Было ясно, что главное сейчас – стремительность продвижения. Наступление уже приняло форму преследования в колоннах. Это требовало от нас повышенной бдительности. Надо было большую часть сил и средств держать во вторых эшелонах, чтобы, в случае встречи с резервами противника, иметь возможность нарастить удар из глубины. Приказываю дивизиям первого эшелона выделять сильные передовые отряды, которые должны следовать на удалении 20–30 километров, а в 10–15 километрах впереди колонн главных сил движутся авангарды. Войска не нужно перенасыщать приданной артиллерией, пусть она идет с колоннами вторых эшелонов в постоянной готовности выдвинуться туда, где потребуется мощный огневой удар.
Вечером ко мне прибыли работники тыла во главе с генерал-майором Показниковым. Они предложили создать две колонны, каждая из сотни машин с горючим и боеприпасами. Они будут двигаться на главных направлениях, и расходовать эти материальные резервы можно только по личному указанию командарма.
Член Военного совета генерал Д. П. Семенов направился в тыл фронта, чтобы добиться пересмотра этого вопроса и настоять на том, чтобы перевозкой боеприпасов с Магнушевского плацдарма занялся тыл фронта: у него для этого больше возможностей.
Рано утром 17 января с членом Военного совета А. М. Прониным, командующим артиллерией генералом Н. М. Пожарским и офицерами штаба мы выехали в дивизии первого эшелона в передовые войска. У переправы через Пилицу нагнали части 39‑й гвардейской стрелковой дивизии, находившейся во втором эшелоне 28‑го стрелкового корпуса. 120‑й полк этой дивизии с приданным дивизионом артиллерии уже переправлялся через реку. В это время из деревни Гжмионца появилась колонна танков. Их было около двадцати, они направлялись к переправе. И вдруг мы разглядели на их броне фашистские кресты. Наши артиллеристы быстро развернулись в боевой порядок. Подпустив вражеские танки метров на четыреста, они открыли огонь. С первых же выстрелов почти половина танков была подбита и загорелась, остальные, отстреливаясь, начали отходить к деревне. Но туда уже вошел 117‑й полк той же 39‑й дивизии. Заметив танки противника, артиллеристы полка развернули орудия и открыли встречный огонь. В результате от вражеской колонны уцелело всего два танка. Пленные танкисты показали, что они из 25‑й танковой дивизии, которая после трехдневных боев потеряла связь с высшим штабом и решила пробиваться на северный берег Пилицы. Так как переправа у Нове-Място была в руках советских войск, фашисты решили пробиться другим путем, но попали в огневой мешок.
Переправившись через Пилицу, мы поехали по дамбе. Километра через три в деревне Вьвидно встретили командира 220‑го полка 79‑й гвардейской дивизии полковника М. С. Шейкина, который выводил свой полк, находившийся во втором эшелоне дивизии, на Садковице. Полковник доложил, что штаб 79‑й гвардейской дивизии уже проследовал вперед и сейчас находится на шоссе Могельница Нове-Място. Обогнав вытягивающуюся колонну, мы быстро подъехали к винзаводу у деревни Стрыкув. Нам бросилось в глаза, что рабочие винзавода и жители деревни ведут себя как-то странно: прячутся за стены и пугливо смотрят в одну и ту же сторону. Присмотревшись, мы увидели там колонну немцев. В полукилометре от нас она развертывалась в боевой порядок. Откуда у нас в тылу могли появиться гитлеровцы? Но думать и гадать было некогда. Со стороны врага уже Застрочили пулеметы. Под огнем проскочили к полку Щейкина. Бойцы развернулись в цепь. По фашистам хлестнули очереди пулеметов. А потом полк сделал быстрый рывок вперед и перерезал пути отхода немцам на юго-запад. Поблизости в лесу в это время заправлялись танки 1‑й гвардейской танковой армии. Танкисты немедленно направили пушки против гитлеровцев я своим огнём заставили их сложить оружие и поднять руки. Было захвачено тысячи полторы пленных. Все они были из разных частей и отходили на запад, потеряв связь с командованием. Шли наугад, без ориентировки и без приказа.
Продолжая свой путь на Нове-Място, мы встретили командира 11‑го гвардейского танкового корпуса 1‑й гвардейской танковой армии полковника А. X. Бабаджаняна (ныне маршал бронетанковых войск). Его танкисты ночью переправились через Пилицу, а днем принимали участие в разгроме отступающих из-под Варшавы частей противника. Сейчас танковый корпус вместе с 79‑й гвардейской стрелковой дивизией наступает на Садковице. Вскоре мы встретились и с командиром этой дивизии генералом Леонидом Ивановичем Вагиным. Он доложил, что его части успешно продвигаются вперед, а разведывательные отряды уже достигли рубежа Садковице – Трембачев – Любаня.
По пути мы видели, как наши бойцы и офицеры, главным образом из тыловых подразделений, выводили из поселков и хуторов пленных гитлеровцев. Отступая от берегов Вислы, немецкие солдаты и офицеры рассчитывали передохнуть в тылах своих дивизий, но здесь уже были тылы советских частей – обозы, кухни, интендантские штабы. Обескураженные гитлеровцы рассыпались на мелкие группы, кто с оружием, а кто и без оружия. Прятались в скотных дворах, в стогах, в кустарниках. Поняв, что их положение безнадежно, они стали сдаваться в плен.
В домике на восточной окраине Нове-Място мы встретили командующего 1‑й гвардейской танковой армией генерал-полковника Катукова, который собирал данные о своих войсках. Обменявшись с ним обстановкой, решили вместе двинуться по шоссе на Рава-Мазовецка в части 29‑го гвардейского стрелкового корпуса, которые действовали совместно с танкистами Катукова. В хуторе, неподалеку от дороги, мы заметили штабные машины. Свернули к ним. Возле двухэтажного дома стояло много русских и польских повозок, фаэтонов, фургонов и машин. Вошли в дом. В столовой за обедом застали большую компанию поляков, среди них человек восемь наших бойцов. На столе солдатские консервы, хлеб, сало, польский бигус, соленые огурцы и другие крестьянские продукты, две солдатские фляжки и две бутылки «Выборновой».
– Здравствуйте! – приветствовали мы всех. Наши бойцы вскочили, вытянули руки по швам. Напустив на себя строгий вид, я спросил:
– Вы что это, спаиваете наших бойцов? Молчание. Поляки вконец растерялись. Лишь одна молодая женщина, видимо, заметив наши плохо скрытые улыбки, ответила:
– Нет, пан генерал, мы просили ваших солдат зайти к нам покушать, а ваши солдаты принесли с собой столько еды, что не мы их кормим, а они нас.
– Неужели это одна семья?
– Нет, – ответила женщина, – мы пришли сюда из соседних хуторов, чтобы посмотреть на ваших солдат.
Мы не стали мешать: в такой обстановке наш солдат и без помощи генерала найдет тему для беседы. Поляки упрашивали нас присесть к столу, отведать крестьянских щей, бигуса, самодельной водки, но мы очень спешили.
Штабы 29‑го гвардейского стрелкового корпуса и механизированного корпуса 1‑й гвардейской танковой армии мы нагнали в деревне Пукинин. Южнее, в Рава-Мазовецка, шел бой. Там наши войска выбивали разрозненные группы противника. Бой ослабевал: враг отступал по всему фронту.
Дав предварительное указание командиру 29‑го гвардейского стрелкового корпуса генерал-майору А. Д. Шеменкову о наступлении на Бжезины, я повернул в Нове-Място, куда переместился наш КП. Здесь уже была налажена связь с войсками, но со штабом фронта проводной связи еще не было. Звоню соседу справа – командарму 5‑й ударной. Войска его идут хорошо. Захватили Бяла Равска и готовы наступать дальше. А вот сосед слева – 69‑я армия – начала отставать, и сейчас его передовые части далеко позади нас, но это нас не беспокоило.
В целом обстановка складывалась благоприятно. К исходу 17 января центральная ударная группировка фронта (5‑я ударная, 8‑я гвардейская, 1‑я и 2‑я гвардейские танковые армии), успешно развивая наступление, уже подходила к главным коммуникациям и магистральным шоссейным дорогам Варшава – Берлин. Особого сопротивления наши войска не ощущали.
На этом направлении основные силы противника были разгромлены, крупных резервов у него здесь не имелось. Правофланговая группировка фронта (1‑я Польская и 47‑я армии) после взятия Варшавы успешно преследовала разбитые части противника, левофланговая группировка фронта (69‑я и 33‑я армии) несколько отставала, вернее, шла уступом сзади от центральной группы фронта, но это отставание не имело никакого значения: у противника не было резервов, чтобы создать угрозу нашему левому флангу.
Наступление 1‑го Украинского фронта под командованием Маршала Советского Союза И. С. Конева и 2‑го Белорусского фронта под командованием Маршала Советского Союза К. К. Рокоссовского также развивалось успешно. Войска маршала Конева к исходу 16 января овладели городами Радомско, Ченстохов, Заверце и обходили Силезский промышленный район с севера. Войска маршала Рокоссовского 19 января овладели городами Пшасныш, Млава, Плоньск, Модлин и развивали наступление по берегу Вислы в общем направлении на Торунь, Данциг, отрезая группировку гитлеровских войск, находившуюся в Прибалтике и Восточной Пруссии.
Можно было продолжать стремительное наступление, не беспокоясь особенно за фланги. Когда была установлена телефонная связь со штабом фронта, мы получили задачу: 18 января пересечь железную дорогу, идущую из Варшавы на Ченстохов, и передовыми отрядами захватить Глувно, Бжезины. Для усиления армии в Рава-Мазовецка прибывала 11‑я гвардейская танковая бригада.
Чтобы не распылять силы армии и иметь сильный кулак для маневра, я решил вывести 4‑й гвардейский корпус во второй эшелон и держать его на левом фланге армии.
18 января наступление начали рано утром. Мы стремились как можно лучше использовать светлое время суток. Командный пункт армии, а вернее, весь первый эшелон штаба превратился в подвижный пункт управления войсками. Он двигался по главной магистрали Нове-Място – Рава-Мазовецка – Бжезины.
Танкисты 1‑й и 2‑й гвардейских танковых армий, ускоряя темп наступления, уже вышли на автострады, ведущие к Берлину. Второй эшелон штаба армии оставался в Нове-Място с задачей поддерживать связь со штабом фронта и с нашим КП. Большинство офицеров и генералов штаба армии двигались с передовыми колоннами, на месте помогая командирам и периодически информируя меня о достигнутых результатах. Поэтому я всегда был в курсе событий. Настроение бойцов и командиров было бодрое, никто не жаловался на быстрые переходы, наоборот, все стремились скорее добраться до Германии. К 13 часам колонны частей 28‑го и 29‑го гвардейских корпусов достигли железной дороги Варшава Пиотркув, а разведка уже подошла к рубежу Дмосин – Бжезины – Галкув.