, которых потом направили на учебу в Петрозаводскую разведывательно-диверсионную школу.
Захваченные архивы финской разведки и показания ее других, разоблаченных советской контрразведкой агентов не оставляли шансов Старикову вырваться из петли предательства, которая все туже затягивалась на его шее. На допросах он еще продолжал изворачиваться и лгать, но Махонин с Залуниным продолжали терпеливо, по крохам собирать доказательства совершенных им преступлений. А их на счету предателя оказалось предостаточно. Стариков не только склонил несколько десятков слабых духом военнопленных к сотрудничеству с финской разведкой, а и принимал непосредственное участие в проведении разведывательной и диверсионной деятельности в тылу советских войск.
Следствие установило, что после окончания разведывательно-диверсионной школы в Петрозаводске 6 сентября 1942 года Стариков в составе группы лейтенанта Линдимана, насчитывавшей в своем составе пятнадцать человек, совершил рейд в район Мурманска. В течение 7 дней они вели разведку позиций частей Красной армии и осуществили ряд диверсий на железной дороге. При возвращении, во время перехода линии фронта диверсанты попытались захватить «языка», но безуспешно: завязалась перестрелка, и Линдиман получил ранение в ногу. Старикову вместе с другими агентами пришлось выносить его на руках.
Первый «экзамен» на предателя Стариков сдал успешно. Паациала по достоинству оценил его действия и в феврале 1943 года направил повышать свой уровень в школу разведчиков-диверсантов, располагавшуюся в окрестностях города Рованиеми. Там под руководством опытного мастера шпионажа и диверсии обер-лейтенанта Койла, прошедшего одну из лучших спецшкол абвера в лагере «А» в Латвии, Стариков усиленно занимался лыжной подготовкой, учился стрелять из всех видов стрелкового оружия и осваивал минно-взрывное дело.
В апреле 1943 года после сдачи экзаменов Стариков уже не рядовым агентом, а инструктором в составе разведывательно-диверсионной группы перешел линию фронта. В течение нескольких недель она совершала поджоги, подрывы и убийства в тылу частей Карельского фронта. После успешного выполнения задания он получил очередное повышение – был назначен инструктором в Петрозаводскую разведывательную школу. С учетом богатого практического опыта ему поручили проведение начальной подготовки с начинающими шпионами и диверсантами.
Так продолжалось до лета сорок четвертого года. К тому времени обстановка на Восточном фронте радикально изменилась и не в пользу Германии и ее союзника Финляндии. Для спецслужб этих стран наступил новый период в разведывательно-подрывной деятельности. Они стали готовиться к затяжной тайной войне и сделали ставку на наиболее подготовленных, надежных и хорошо проявивших себя в деле предателей. Среди них оказался и «Сергей», его в числе других агентов стали готовить на «глубокое оседание». Ему пришлось сменить добротный мундир на лагерную робу, чтобы с приходом советских войск легализоваться в новом качестве и продолжить заниматься шпионажем и вербовать себе подобных из числа красноармейцев.
Все дальнейшее уже было известно Махотину и Залунину. У них на руках находилось заявление Володина, разоблачавшее Старикова как изменника, показания пойманных агентов Петрозаводской разведывательной школы, подтверждавших его службу в ней в качестве инструктора, и часть финского шпионского архива. Несмотря на неопровержимые улики, Стариков продолжал упорно отрицать свою причастность к диверсиям и террористическим вылазкам, совершенным под Мурманском. Но и здесь его постигла неудача.
29 января 1945 года Махотин получил долгожданный ответ на свой запрос в Управление НКГБ СССР по Мурманской области. В нем сообщалось о «фактах совершения диверсий на железной дороге и крушения одного эшелона в районе станции Пояконда». Произошло это в то самое время, когда там орудовала группа лейтенанта Линдимана.
Круг предательства Старикова замкнулся. Теперь ему оставалось ждать решения военного трибунала. Его заседание состоялось 30 марта 1945 года. Рассмотрев материалы, представленные следствием по уголовному делу № 19950, он признал бывшего военнослужащего Красной армии Старикова виновным в совершении преступления по статье 158 части 1б УК РСФСР и приговорил к 20 годам лишения свободы. К этому времени смертная казнь в СССР была отменена.
Глава 7И шпионов ловили, и здорово помогали
По книгам и кинофильмам широкому читателю и зрителю военная контрразведка Смерш известна как спецслужба, успешно боровшаяся со шпионами, диверсантами и террористами. Наряду с этим ее сотрудниками решалась и еще одна важная задача, связанная с оказанием помощи советскому командованию в поддержании высокой боевой готовности частей и подразделений. До недавнего времени она не находила должного освещения в открытой специальной литературе, тем более в художественной, и оставалась в тени.
В опусах некоторых авторов, не нюхавших пороха, она представлена в искаженном свете. В их болезненном воображении сотрудники военной контрразведки выглядели не иначе, как омерзительно-гадкими и патологически подозрительными типами. К сожалению, среди них попадались и такие, как говорится, в семье не без урода. К счастью, не они определяли лицо Смерш, а бывшие боевые командиры рот, расчетов и экипажей, призванные в органы безопасности самой войной. Они были плотью от плоти, кровью от крови от армии и не понаслышке знали цену жизни и цену смерти. Перейдя на службу в Смерш, бывшие армейские офицеры продолжали самоотверженно служить Отечеству, но уже на новом, тайном фронте.
Воспоминания участников Великой Отечественной войны – командиров и красноармейцев, бок о бок воевавших с военными контрразведчиками против одного общего врага – фашизма, а также документальные материалы из архива ФСБ России ярко и убедительно рассказывают об этой важной составляющей работы военных контрразведчиков.